Datasets:

alimboff

/

corp2llama

like 0

М И Н И С ТЕР С ТВ О ОБ РАЗ О В АН И Я К.БР И. М . МИЗИЕВ НАРОДЫ КАБАРДЫ и БАДКАРИИ i j j вХШ-XVUl вв. « о «X* V Н АЛЬЧИ К • «ЭЛЬБРУС» • 1995 ГО С У Д л г С Т? Б Н Н А Я ; ■ i - ■ л ■ ' у о :; у у г а я ) б и l .. -ло т е к а | V \S % Gь э г у * с * т/ - с С' ; Рецензенты: доктор ист. наук, проф. А. И. Мусукаев, канд. ист. наук Р. Ж ■ Бетрозов, канд. ист. наук И. М. Шаманов Мизиев И. М. М Народы Кабарды и Балкарии в XIII—XVIII ве­ ках: Пособие для учителей и краеведов.— Нальчик: Эльбрус, 1995.— 112 с. ISBN 5-7680-1003-3 В данной работе исследую тся этногенетические корни каб ар д и н ­ ского и б алкарского народов, вопросы разви ти я м атериальной и д у ­ ховной культуры , обы чаи, нравы , традиции этих народов К ав каза. 4306010600-025 М М125(03)-95 95 ISBN 5-7680-1003-3 © И. М. Мизиев, 1995 ВВЕДЕНИЕ В последние годы вместе с неуклонным ростом чув­ ства национального достоинства непременно растет и постоянный интерес людей к истории и культуре своих народов. В условиях многонационального Северного Кавказа к этим вопросам проявляют особый интерес как из-за самобытности каждого народа и его традиционной куль­ туры, так и большой степени интеграции различных культурных течений. Высокая степень интеграции культурных достиже­ ний наблюдается и в истории народов Кабардино-Бал­ карии. После известных событий, связанных с татаро-мон­ гольским нашествием и походами Тимура в XIII— XIV вв., основными жителями территории нынешней Кабардино-Балкарии являются кабардинцы и бал­ карцы. Кабардинцы представляют собой один из адыгских народов, относятся к абхазо-адыгской группе иберий­ ско-кавказских языков. На этих языках говорят многие народы Кавказа — грузины, сваны, мегрелы, хевсуры, тушинцы, чеченцы, ингуши, аварцы, лакцы, даргинцы и другие дагестанские народы (кроме кумыков). К аб­ хазо-адыгской группе относятся языки абхазов, черкесов, адыгейцев, кабардинцев и других адыгоязычных народов. Ближайшие соседи называют кабардинцев кашкой (осет.), черкес, къабарты (карач.-балк.). Балкарцы являются древнейшим тюркоязычным на­ родом Кавказа. Соседние народы сохранили за ним имена древних тюркских народов: ассон, то есть асы (осет.), сабир (сваны), балкар (кабард.), басиан (груз.), аланы (мегрел.). Многовековое обитание в горах Кавказа, тесные эко­ номические и культурные связи с соседними народами 3 способствовали формированию у кабардинцев и балкар­ цев во многом общего с другими кавказцами хозяйст­ венного уклада, материальной и духовной культуры. Ныне оба народа вместе с представителями многих других национальностей являются тружениками Ка­ бардино-Балкарской Республики в составе Российской Федерации- Глава I О Д Р Е В Н Е Й Ш Е Й ИСТОРИИ И ПРО И СХО Ж Д ЕНИ И БА Л К А РЦ ЕВ § 1. Историко-этнографическая справка Балкарцы являются одним из самых высокогорных народов Кавказа, говорят на тюркском языке, отно­ сятся к так называемому кавкассионскому антрополо­ гическому типу европеоидной расы. Названия высочайших вершин и ледников, крупней­ ших рек Центрального Кавказа — Минги-тау, Дых-тау, Катын-тау, Коштан-тау, Терек, Малка, Чегем, Черек, Баксан, Кубань и другие — имеют только тюркоязыч­ ные объяснения. Перечисленные факты издавна обуславливали не­ ослабное внимание ученых ко многим вопросам древ­ нейшей истории балкарского народа. Но, к сожалению, эти вопросы до сих пор освещены недостаточно. Самой сложной в данном случае является проблема: каким образом тюркский язык и его носители — европеоиды оказались на гребне Кавказа в плотном окружении других языков и культур? Полагать, что это произошло лишь в XIV—XV вв. после погромов всемирного завое­ вателя Тимура, как думают отдельные авторы, нет ни­ каких научных оснований. Практически было невозмож­ но заселить высокогорные районы Центрального Кав­ каза, минуя другие этнические группы, будто бы из­ древле здесь обитавшие. Кроме того, не было никакой возможности уже к XVI—XVII вв. успеть переименовать на тюркский лад названные вершины, реки, фирновые поля и отразить их в балкарских эпических нартских сказаниях. И в самом деле, ведь не было же никакой необходимости позднейшему населению, появившемуся в этих районах, переименовывать такие названия, как 5 Беш-тау, Золка, Ак-баш, Кара-агач, Кишпек, Кызбурун и мн. др., бытующие и по сей день. Общеизвестно, что специфические особенности тра­ диционной культуры тюркских народов, в т. ч. и бал­ карцев, уходят в глубь веков истории и культуры евра­ зийских степей и скифов-кочевников: курганная на­ сыпь, захоронения в деревянных колодах и срубах, сопровождение умершего жертвенными животными (ов­ цами, лошадьми), употребление в пищу конины, кумы­ са, айрана, традиции изготовления войлока и войлочных изделий, способы гадания на ивовом мочале и прутьях, способ варки мяса без дров и котла и мн. др. Для того чтобы правдоподобно освещать историю народов, необходимо искать пути и методы зарождения специфических особенностей народной культуры. Ис­ ходя из этого, поиски зарождения особенностей культу­ ры тюркских народов должны быть начаты с эпохи IV— III тыс. до н. э., когда зарождались перечисленные элементы культуры. На рубеже IV— III тыс. до н. э. так называемые племена древнеямной (курганной) культуры, ведущие подвижной овцеводческий образ жизни, определившие свои особенности в Волго-Уральском междуречье в ука­ занный период, начинают проникать на Северный Кавказ. Значительный след эти племена оставили в извест­ ном Нальчикском могильнике того периода (р-н ны­ нешней Опытной станции садоводства), в курганах у сел. Лечинкай, Кишпек, Шалушка, Ак-баш, Былым и других пунктах Кабардино-Балкарии и Северного Кавказа. Именно в этот период происходит первый кон­ такт и симбиоз, синкретическое развитие культуры гор­ ских и степных племен. Балкарцы закрепили за собой общее географическое название тайлу — «горец», а в обращении друг к другу, к группе людей, понимающих их язык, в качестве по­ нятий «сородич», «соплеменник», сохранили этноним алан, восходящий к тюркскому слову «долина». В со­ четании этих двух терминов мы видим симбиоз и слия­ ние ДВ|ух понятий: кавказцы-горцы и степнякн-курган- ники. Поскольку древнеямники (курганники) были европеоидами, то и отмеченное антропологическое сме­ шение произошло без особых осложнений и отразилось 6 на современном антропологическом облике балкарцев, превратившихся в «классических кавкассионцев». Этногенетические корни балкарского народа в опре­ деленной степени освещены в исторической памяти со­ седних народов. Так, например, самые длительные исто­ рические партнеры и соседи балкарцев — -осетины на­ зывают балкарцев асс + он, т. е. асы, Балкарию они называют Ассиаг, а Карачай — Стур-ассиаг («Большая асия»), А поскольку еще в XIII—XV вв.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

ас был само­ названием алан, следовательно, осетины этноним алая или ас сохранили не за собой, а за балкарцами. Другие соседи, к примеру мегрелы, называют карачаевцев не иначе как алан. А по словам такого крупнейшего уче­ ного, как Н. Я. Марр, термин ас грузины и сваны со­ хранили за названием карачаевцев и балкарцев. Известно, что вторым крупным слагаемым в’форми­ ровании балкарского народа являлись кавказские бол­ гары, имя которых сохранено в названии балкарцев, особенно балкарцев Черекского ущелья. Имя кавказ­ ских болгар еще во II в. до н. э. закреплено за жите­ лями Центрального Кавказа. Об этом вполне однознач­ но пишут древнеармянские письменные документы. Из всего изложенного вытекает, что древнейшую основу формирования балкарского народа составило смешение древнейших кавказцев с древнейшими коче­ выми племенами евразийских степей. Позднее в этот процесс включались тюркские племена скифов, алан и болгар. На различных этапах процесса формирования и ин­ теграции названных племен в балкарский народ проис­ ходили разносторонние межэтнические контакты с со­ седними народами. Подобные контакты прекрасно ил­ люстрируются целым рядом старинных балкарских патронимических названий, восходящих к этническим именам соседей. Таковы, например, названия фамилий: Черкесовы, Кабардиковы, Кабардоковы, Эбзеевы, Ку- мыковы, Ногайлиевы, Дюгерлиевы и мн. др. В дооктябрьском прошлом балкарцы сыграли огром­ ную роль в зарождении и развитии отечественного аль­ пинизма и горного туризма, географической, геофизи­ ческой науки и т. д. Особую роль в этом сыграла из­ вестная балкарская семья Урусбиевых. Здесь достойно отметить Мырза-кула Урусбиева, его сыновей Измаила, 7 Хамзата, Магомета. В этой семье не раз гостили и встречали радушный прием выдающиеся деятели пере­ довой русской науки и культуры: М. М. Ковалевский, А. В. Пастухов, И. В. Мушкетов, Г. В. Абих, П. К. Ми­ хайловский, С. И. Танеев, Н. А. Ярошенко и мн. др. В этой семье постоянно гостили видные альпинисты и путешественники из Англии, Венгрии, Польши, Швейца­ рии, Германии, Франции и других стран. Большой вклад в науку и просветительство внесли сыновья Измаила Урусбиева — Сафар-Али, Науруз, получившие образо­ вание в высших учебных заведениях Санкт-Петербурга и Москвы. Неоценимый вклад в культурно-историческое насле­ дие внесли такие сыновья и дочери Балкарии, как исто­ рик Мисост Абаев, скрипач Солтанбек Абаев, просвети­ тельница Ханифа Абаева, Фуза Шакманова, Али-мурза и Дадаш Балкаруковы, выдающийся юрист и просве^- титель Басиат Шаханов, видный хирург проф. Абай Шаханов и другие. Балкарский народ, как и его соседи, свято чтит свое историко-культурное наследие и множит ратный и тру­ довой подвиг своих предков и соотечественников. Наиболее слабо разработанной проблемой в истории кабардинского и балкарского народов являются вопросы их происхождения. Особенно слабо эта тема освещена в истории балкарского народа, поэтому на ней прихо­ дится остановиться более подробно. Весь имеющийся в науке материал говорит о том, что этнические корни балкарцев надлежит искать в нед­ рах древнейшего Кавказа и тех пратюркских племен, которые находились на гребне первых этнических волн тюркоязычного населения, накатывавшегося в Пред­ кавказье из евразийских степей, особенно Волго-Ураль- ского междуречья. Иначе они не могли оказаться на гребне Центрального Кавказа. Имея в виду изложенные факты, проблему проис­ хождения балкарского народа можно тесно увязать с тремя глобальными вопросами: 1 . Каким наиболее ранним периодом в пределах Центрального Кавказа можно датировать тюркские тер­ мины и этно-, топогидронимы, известные нам на данном этапе развития науки об истории древних племен? 2. Как далеко в глубь веков древней истории Во­ сточной Европы уходят истоки отдельных элементов тра­ 8 диционной материальной и духовной культуры балкар­ цев, отличающие их от соседних народов? 3. Что сохранил народ в своих идеологических воз­ зрениях и фольклоре о своей этнической истории, и есть ли в этом наследии рациональное зерно? В поисках ответов на эти вопросы всегда нужно иметь в виду, что в истории любого народа большую роль играли переселения древних племен. «Все дело в том,— пишет В. В. Мавродин в книге «Происхождение русского народа»,— что одни переселения нашли отра­ жение в письменных источниках, потому что они прои­ зошли сравнительно недавно. О других же, произошед­ ших в древности, свидетельствуют лишь косвенные данные: язык, топонимика, антропологический тип, ма­ териальная культура, фольклор, обычаи и пр., но от этого они не перестают носить характер реальных исто­ рических событий». В этнической истории любого народа большую роль играет имя этноса, закрепленное в устах как самого народа, так и его непосредственных соседей, связанных с ним многовековыми этнокультурными и историко-по­ литическими, экономическими и другими контактами. Недаром В. Ф. Миллер, анализируя этногенетические вопросы истории осетинского народа, на первое место выводил те сведения, которые содержались в хрониках их соседей — грузин. Полагаясь на общепризнанное по­ ложение о том, что самоназвание — это первостепенный признак племени и рода, можно констатировать, что для каждого из таких единств имя служит объединяю­ щим признаком. Суммируя все сказанное, можно подчеркнуть важ ­ ность того факта, что балкарцы в устах извечных сосе­ дей: осетин, кабардинцев, сванов, мегрелов, абхазов и других — назывались балкар, сабир, алан, басиан, ас- сон, ассиаг, азухо и пр. В 1959 году на Всесоюзной научной сессии по проблеме происхождения балкарцев был сделан вывод, что «балкарцы и карачаевцы образовались в результате смешения северокавказских племен с ираноязычными и тюркоязычными племенами, из которых наибольшее значение в этом процессе имели, видимо, «черные бол­ гары», и в особенности одно из западнокипчакских пле­ мен». 9 Этот вывод для того времени был очень важным, от­ вечал уровню имевшегося тогда научного материала, во многом способствовал и стимулировал дальнейшие поиски. Но по истечении 35 лет все это кажется более политическим, нежели научным выводом, аргументи­ рующим восстановление автономных прав балкарского народа. Теперь этот вывод нуждается в серьезных уточ­ нениях и дополнениях. § 2. Состояние изученности проблемы происхождения балкарского народа В настоящее время практически существуют три ги­ потезы происхождения балкарцев: 1 . Балкарцы — это аборигенные кавказские племена, смешавшиеся с древними болгарами. 2. Балкарцы — это аборигенные кавказские племена, смешавшиеся с аланами, якобы бывшими ираноязыч­ ными. 3. Балкарцы — это бежавшие от монголов в горы половцы XIII в., смешавшиеся с аборигенами Кавказ­ ских гор. Для более полной характеристики проблемы необ­ ходимо остановиться на отдельных докладах на сессии 1959 года: из проанализированного тогда материала видно, что научными сведениями более всего обставлена гипотеза о болгарском происхождении балкарцев. Эта гипотеза в настоящее время принята такими видными учеными, как М. И. Артамонов, Л. Н. Гумилев, которые опирались на труды В. Ф. Миллера, М. М. Ковалевско­ го, В. В. Бартольда и др. Близки к признанию или признают эту точку зрения С.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

А. Плетнева, А. В. Гад- ло, В. Б. Ковалевская, В. А. Кузнецов, С. Я. Байчоров, автор настоящих строк и мн. др. Однако существует и весьма спорный вопрос об ира- ноязычности алан и их участии в этногенезе балкарцев и карачаевцев. Говоря об аланском (псевдоиранском.— И. М . ) субстрате в карачаево-балкарском языке, В. И. Абаев, вслед за В. Ф. Миллером, отстаивает те­ зис о том, что территория Балкарии и Карачая до XIII в. была заселена будто бы ираноязычными пред­ ками осетин. Как известно, Миллер строил свою тео­ рию на нескольких поверхностно истолкованных топо­ нимах, имеющих в своем составе якобы осетинские сло­ 10 ва дон — «вода, река»; ком — «нёбо, пасть, отверстие»; дор — «камень». Примером такого толкования может служить название песчаного плато Донгат, где даже трава как следует не растет, объясненное Абаевым как «мокрое место», «водянистое место», или же название дремучего высокогорного лесистого ущелья Мысты- кам, объясненное как «мышиное ущелье», и т. д. Но даже если допустить такие лексические несура­ зицы, необходимо было отмечать, что они обнаружи­ ваются только на дигорском диалекте осетинского язы­ ка. А это обстоятельство в корне меняет всю картину в силу ряда серьезных факторов: — Махмуд Кашгарский в XI в. и Рашид ад-Дин в XIV в. называют среди тюрков-огузов племя дигор; — в XIV в. выдающийся арабский историк и географ Абул-Фида размещал у Дарьяльского ущелья тюрко­ язычное племя ас; — автор XIX в. Я- Рейнеггс писал, что дигоры/ути- горы говорят на одном из старых тюркских наречий; — дигорцы и балкарцы возводят своих родоначаль­ ников к двум родным братьям — Басиату и Бадинату. Прародительницей всех своих княжеских фамилий ди- горцы считают карачаевскую княжну из рода Крымшау- халовы.х; — в Дигории почти нет ни одной фамилии, которая не встречалась бы в Балкарии и Карачае; — в Северной Осетии, в основном на территории Дигории, осетиноведы сами насчитывают около 150 тюркских топонимов, в числе которых запечатлены и древнетюркские этнонимы: сабиры, басилы, басмалы, огуз, гуз и т. д.; — склепы-мавзолеи позднего средневековья на тер­ ритории Дигории по архитектурным особенностям, по­ гребальному обряду ничего общего не имеют с син­ хронными склепами осетин-иронцев и во всем сходст­ вуют с подобными сооружениями Балкарии и Кара- чая. После всего сказанного нет ничего удивительного в том, что обнаруживаются лексические сходства у бал­ карцев и дигорцев. Однако по «доводам» Миллера и Абаева, дигорцы проникли и осели на Кавказе где-то в III—IV вв., а балкарцы в XIiII в., т. е. спустя 1000 лет после сармат, считающихся предками дигорцев. В та­ ком случае трудно себе представить, каким же образом 11 сложились эти лексические сходства у дигорцев и бал- каро-карачаевцев, которые сохранили в своей речи наи­ более характерные староосетинские термины, которыми оперируют Миллер и его последователи. Я думаю, что нельзя уповать на то, что дигорцы на протяжении ты­ сячи лет тайком от иронцев бережно хранили эти тер­ мины, чтобы в XIII в. передать их не иронцам, а бал­ карцам, и одновременно сами все это забыли. Ясно, что в такой концепции концы с концами не сходятся. На основе доклада У. Б. Алиева на упомянутой сес­ сии ряд карачаевских ученых выступил в поддержку того, что аланы изначально были тюркоязычными. К со­ жалению, тогда у них фактов было далеко не достаточ­ но, кроме констатации того, что слово алан есть иска­ женное тюркское слово оглан — «сын, потомок». Совер­ шенно ясно, что на таком шатком предположении вряд ли возможно делать столь далеко идущие выводы. Позднее эту точку зрения наиболее полно изложил Х.-А. И. Хаджилаев, опираясь на лексический материал. По мнению Хаджилаева, вся топонимика верховьев Кубани — Карачая — тюркская; жившие в Карачае ала­ ны были тюрками; существовал особый и ранее неиз­ вестный науке древнетюркский —аланский язык, «дав­ ший наименование аланскому союзу племен и неучтен­ ный тюркологией» (терминология У. Б. Алиева); на­ копленный наукой материал по проблеме происхождения балкаро-карачаевцев изучен недостаточно, и «из сде­ ланного не все можно принять всерьез». К последнему утверждению Хаджилаева вряд ли что можно добавить, его трудно опровергнуть. С резкой критикой на работу Х.-А. И. Хаджилаева выступил в свое время В. А. Кузнецов, который пол­ ностью пытался реанимировать устаревшие взгляды Миллера—Абаева. Но поскольку вся работа Хаджилаева построена на опровержении именно взглядов Миллера — Абаева, Кузнецов ничего нового в этот спор не вносит. Пытаясь доказать ираноязычность жителей древнего Карачая, В. А. Кузнецов ссылается на так называемые глиняные курильницы в виде стаканчиков, которые счи­ таются эталоном ираноязычных племен. Но ведь имен­ но этих эталонов и нет в верховьях Кубани. Далее, Кузнецов пытается доказать принадлежность так называемых наскальных гробниц верховьев Куба­ ни аланам-иранцам. О несостоятельности этой точки 12 зрения мы уже писали неоднократно, а по мнению В. Б. Ковалевской, в этих гробницах хоронили своих усопших не столько иранцы-аланы, сколько тюрки-бол- гары. В попытках отрицать научную значимость древне­ тюркских рунических надписей, в массовом количестве обнаруживаемых именно в наскальных гробницах Ка- рачая, В. А. Кузнецов прибегает к весьма неудачному приему. Он пишет: «Если даже будет установлена при­ надлежность надписей, это отнюдь не будет доказывать, что погребенные в наскальных гробницах были тюрко­ язычными, ибо между погребенными и сделанными надписями далеко не всегда обязательна непосредствен­ ная связь. Дело в том,— продолжает Кузнецов,— что такие знаки в наскальных катакомбах (или гробницах.— И. М .) могли быть высечены не в эпоху раннего сред­ невековья, а значительно позже». Следуя этой странной логике, нетрудно заподозрить, что вообще древние надписи могут быть делом рук первооткрывателей, а ее древних жителей, скажем, надпись на Бехестунской скале, клинопись древних шумерийцев и т. д. В своем споре В. А. Кузнецов счел нужным привести этимологию некоторых аланских имен. Он ссылается на мнение Г. Вернадского, что имя Саросий означает «Вождь асов». Но уместно спросить: чей же он вождь, если во всем северокавказском мире неизвестно имя «ас»? Почему же своим «именем» осетины до сих пор называют не себя, а балкарцев? Кроме того, Кузнецов, если он объективно на­ строенный ученый, должен был учесть, что в статье Н. А. Аристова об этнических названиях древних тюр­ ков насчитывается этноним с термином сары — «жел­ тый» более тридцати раз! Почему бы не вспомнить этот факт при этимологии термина Сары + ос ? Имя аланского царя Итаз в первоисточнике — хрони­ ке Феофана — звучит как Итаксий или Итаксай. Р. И. Маркварт возводил его к персидскому слову па- диахш — «наместник», соотнося его с греческой формой битаксий.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Но, как пишет И. С. Чичуров, это имя у пер­ вого переписчика Феофана, папского библиографа Ана­ стасия (середина IX в.), передано как Хиотакси или Хоктакси, и что оно осталось без должного внимания всех исследователей, касавшихся этого имени. Если 13 учесть, что чуждый греческому языку звук ч, ш, они передавали как кс, то это имя будет звучать в дейст­ вительности как Хиотачи, или Хотачи, а форма Итаксий или Итаксай как Итачай. Оставленный без внимания исследователей термин Хиотачи или Хоктачи имеет прозрачное тюркское значение, восходящее к слову Хот / Гут — «счастье», «благо», «благодать», «благополучие», «удача», «счастливый», «достойный», «величие». Любое из этих значений вполне подходит к имени аланского царя и предводителя. Таким образом, становится очевидным, что приве­ денные Кузнецовым имена полностью легли на чашу весов Хаджилаева. В поисках поддержки своим положениям В. А. Куз­ нецов ссылается на «Аланское приветствие» византий­ ского поэта и писателя XI в. Иоана Цеца, которое зву­ чит на «верхнекубанском диалекте алан», т. е. на язы­ ке асов, которыми сами осетины называют не себя, а балкарцев. Это приветствие для XI в. звучит более чем странно: «Добрый день, господин мой, повелительница, откуда ты? Тебе не стыдно, госпожа моя?» В оригинале здесь значатся 13 слов, из которых только два могут быть свя­ заны с иранским языком, все остальные — это обще- тюркские слова типа: хос — «добрый»; катын — « гос­ пожа»; каитарыф — «вернувшись»; кординг — «увидел»; кинжа (генже) — «молодая, молодуха»; Фули (Ва­ ли) — «правитель» и мн. др. Вряд ли после всего этого данное приветствие можно считать ираноязычным! В своем споре Кузнецов полностью поддерживает весьма неудачные попытки В. И. Абаева, объясняюще­ го термин алан как авестийское аруана, ариан и пр. Однако ученый скрыл от читателей то, что формант йа в Авесте выступает как словообразовательная частица в терминах, означающих реки, страны, горы: Ниса + йа, Дайт + йа, Эрзиф + йа и др. Исходя из этой законо­ мерности, невозможно объяснить термин арйа, или арйан, как этноним алан, страна которых согласно авестийскому написанию должна была бы звучать как алан+йа, которую историко-географическая наука не знает. Вполне очевидно, что в Авесте имеются в виду не алан + йа, а ар + йа, т. е. народ или племя ар, кото­ рых история также не знает. 14 Весьма легкомысленной выглядит и другая попытка Абаева объяснить термин алан как название сказочных осетинских персонажей аллон. Во-первых, самоназва­ ние осетин, а также и осетинские названия других наро­ дов образуются с помощью прибавления к корню слова форманта -он: Ир+он, Дигор + он, Асс+он, Кашк+он и т. п. Следовательно, и в сказочном термине осетин речь может идти только об этнониме алл + он, т. е. пле­ мени Алл, которых история не зафиксировала. В то же время иранисты-осетиноведы преднамеренно «забывают», что термином алан карачаевцы и балкар­ цы до сих пор в своем быту обращаются друг к другу, к группе людей, понимающих их язык, в обращении супругов друг к другу в качестве понятия «сородич», «соплеменник» и т. п. Кроме того, ни один из иранистов не вспоминает, что термин алан в переводе с тюркского означает «долина», «опушка», «равнина» и т. п. В виде этнонима этот тер­ мин бытует до сих пор среди алтайцев, туркмен, в виде Аландан келген — «Пришедшие с равнины»; Салкын алан — «Прохладная поляна» и др. Весьма уместно сказать и о том, что в V в. часть алан, именуемая Кер- т и алан — «Истинные аланы», под предводительством хана Кандака перекочевала в Малую Азию в устье Д у­ ная. Несмотря на массу фактов о тюркском языке алан, В. ф. Миллер в своей тенденциозности дошел до того, что утверждал: «...аланы (иранцы по Миллеру.— И. М.) научили тюрков-кочевников навыкам скотоводства». Но когда ему надо было объяснить тюркские термины в осетинском языке, обозначающие металлы, животных, птиц, плоды и пр., он ищет выход из своих противоре­ чий, объявляя все это заимствованиями из урало-ал­ тайских языков, будто бы карачаево-балкарский язык не имеет отношения к урало-алтайским! Много ездивший по Балкарии и Карачаю вместе с Абаевым А. К. Боровков, характеризуя идеалистические тенденции Миллера, писал, что, по мнению последнего, «степняки-татары не только научились у осетин земле­ делию и скотоводству, но научились и каменному зод­ честву, усвоили их духовную культуру, включая фонети­ ческие особенности языка... Ученый профессор,— про­ должает Боровков,— никак не мог допустить, чтобы родственники «благородных» индоевропейцев могли что- 15 либо заимствовать у степняков-татар... Тенденциозность этой науки выпирает из каждой строки». В западной и буржуазно-русской науке вообще, как писал в 1954 г. Г. А. Меликишвили, «обнаружение» ин­ доевропейской правящей верхушки во всех индоевро­ пейских древностях и древневосточных племенах и на­ родностях сделалось одной из основных тем историче­ ских исследований». В таком же состоянии оставались исследования по истории балкарского народа даже у таких крупных ученых, как Г.-Ю. Клапрот, В. Ф. Мил­ лер и др. В плену этой концепции по сей день остается и В. И. Абаев со своими последователями. Однако при необходимости объяснить так называемые «староосе- тинокие» термины кам, дан они прибегают постоянно к помощи балкарского языка, но в то же время пишут, что «культурное и языковое влияние балкарцев на осе­ тин в силу объективного состояния (? — И. М.) сил бы­ ло и не могло не быть совершенно ничтожным». Но как объяснить наличие в осетинском языке таких обще­ тюркских терминов: каз — «гусь», тева — «верблюд», аркан — «аркан», берю — «волк», нанык — «малина», сокур — «слепой» и т. п.? Ссылка на то, что «осе­ тинский должен был соседствовать в прошлом с каким- то другим северотюркским языком», порождает вопрос — неужто с якутским? В 1970 г., составляя «Русско-осетинский словарь», Абаев «забыл» включить в него термин «Балкария», «балкарцы». Такая «забывчивость», помешавшая отме­ тить живущих в соседнем ущелье балкарцев, с которы­ ми осетины имели почти двухтысячелетнее соседство и родство (а по народным преданиям дигорцев, они про­ исходили от двух родных братьев), кроме всего прочего, попросту обкрадывает словарный фонд осетинского наро­ да. Но еще более поражает другое. К словарю прило­ жены административно-географические термины в осе­ тинском звучании, но не нашлось места осетинскому на­ званию Балкарии и Карачая — Ассиаг и Стур Ассиаг. Когда возникла необходимость назвать соседнюю рес­ публику— Кабардино-Балкарию, автор словаря име­ нует ее на осетинский лад — Касог-Балкар республика, т. е. кабардинцев называет их осетинским именем ка- саг1кашак, а балкарцев почему-то называет их русским именем балкар.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Вероятно, автор не хотел обнародо­ вать, что усиленно приписываемый в литературе осети­ 16 нам этноним ас сам осетинский народ испокон векоа закрепил за балкарцами. На сессии 1959 г. доклады X. О. Лайпанова,, Н. А. Баскакова, Л. И. Лаврова были посвящены до­ казательству половецкой гипотезы происхождения бал- каро-карачаевцев. А выступление У. Б. Алиева было на­ правлено как раз на отрицание близости карачаево-бал­ карского языка с языком кипчаков. Первые строили свою точку зрения на половецком словаре «Кодекс кумани- кус» XV в. и на неверно истолкованных сведениях араб­ ского автора ХШ в. Ибн-аль-Асира. Возражая им, Алиев писал, что кипчакский язык относится к «йокаю- щему» диалекту тюркских языков, тогда как карачаево- балкарскому этот диалект не свойствен. В последние годы вообще отрицается принадлежность этого словаря к кипчакам (Р. Л. Дашкевич). Более того, карачаево- балкарскому языку присущ наиболее древний, «джо- каздщий» диалект тюркского языка. Таким образом,, становится очевидным, что карачаево-балкарцы не могли перейти с позднего диалекта («йокающего») на более ранний («джокающий»). Используя сведения Ибн-аль-Асира, исследователи не всегда следуют последовательности описываемого им события. Говоря о походе монгол 20-х гг. XIII в. на Северный Кавказ, летописец отмечает, что часть кип­ чаков бежала в горы. Но в какие горы они бежали, то ли в горы Дагестана, то ли на Центральный Кавказ, то ли в Крым, исследователи не уточняют. А вот как все это описал сам Ибн-аль-Асир: «Прошедши Дербенд ширванский, они (монголы.— И. М.) шли этими областями, а в них были многочис­ ленные племена, в том числе аланы, лезгины и несколь­ ко тюркских племен. Они ограбили и умертвили много лезгин, которые были частью мусульмане, а частью не­ верные, и напали на других жителей той страны. И до­ шли до алан, а их много племен, и дошла туда весть о татарах. Они постарались и собрали у себя толпу кипчаков и сражались с ними, и не одолела одна сторо­ на другой. Итак татары послали к кипчакам сказать: мы с вами один род, а эти аланы не из вас, чтобы вы помогали им, и вера их не похожа на вашу веру, и мы обещаем вам, что не коснемся вас и привезем к вам сколько хотите денег и одежд,— оставьте нас с ними. Итак, кипчаки оставили алан, и напали на алан татары 2 И. М. Мизиев 17 :и убили их множество и ограбили и взяли в плен, и пошли на кипчаков, а те разошлись, считая себя безопасными по миру, проишедшему между ними. Они не успели услышать о татарах, как они пришли к ним, вступили в их земли и напали на них постепенно, и взяли от них в несколько раз больше того, что привез­ ли к ним. И те из кипчаков, которые были далеко, услы­ шав эту весть, бежали без боя и удалились; одни спря­ тались в болотах, другие в горах, а некоторые ушли к Русским». А следующая фраза летописца совершенно отклоняет возможность за этой землей, куда бежали кипчаки, видеть горы: «И остановились татары в Кип­ чаке, а это земля богатая пастбищами зимою и летом; в ней есть места, прохладные летом, богатые пастби­ щами, и есть места, теплые зимою, богатые пастбища­ ми. Это и есть степи на берегу моря. И пришли они к городу Судаку. Это главный город кипчаков. Прибыв к Судаку, татары овладели им, и жители расселялись: -часть ушла в горы, со своими семействами и имением, а часть села в море и ушла в Малую Азию, находя­ щуюся в руках мусульман из потомства Кылыдж-Арс- лана»,— повествует Ибн-аль-Асир. Рашид ад-Дин (1247— 1318) — первый переводчик Асира — рассказывает об этом же эпизоде следующее: «Так как проход через Дербенд был невозможен, то они (монголы.— И. М.) послали Ширваншаху сказать: «Пришли нам несколько человек, чтобы нам заключить мирный договор». Он прислал 10 чел. из старейшин своего народа... Те из страха указали путь, и монголы прошли. Когда они пришли в область алан, а жители тамошние были многочисленны, то они (аланы.— И. М.) сообща с кипчаками сразились с войсками мон­ голов. Никто из них не остался победителем. Тогда монголы дали знать кипчакам: «Мы и Вы — один народ (заметим, что у Асира написано «один род».— И. М.) и из одного племени, а аланы же чужие; мы заключим с вами договор, что не будем нападать друг на друга и дадим вам столько золота и платья, сколько душа ваша пожелает, только предоставьте их (алан) нам. Они принесли много добра, кипчаки ушли обратно, и мон­ голы одержали победу над аланами, совершив все, что было в их силах по части грабежа и убийства. Кипча­ ки, полагаясь на мирный договор, спокойно разошлись по своим областям. Монголы внезапно нагрянули на 18 них, убивая всякого, кого находили, и отобрали вдвое- больше того, что перед тем дали. Некоторые из кипча­ ков, оставшихся в живых, убежали в страну русских, а монголы зазимовали в этой стране, сплошь покрытой лугами. Оттуда они отправились в город Судак на бере­ гу моря, соединяющегося с константинопольским про­ ливом, и взяли тот город. Затем монголы двинулись на страну русских и на кипчаков, которые туда бежали». Крупнейшие знатоки истории Золотой Орды Б. Гре­ ков и А. Якубовский поясняют, что «разбитые кипчаки покинули свои кочевья и двинулись на юго-восток Ев­ ропы к кипчакам, кочующим между Волгой и Днепром, в надежде получить у них помощь. В погоне за ними татары дошли до Крыма, где захватили кипчакский го­ род Судак». Рассказ Ибн-аль-Асира о взятии Судака и крымских областей кипчаков В. Тизенгаузен и А. Яку­ бовский переводят следующим образом: «Придя к Су­ даку, татары овладели им, а жители его разбрелись: некоторые из них со своими семействами и своим иму­ ществом взобрались на горы, а некоторые отправились в море и уехали в страну Румскую, которая находилась в руках мусульман из рода Килидарслана». Анализ сведений Асира показывает, что после пер­ вого столкновения с монголами на Северном Кавказе, кипчаки, которых «постарались и собрали аланы», дове­ рившись заключенному договору, «разошлись, считая себя безопасными» (Асир), или «спокойно разошлись по своим областям» (Рашид ад-Дин). Сейчас довольно точно определены эти области, где проживали кипчаки в составе восьми объединений: Предкавказских, Крым­ ских, Поволжских, Нижнедонских, Приазовских, До­ нецких, Приднепровских, Лукоморских (С. А. Плетне­ ва). Можно полагать, что именно предкавказские кипча­ ки, восточные границы которых определены не далее как левобережье верховьев Кубани и Подкумка, выступи­ ли в союзе с аланами, а затем «спокойно разошлись по своим областям».

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

И лишь после второго погрома и взя­ тия Судака кипчаки бежали кто в горы Крыма, кто по Черному морю. Услышав эти вести, «кипчаки, жившие в дали», вероятно, придонские, приднепровские, приазов­ ские и пр., бежали в земли русских. Таким образом, становится понятным, что в сообще­ ниях Ибн-аль-Асира нет сведений о бегстве кипчаков. 2* 19 в горы Северного Кавказа, а следовательно, этот источ­ ник не может так прямолинейно использоваться для подтверждения половецкой гипотезы происхождения .балкарцев. § 3. Происхождение балкарского народа Предками балкарцев были древнейшие кавказские племена, смешавшиеся с самыми первыми скотоводами- овцеводами, ведущими подвижный кочевой образ жиз­ ни в степях Евразии. Этот контакт состоялся впервые в конце IV тыс. до н. э. Это и был древнейший кавказ­ ский субстрат в процессе этногенеза балкарцев. Древнейшие овцеводческие племена, проникавшие на Кавказ, представляли первейшую основу пратюркских племен. Для них был характерен курганный обряд за­ хоронения. Умерших укладывали в деревянные могилы- срубы, дно их покрывали войлоком, травой или кустар­ ником. Этот обряд захоронения древние пратюрки — носители так называемой ямной археологической куль­ туры — занесли в Закавказье, Переднюю и Малую Азии, где смешались с носителями древнейших земле­ дельческих культур. Потомками древних ямников были тюркские племе­ н а — скифы, именовавшиеся Ас-киши (Ашкузы). По всем современным научным данным, это был древней­ ший и первый этап формирования балкарцев, как древ­ нейших обитателей Кавказа, хронологически это уходит в глубину веков где-то на 5—6 тысяч лет. Потомки скифов — аланы, болгары, гунно-сарматы — являлись вторым слагаемым компонентом в изучаемом нами процессе этногенеза балкарцев. Огромную роль в этом процессе сыграли аланы, о чем мы пытались рассказать выше. Теперь необходимо наиболее полно осветить степень участия древних.бол­ гар в этногенезе балкарцев. О болгарах — предках балкарцев. Как уже отмеча­ лось, гипотезу о болгарском происхождении балкарцев поддерживают многие видные специалисты. Для этого имеются и достаточные сведения древних письменных документов. Так, сирийский историк III в. Мар Аббас Котина, ссылаясь на армянского автора Бардасена, пи­ сал, что во времена царя Аршака I (127— 114 гг. до н.э.) «возникли смуты в цепи великой кавказской горы в земле Булгаров, из которых многие, отделившись, пришли в нашу землю...». В первой половине VI в. Захарий Ритор (сирийский автор) на западе от Дербента, рядом с аланами, по­ мещает болгар. В «Армянской географии» VII в. «на Кубани и южнее» размещены четыре болгарских пле­ мени. В X в. хазарский царь Иосиф на юге своей страны, в приграничье с Грузией, указывает на племя бл-г-р, Туласt которых ученые считают предками балкарского народа. В XII в. становится известным этногенетическое пре­ дание о происхождении хазар и болгар от трех братьев- эпонимов, двое из которых «пришли в страну алан, называемую Барсилией». Это предание трудно не сопо­ ставить с преданием балкарцев и дигорцев о том, что они произошли от двух родных братьев — Басиат и Бадинат. Все эти факты подкрепляются сведениями Прокопия Кесарийского (VI в.), что предки болгар — гунны в этот период обитали в Дарьяльском ущелье и руководил ими тогда некий богатырь Амбазук (Эмбазыкъ — «Наитол- стый», «Наимшцный»). Данные языка. Доклад А. X. Соттаева на сессии 1959 г., раскрывший разительные болгаро-балкарские лексические схождения, в наши дни принят многими учеными. Плодотворные работы С. Я- Байчорова по выявлению, дешифровке и историко-лингвистическому анализу древнеболгарских надписей основательно дока­ зывают генетическое родство и преемственность кара­ чаево-балкарского языка с древнеболгарским. Кроме всего этого, балкарцы сохранили как самоназвание имя древних болгар (болкар)— балкар. Антропология. Видный антрополог академик В. П. Алексеев признавал, что древние болгары отли­ чались теми же особенностями, которые выражены и в современных типах балкаро-карачаевцев. Чрезвычайную близость антропологических типов современных болгар и балкарцев подкрепляют и исследования болгарских антропологов, например, Ц. Кристанова, который в 30-х гг. проживал в Кабардино-Балкарии. Он и в годы войны занимался антропологией тюркских народов Средней Азии. Он обследовал более 2000 балкарцев и карачаевцев — мужчин, женщин, детей и стариков — и установил их безусловную близость к дунайским бол­ гарам. Археология. Среди археологического материала ти­ пично болгарскими принято считать глиняные котлы с внутренними ушками (ручками). Впервые на это обра­ тил внимание В. А. Кузнецов, его поддержали многие другие археологи. В последнее время все большее звуча­ ние и признание получает мнение, что так называемые наскальные гробницы, или склепы, принадлежали бол­ гарам (В. Б. Ковалевская и др.). Распространение древ­ нетюркских рунических надписей говорит о массовом расселении тюрков-болгар в верховьях рек Уруп, Кя- фар, Узун-кол, на городищах Гиляч, Адиюх и др. Обна­ ружена масса глиняных котлов с внутренними ушками и их фрагментов на поселениях у сел. Лашкута, Ниж­ ний Чегем, Индыш, Аргудан, на горе Муртаз у сел. Ар- гудан и т. д. Во всех этих памятниках и прилегающих к ним могильниках обнаружены типично болгарские погребения в земляных( грунтовых) ямах в деревянных колодах, или составных гробовищах. Этнотопонимы в процессе изучения этногенеза игра­ ют огромную роль. Известно, что самоназваниями-этно­ нимами являлись многие термины: «люди», «человек», «настоящие люди», противопоставляя понятия «мы» и «они». Для древнетюркских племен этими самоназва­ ниями стали понятия киши, эр — «мужчина,1 человек, люди». В зависимости от географического места обита­ ния к этим понятиям прибавлялись слова: «горы», «ре­ ки» и т. п., например: Алтай-киши, Чу-кииш, Ас-киши и др. Анализируя значение этнонимов, всегда надо иметь в виду тот факт, что терминами «человек», «настоящие люди» никто не называл бы людей иноплеменников, про­ тивопоставляя их своим сородичам, не оставив эти тер­ мины для своего племени. Для изменения самоназвания не обязательно, чтобы изменился сам этнический объект — народ или племя, он может измениться в результате изменения окружаю­ щих племен или народов. В связи с этим важным заме­ чанием выдающихся этнографов весьма примечательно, что все соседние народы за балкарцами сохранили их древнейшие этнонимы: Асы, Аланы, Болкар, Сабир, Азу- хо, Ассон, Басиани и т. п. Столь же огромную роль в изучении этногенеза балкарского народа имеют топо- гидронимы, в которых сохранены древнейшие имена древнетюркских племен. Достаточно назвать такие топо­ нимы, как Башил (Басил), Басмалы-кол, Ас-кала, Алан- дорбун, Гунн-тала, Хазар-кала, Чамас, Быллым, Гю- дюргю, Биттургу и мн. др., в которых очевидны имена асов, алан, хазар, болгар, басилов, предков болгар — кутургуров и утигуров. Приведенные факты свидетельствуют о том, что древние болгары являлись одним из существенных ком­ понентов в процессе этногенеза балкарцев. § 4. Традиционная культура, идеологические воззрения и фольклор об этногенезе балкарцев Этнографический материал является бесценным ис­ точником для изучения сложного этногенетического про­ цесса в истории любого народа.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

В этом материале наи­ более отчетливо отражается участие различных пле­ мен. На фоне этого материала более красочно звучат данные других смежных наук: истории, языка, архео­ логии, антропологии. Особого внимания заслуживают такие элементы тра­ диционной культуры, которые не встречаются у сосед­ них народов. Прежде всего начнем с материальной культуры балкарского народа. Балкарцы и карачаевцы называют свои поселения термином Эль и Журт, которые бытуют у многих тюрк­ ских народов в форме Иль, Аль, Аил, Аул, Юрт и т. п. Большую научную информацию содержат балкаро-ка­ рачаевские жилища и усадьбы. Прежде всего бросаются в глаза так называемые «крытые дворы», в которых все хозяйственные и жилые постройки были объединены общей кровлей. Эта особенность отличает культуру балкаро-карачаевцев от культуры соседних народов и одновременно сближает с народами Поволжья, Алтая и др. К таким же особенностям относятся жилища- срубьг, которые возводили в Карачае и Балкарии. Во­ сточнее Баксанского и Чегемского ущелий подобные постройки неизвестны. Поиски аналогий срубным по­ стройкам балкаро-карачаевцев уводят нас в глубь исто­ рии Центрального Кавказа, где они встречались в кон­ це II тыс. до н. э. и в эпоху гуннов. Интересные этногенетические наблюдения можно сделать при анализе балкаро-карачаевской одежды. 2 3 Верхняя плечевая одежда их изготавлялась из шерсти, кожи, меха, шкур, которые широко использовались и у многих других скотоводческих народов. Как и у многих тюркских народов — болгар, чува­ шей, татар, башкир, казахов, киргизов и др., излюблен­ ным украшением верхней плечевой одежды балкарцев являлась меховая оторочка по вороту, подолу, рукавам наподобие рубашки и кафтана XIV в. из могильника Байрым в Верхнем Чегеме. Большую популярность у тюркских народов издрев­ ле, еще с эпохи ямной культуры IV тыс. до н. э., имел войлок — кийиз, из которого изготовлялись разукрашен­ ные и аппликативные ковры, головные уборы, плащи- накидки и пр. Одним из интересных головных уборов народов Кавказа является башлыкъ, название которого с тюркского означает «наголовник». По мнению В. Ф. Миллера, он напоминает древнюю форму одежды сарматских племен, описанную Плинием. Здесь уместно отметить, что в 1896 г. участник экспедиции В. М. Сы­ соева по Карачаю А. Н. Дьячков-Тарасов на берегу р. Теберды обнаружил каменную статую половецкого типа. На плечи истукана было накинуто что-то вроде капюшона — башлыка из материи с крестообразными рисунками и каймой, привесками и лапками, перекину­ тыми вокруг шеи. Башлык близко напоминает формы головных убо­ ров, покрывающих плечи на скифских изваяниях при- кубанского типа, а также на изваяниях в горах Тянь- Шаня и окрестностей Иссык-Куля. Другая разновид­ ность войлочных головных уборов — это шляпы къал- пакъ и карачаевский кийиз-бёрк, различные формы ко­ торых известны и бытуют у чувашей, киргизов, алтай­ цев, древних болгар и др. Балкарские женщины носили туникообразную рубаху со стоячим воротом и разрезом на груди. Этот тип ру­ бахи является неотъемлемой частью женской одежды чувашей, башкир, казахов, туркмен, а происхождение этого типа исследователи связывают с древними болга­ рами. Повседневным элементом одежды балкарской женщины является наплечный платок-плед (жаулукъ), широко распространенный под этим же именем у татар, казахов, болгар и других тюркских народов. Многие виды! балкаро-карачаевской одежды — бешмет, чебкен, гебенек («плащ-накидка чабанов»), аркъалыкъ и д р .— 24 были широко распространены у многих тюркских народов Алтая, Средней Азии, Поволжья, Казахстана, Кавказа. Бытующие у многих тюрков островерхие конической формы головные уборы в раннем средневековье были характерны для тюрков Западного каганата VIiI'I— ■ IX вв. Позднее они стали неотъемлемой деталью одежды башкир, ногайцев, татар и др. Хорошо известно, что черкеска кавказских народов украшалась небольшими кармашками по обеим сторо­ нам груди. В мелкие отделения этих кармашков встав­ лялись так называемые теперь «газыри» — небольшие деревянные, костяные или серебряные трубочки, куда раньше закладывались готовые заряды. С появлением пятизарядной винтовки они превратились в простые украшения, но за ними сохранилось тюркское древнее название хазыр — «готовый». Одним из основных промыслов балкаро-карачаевцев было домашнее ткачество. Домашние сукна пользовались большим спросом на кавказских рынках в Грузии. По словам Н. П. Тульчинского, балкарскую женщину не­ возможно было увидеть без веретена, с которым она не расставалась ни при беседах с соседками, ни даже по пути в соседний аул. «Встретить женщину без этих ат­ рибутов, значит — или она больна, или очень бедна»,— писал Тульчинский. Эта характеристика балкарской женщины буквально повторяет слова Приска о гуннских женщинах, «которые никогда не покидают своего вере­ тена». Не менее важный материал для освещения пробле­ мы этногенеза балкарцев можно почерпнуть из состава блюд традиционной кухни. Поскольку основным заня­ тием балкарцев было скотоводство, то мясо-молочная пища занимала ведущее место. Повседневной молочной пищей балкарцев, алтайцев, туркмен, казахов, узбеков, ногайцев, хакасов, башкир, кумыков и других народов являются различные виды кислого, заквашенного моло­ ка айрана, сыров и кумыса. По словам скифского муд­ реца Анахарсиса, повседневной пищей скифов также были сыры, айран и кумыс. Кумыс широко бытовал и у гуннов в I в. Популярную разновидность айрана — жууурт-айран упоминает в 1256 г. Гильом Рубрук. Как известно, Аммиан Марцеллин, автор IV в., опи­ сывая быт и культуру гуннов, говорит, что они «мясо кладут под бедра на седле и парят его», и питаются 2 5 этим мясом. Безусловно, автор таких слов не мог по­ нять, что это было вяленное на солнце мясо, приторочен­ ное к седлу кочевника вместе с бурдюком с айраном, кумысом, сыром и другими продуктами. Ныне такое мясо употребляют многие народы Северного Кавказа. Отличительной особенностью мясных блюд балкар­ цев является жёрме — тип свежей колбасы из внутрен­ него жира, завернутого в кусочек рубца. Из различных видов шашлыков ( шиш — «вертел», отсюда и название шииллик — «навертельник») особо следует отметить тёш. При обрядовом разделе туши овцы' или барана дядя по матери вырезал из грудной части туши кусо­ чек мяса вместе со шкурой, зажаривал его и препод­ носил тому, в честь кого совершено данное жертво­ приношение. Изысканным деликатесом среди мясных блюд балкарцев является шашлык из свежей печени, зажаренной в собственном внутреннем жиру животно­ го — жалбауур. Тёш, жалбауур, жёрме хорошо известны и характер­ ны для мясной пищи многих тюрков. У алтайцев жерме звучит дьоргем, происходящее от тюркского слова жёр­ ме, чёрге — «обматывать», «заворачивать» и др. Боль­ шой популярностью у тюрков пользуется колбаса из свежих внутренностей — печени, почек, легких молодого жеребенка — къазы. Подобная колбаса из печени назы­ валась сохта. Все перечисленные мясные блюда до сих пор широ­ ко бытуют у тюркских народов Алтая, Казахстана, Средней Азии, Поволжья, Кавказа.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Этнической особенностью балкарской кухни являют­ ся изделия из ячменной муки. Ячменные хлеба, которые балкарцы пекли в золе, отмечал еще французский путе­ шественник Абри де ла Мотрэ (1711 г.). Его сведения принципиально важны для нашей темы. Он писал, что, следуя по очень крутым горам, они добрались до де­ ревни, жители которой живут в срубленных домах из больших бревен, понимают язык ногайцев, татар, ту­ рок, пьют и почитают бузу и айран, кушают конину, пекут лепешки в золе, именуются горскими черкесами. Большую этногенетическую информацию можно по­ лучить из слов Плиния (I в.), который писал, что не­ которые сарматские племена питаются «сырой мукой, примешивая к ней кобылье молоко.,.». Автор, конечно, не мог знать, что широко было распространено у тюрк­ 2 6 ских племен поджаривание зерен и изготовление из них так называемой муки — къууут, готовой к употребле­ нию с айраном, кумысом, маслом, сливками и т. д. Столь же важны слова Плиния о том, что некоторые кочевые племена питаются «белой кашицей из ячной муки». Этой белой кашицей могла быть каша, или мамалыга,— как, широко бытовавшая в • балкаро-карачаевской кухне. Исследования показывают, что, вобрав в себя основ­ ные комплексы материальной культуры кочевников евразийских степей, предки балкарцев, попав в условия горного Кавказа еще в IV тыс. до н. э., вовсе не утра­ тили специфических особенностей своей традиционной культуры, а, наоборот, в новых условиях развивали их, приспосабливаясь к новым условиям и окружающей среде. Таким образом, они создали специфическую и са­ мобытную этническую культуру, вобравшую в себя на­ следие скифов, сарматов, гуннов, болгар, алан и др. Теперь рассмотрим данные духовной культуры. Идеологические воззрения народа всегда содержат определенную долю исторической информации об этно- генетическом процессе. Передаваясь из поколения в по­ коление, мировоззрение людей дополняется новыми эле­ ментами, напластованиями, продиктованными различ­ ными историческими эпохами и событиями. Но тща­ тельный анализ материала всегда позволяет отыскать первоначальное ядро обряда, обычая, поверья, будь то изначально мифического или исторического происхож­ дения. В предлагаемой работе не рассматривается весь комплекс духовной культуры балкарцев, а используются только те элементы, которые не встречаются у соседних народов, но одновременно находят глубокие параллели, связи, скрещения с идеологическими воззрениями древ­ нетюркских племен и современных тюркских народов. С этих позиций большой интерес представляет верхов­ ное божество балкарцев — Уллу Тейри («Великий Тей- ри»), который не фиксируется в мировоззрениях сосед­ них кавказских народов. По представлениям карачаево- балкарцев, Тейри — это владыка и повелитель богов, он руководит всем ходом жизни, дает счастье, посылает беды, обеспечивает богатый урожай, хороший приплод скота и т. п. От имени Великого Тейри, олицетворяющего собой дух неба и солнца, происходит балкаро-карачаев­ 27 ское название небесной радуги: Тейри Къылыч, т. е. «Меч Тейри» — все карающий и всему благоденствую­ щий, все оберегающий. Исторический анализ роли и места Тейри в балкар­ ском мировоззрении уводит в далекий древнетюркский мир, где он, как дух неба и культ солнца, описывается в китайских источниках. Под «Духом неба» китайские авторы понимали Кок-Тенгри («Голубое небо»), зафик­ сированный в Орхоно-Енисейских древнетюркских над­ писях VIII в. «Вначале было наверху голубое небо, а внизу темная земля; появились между ними сыны чело­ вечества»,— повествуют древние сказания. Описывая жизнь и быт тюрков-сабир VI—VII вв., обитавших на Северном Кавказе, Моисей Каганкатваци неоднократно подчеркивал, что среди множества божеств Тенгри наи­ более почитаемым был Тенгри-хан — чудовищный гро­ мадный герой, бог неба и света. Ему посвящали деревья (дубы), строили капища, приносили в жертву коней, кровью которых поливали вокруг деревьев, а голову и кожу вешали на сучья. Согласно сообщениям средневе­ ковых авторов, недалеко от столицы гуннов в Север­ ном Дагестане — Варачане стоял огромный дуб, пред­ ставляющий материализацию идеи Тенгри. «Князь и дворяне,— пишет Моисей,— почитали его спасителем богов, жизнеподателем и дарователем всех благ». Поми­ мо главной рощи, находящейся вблизи Варачана, в стране гуннов были и другие рощи и святилища, посвя­ щенные этому божеству. К этому дереву и в рощи со­ бирались по средам, развешивали на деревья разные плоды, поклонялись им и приносили им различные жертвы. В связи с преклонением древних гуннов-сабиров пе­ ред Тенгри/Тейри в образе дерева небезынтересно отме­ тить дерево Раубазы, которое росло в Верхней Балка- рии у аула Шаурдат. Этой дикой груше поклонялись, ей приносили жертвы, «угощали» ее пирогами, просили ее, чтобы она бездетным дала детей, пастухам и чаба­ нам — хороший приплод скота, земледельцу — богатый урожай и т. п. Д аж е в 50-е гг. XX в. автору этих строк не раз приходилось видеть щепочки Раубазы, бережно хранящиеся в сундуках балкарцев-старожилов в дале­ ких от родных мест аулах Средней Азии. Такой же ре­ ликвией и божеством считалась одинокая сосна у аула Хурзук в Карачае Джангыз терек. Это была «довольно 2 8 большая корявая сосна,— пишет В. М. Сысоев в конце XIX в.,— одиноко стоявшая среди голой равнины между Хурзуком и Учкуланом по правую сторону р. Хурзук...... Кроме этих деревьев, почитавшихся всем народом, были еще и отдельные родовые деревья, почитавшиеся отдельными патронимиями. Так, например, в Карачае фамилия Чотчаевых почитала одно дерево, с которым связана интереснейшая этнографическая подробность. Родоначальник их женился на кабардинке и привез ее домой. По пути домой, во время отдыха под этим свя­ щенным для Чотчаевых деревом, они стали есть мясо. При этом хозяин взял себе лопатку, которая по обычаю полагалась старшему. За эту оплошность старшая сви­ ты сделала ему замечание. И в самом деле, в эпическом сказании тюркских народов «Ог.уз-наме» сказано, что» лопатка жертвенного животного (овцы или барана) по­ лагалась самому почетному из присутствующих на триз­ не. Правая лопатка предназначалась самому почетному,, левая немного уступала по рангу. Выдающиеся культу­ рологи XIX в. Э. Тейлор, Дж. Леббок и другие одно­ значно приписывали зарождение этого обычая древним тюркским народам. А в археологических памятниках Балкарии известны отлитые в бронзе бараньи лопатки XII в. до н. э., которые использовались гадалками, пред­ сказателями, шаманами и т. п. Молодой жених исправил свою ошибку и подал ло­ патку самому старшему, тот съел мясо, а лопатку по­ весил на верх дерева. Жена молодого человека родила ему впоследствии шестерых сыновей. Этот случай по­ служил поводом тому, что щепки того дерева свято хранились в каждой семье фамилии Чотчаевых. У многих тюркских народов считается, что опреде­ ленные деревья делают плодовитыми и женщин, и скот. Так, например, у киргизов бесплодные женщины ката­ ются по земле под одинокой яблоней, некоторые волж­ ские племена, как и древние гунны, приносят деревьям жертвы, а шкуры жертвенных животных развешивают на ветвях.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

В канун Рождества многие югославские и болгарские крестьяне замахиваются топором на бесплод­ ное фруктовое дерево, а стоящий рядом человек всту­ пается за это дерево со словами: «Не срубай его! Оно скоро будет плодоносить!» Трижды заносился топор и трижды отводился. После этого считалось, что дерево 2 9 на следующий год обязательно должно плодоносить. Веру в чудодейственную силу дерева отмечал в 765 г. у дунайских болгар средневековый автор Феофан. Как отмечалось, балкарцы и карачаевцы имя Тейри приписывали небесной радуге — Тейри къылыч, т. е. «Меч Тейри». Этот момент удивительно перекликается с легендой древних гуннов, переданной в 449 г. послом Рима в ставке Аттилы. Согласно этой легенде, некий пастух-гунн долго не мог понять причину ранения но­ ги у одной из своих телок. Выслеживая ее по кровавым следам, он натолкнулся на великолепный, сверкающий на солнце меч и принес его своему повелителю Аттиле. Тот принял «небесный дар» для покорения мира и стал •его владыкой. Римские авторы называли этот меч ме­ чом Марса, а гунны стали называть Тейри къылыч , с которым балкарцы и карачаевцы отождествляли небес­ ную радугу. Древнетюркское божество Тенгри/Тейри Дж. Фрезер 'отождествлял с величайшим из греческих богов — Зев­ сом. Тому и другому посвящались отдельные деревья, рощи, оба были богами неба, грома, дождя и т. д. Пораженные молнией места, а также и люди, очень почитались у тюркских народов. На этих местах уста­ навливались знаки, здесь приносили жертвы и пр. Ибн- Фодлан писал в 922 г. о болгарах: «Если ударит мол­ ния, они не приближаются к нему (к пораженному) и оставляют все как есть на месте. Болгары, гагаузы, чу­ ваши, алтайцы, кумыки и другие тюркские народы со­ вершают различные магические обряды при первой в году молнии. Как и балкаро-карачаевцы, многие тюрк­ ские народы зажигают при этом большие костры, пры­ гают через огонь, устраивают игры и пр. В 80-х гг. XIX в. В. Ф. Миллер и М. М. Ковалевский от­ мечали в сел. Верхний Чегем святилище, куда собира­ лись люди петь магическую песню — Чоппа, которую обычно воспевали вокруг человека, пораженного мол­ нией. В Карачае подобные святилища назывались Чоп- паны ташы («Камень Чоппа»). Вокруг них кружи­ лись, пели песни, приносили жертвы, резали козлят, именуемых «Козленком Чоппа». Среди ведущих языческих амулетов тюрко-кочевни- ков VIII— IX вв. являются амулеты, связанные с куль­ том Тенгри,— это круг с четырьмя прямыми лучами, «представляющий собой один из вариантов очень рас­ 3 0 пространенной в древности символической фигуры огня- солнца-креста в круге» (С. А. Плетнева). Этот древний символ огня-солнца является одним из излюбленных мотивов в балкаро-карачаевском народном орнаменте на- войлочных коврах — кийизах, тульях головных уборов— папахах, войлочных шляпах, на башлыках и погребаль­ ных платьях средневековья. Большое количество отме­ ченных образцов амулетов можно видеть в археологи­ ческом материале из памятников Балкарии и Карачая. Характерен круг с перекрещивающимися четырьмя лу­ чами на сюжете наскальных изображений XVI—XVII вв.. в верховьях р. Тызыл в Баксанском ущелье. С маги­ ческим изображением подобного амулета у балкарцев связана одна из древнейших клятв, отмеченная М. М. Ковалевским в 80-х гг. XIX в. в Верхнем Чегеме: «Начертят круг острием палки на земле, затем в нем крест-накрест две линии, становятся в центр круга и произносят присягу. Это называется у них Къач». Это же изображение наносилось на двери, стены, опорные столбы домов в знак особого благодарения Тейри. Культ диких животных и культ камня у балкарцев символически сочетался в так называемом Абсаты-таш («Камень Абсаты»), представлявшим собой монолитную стелу высотой около 4 м. Она была найдена в 1959 г, в дремучем лесу в Чегемском ущелье. Стела изобража­ ла какое-то дикое животное, верхняя часть ее сейчас сохранилась и стоит во дворе Краеведческого музея г. Нальчика. Поскольку Абсаты — это балкаро-кара­ чаевское божество охоты,, покровитель диких животных, постольку представляет и большой интерес место его обнаружения — дремучий лес. Перед отправкой на охоту этому камню поклонялись, просили у него удачи, остав­ ляли в залог одну из своих стрел, а на обратном пути приносили ему определенную долю дичи. Культ камня отражен и в названиях многих ритуаль­ ных камней: Налат-таш («Камень позора»), Къарын- дашла-таш («Камень братьев»), Къарачайны къадау т а- шы («Замковый камень Карачая») и т. д. Широко был распространен у балкарцев и культ коня. Черепа лошадей очень часто можно видеть на изгородях пастушеских стоянок, на заборах крестьян­ ских подворий. Они служили оберегами. В 1965 г. нам неоднократно приходилось видеть высохшие черепа ло­ шадей, прикрепленные к центральным опорным стол­ 3 1 бам старинных карачаево-балкарских домов. Поскольку центральный столб олицетворял незыблемость и неру­ шимость семьи и рода, то подвешивание черепа лошади на этих именно столбах приобретает особый символи­ ческий смысл. У балкарцев бытует поверье, что нельзя бить коня по голове, что голова коня — это солнце и т. п. У балкарцев в прошлом бытовал и культ быка. Так, например, в нартском эпосе говорится о том, что одна­ жды герой Карашауай встретил пастуха, стерегущего всеми любимого огромного быка в «64 обхвата» разме­ рами. Ежегодно нарты устраивали около этого быка раз­ личные ритуальные игрища, жертвоприношения, риста­ лища и пр. В связи с этим культом необходимо при­ вести одну интересную этнографическую подробность. У крымских болгар в сел. Карачоле, название которого удивительно совпадает с этнонимом карачаевцев, при­ веденным в 1654 г. А. Ламберти в форме «Карачиоле», жили греко-болгары, которые «сохранили болгарский язык, костюм и быт»,— пишет этнограф Фонберг. Здесь 21 мая, в день древнего земледельческого праздника, торжественно приносили в часовню иконы святых Кон­ стантина и Елены, а затем обратно уносили к 'роднику, где эти иконы постоянно стояли. На рассвете этого дня к источнику собирались жители из Карачоле и других селений и пригоняли пожертвованный скот. Самой глав­ ной и почетнбй жертвой был бык с «золочеными ро­ гами». К этому быку выходил почтенный старец из ча­ совни и, шепча на ухо быка заклинание, закалывал его, горячей кровью мазал себе лоб и щеки. Затем мясо быка варили, угощались, танцевали, устраивали хоро­ воды и игры. Удивительно идентичный обряд бытовал в прошлом у балкарцев. По сведениям М. М. Ковалевского и В. Ф. Миллера, в Верхнем Чегеме, на правом берегу речки Жыглы-суу, стоял каменный домик — Нартжия. «При этом домике держали быка на общественных на­ чалах и обильно кормили его всем аулом до дня весен­ него праздника — начала полевых работ. В этот день выводили этого быка и гадали об урожае: если он мы­ чит, опустив голову, значит, урожай ожидается на ниж­ них полях, а если мычит, подняв голову, то хороший урожай будет на верхних полях.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Затем быка резали и устраивали жертвенный пир. Каждая семья к этому дню 3 2 печет пироги-хичины и несет к указанному домику». В описании путешествия по Балкарии М. М. Кова­ левский рассказывает об одном интересном случае. В сел. Былым во время раскопок средневековых склепов «балкарцы, копавшие склепы, неожиданно увидели про­ бежавшего зайца, и, побросав лопаты, бросились ловить его. Поймали, погладили и отпустили». Выдающийся знаток законов и обычаев кавказских народов не на­ шел ничего подобного у соседних народов и сравнил эту игру с известным сюжетом из геродотовского рассказа о скифо-персидской войне. На глазах у огромной армии Дария скифы перед сражением увлеклись поимкои про­ бежавшего мимо них зайца. Дарий, собрав своих предсказателей, предводителей армии, спросил, что бы это могло означать? Те ответили ему, что скифы, види­ мо, совершенно их не боятся и не придают особого значения предстоящей битве. Тогда Дарий ночью тихо собрал свою армию и отступил без боя. Скифо-балкарский эпизод игры напоминает сюжет из нартского эпоса о герое Рачикау, в котором говорится, как из-под копыт скачущего коня выскакивают зайцы. Такая деталь в сказаниях соседних героев не встреча­ ется, но зато в скифских археологических памятниках очень частьи находки с изображениями зайцев вокруг скачущих всадников. Общим для многих тюркских племен и народов яв­ ляются поверья в различные магические существа: Су у анасы («Мать воды»), Жер иеси («Хозяин места, зем­ ли»), поверья в оборотней Алмасты. В представлениях балкарцев эти существа владеют водой, землей, охра­ няют отдельные участки и т. п. Оборотни-обуры и ведь­ мы всячески вредят людям, превращаются в различных животных, чтобы заманить людей в западню и т. д. Оборотни-ведьмы напоминают легенду о происхождении гуннов от некоих оборотнен-обуров, которую сами гун­ ны рассказывали Приску. Таков в основном научный потенциал духовной куль- • туры при анализе процесса этногенеза балкаро-кара­ чаевцев. Некоторые фольклорные сюжеты об этногенезе бал­ карцев. В истории этногенеза любого народа большую роль играет фольклор. Воспоминания народа не бывают случайными, беспричинными. В народной памяти обык­ новенно надолго удерживаются события, которые кос- 3 И. М. М изиев 3 3 иулись нсего народа, в которых весь народ принял участие, и через это участие впервые почувствовал се- бя единым целым. В истории младописьменных народов эта народная память приобретает первостепенное зна­ чение, т. к. нет письменных свидетельств о процессе их этногенеза. Исследователи эпических сказаний единодушны в том, что сходство эпоса тюркских народов объясняется тем, что степные скотоводческие племена евразийских степей общались между собой в течение многих веков, сходство было связано с созданием и распадом целого ряда племенных объединений и конгломератов. При сравнении фольклорного материала с данными истории и других научных дисциплин отслаиваются различные напластования позднейших эпох на перво­ начальное ядро или сюжет фольклорного произведения. После «очистки» от подобного рода наслоений всегда есть возможность обнажить истоки или ранние, сюже­ ты фольклора, которые могут стать в руках исследо­ вателей важным источником в раскрытии' интересных вопросов этнической истории народа. В эпической памяти балкарского народа сохранилось содержательное предание о том, как был заселен их край и образовалась Малкъар эл, т. е. «Балкарское об­ щество». Суть предания сводится к следующему: «Ког­ да-то в незапамятные времена в ущелье Балкарии пробрался один охотник по имени Малкъар, человек неизвестного происхождения, и застал там на одной поляне поселок из нескольких дворов, жители которого называли себя таулу (горцы)... Малкъару эта мест­ ность понравилась, и он решил навсегда остаться там, переселив туда и свой род. Старожилам это не особенно понравилось, поэтому Малкъар поселился на другой поляне, и оба рода жили спокойно, размножаясь... Од­ нажды сюда же является неизвестный человек по имени Мисака и останавливается в гостях у Малкъаровых, которых к тому времени было 9 братьев и единственная сестра-красавица и умница... Мисака, поправ гостепри­ имство братьев, злодейски их убивает и овладевает их богатством и сестрой... Затем он привел туда своих лю­ дей и начал притеснять мирных тружеников таулу, которые в конце концов превратились в его подвласт­ ных. Потомки Мисака теперь носят имя Мисака (или фамилию Мисаковы)... Через некоторое время в эти 3 4 места являются два брата — Басиат и Бадинат. От Басиата пошли балкарские таубии (т. е. горские кня­ зья), а от Бадината дигорские феодалы...» Несомненно, память народа охватывает определен­ ные события из жизни и на протяжении многих эпох дополняет их сюжетами последующих времен. Многие имена могут перемещаться вместе с событиями, а впол­ не возможно, что одно и то же событие может быть приписано нескольким персонажам. Таким образом, первоначальное зерно может оказаться скрытым под многовековым фольклорным напластованием. Но в данном случае важно, что вновь образовав­ шееся общество стало называться Балкар, или Мал- къар, по имени человека, впервые проникшего на место обитания местных горцев. Такова основа предания, на которую позднее отло­ жился сюжет о пришельце и поработителе — Мисаке, прежде жившем где-то на «кумыкской равнине в Дагес­ тане». Завершается предание сюжетом о двух родных братьях — родоначальниках балкарских и дигорских князей. Сюжет о том, что некий охотник, будучи на охоте, в погоне за дичью, особенно за оленем, открывает ра­ нее неизвестные земли, очень распространен в балкаро­ карачаевском фольклоре. Так, например, карачаевский герой Боташ, преследуя оленя, открыл для себя новые земли в долине Кубани и Теберды, а нартский герой Ерюзмек однажды, преследуя белого оленя, открыл не­ ведомый ранее зам ок— Белую крепость. Проанализировав фольклорное наследие балкарцев, исследователь не может не обратить внимания на сле­ дующие факты. 1 . Предания об охотнике Малкъар, Боташ, нартов- ском герое Ерюзмеке, открывших для себя новые земли, замки, крепости в погоне за оленями, удивительно со­ звучны с легендой гуннов о том, что дорогу через Азов­ ское море в Европу они открыли, преследуя на охоте оленей. 2. В имени Малкар сохранился этноним балкарцев, а в имени Мисака, жившего на дагестанской равнине, отражено имя гуннов — масаха. 3. В упоминавшейся «Белой крепости», к которой привела Ерюзмека белая лань, скрыто название ха­ зарской «Белой крепости» — Сары къала (Саркел). 3* 3 5 I Имя Басиат связано с этнонимом хазарского пле­ мени паса. Одна из древнетюркских легенд повествует о том, что когда-то род тюрков был полностью истреблен, остался лишь один мальчик, которого враги, отрубив руки п ноги, выбросили в реку. Его выловила одинокая волчица и в пещерах Алтая родила от него 10 сыновей. Но истечении времени род волчицы — Ашин1Асян раз­ росся и вышел с гор на плоскость. Китайские источники говорят, что «пещера» эта на­ ходится в центре Алтайских гор: «В горах есть пещера, а в пещере есть равнина, поросшая густою травою на несколько сот ли окружностью.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Со всех сторон пещеры лежат горы». Весьма интересно, что типичная горная котловина или долина в фольклорном преобразовании названа «пещерой», из которой распространился древ­ нетюркский род. Память о единственном, оставшемся в живых тюрк­ ском мальчике сохранилась в балкарской поговорке. Когда они хотят подчеркнуть глубокую древность, глубь веков и пр., то именуют это понятие Къалыу ба­ ла, Къалыуу баладан бери, что буквально означает: «Оставшийся ребенок», «Со времен оставшегося ребен­ ка» и пр. По второму варианту легенды, тюрки произошли от рода Со и той же волчицы. Из их потомков сохрани­ лось только четыре внука. Первый превратился в Л е­ бедя (Ку) и поселился на реке Ку (р. Лебедь). Второй, под именем Цигу, поселился между реками Абу (Аба­ кан) и Гянь (Енисей), а третий и четвертый поселились на р. Чу на южном Алтае. Исследователи отождествля­ ют потомков первого внука с лебединцами — Ку-киши (Лебединцы.— И. М.) сохранив в своем имени тотем­ ную птицу — Лебедь. Второго внука ученые связывают с киргизами, живущими между р. Абакан и Енисеем (р. Гянь-кам). Потомки третьего внука связываются с самой волчицей и именуются Асян-uiy. Род Со извест­ ный ученый-тюрколог Н. А. Аристов связал с подраз­ делением Со среди североалтайского племени кумандин- цев, занимавших реку Вий. Эта легенда интересна тем, что один из родов тюр­ ков ведет свое происхождение от легендарного Лебедя (Ку). Не потому ли среди древнетюркских амулетов 3 6 так много изображений птичьих головок, расположен­ ных по кругу, изображений птиц на керамике в виде ручек, крышек и т. п. У ряда тюркских народов — чува­ шей, татар и других — гусь, лебедь, обозначаемые од­ ним термином, являются жертвенными святыми пти­ цами при различных ритуальных торжествах. Очень часты в археологических находках амулеты с так назы­ ваемыми «соколиными головками», встречающиеся еще в скифское время. Не отсюда ли берет начало вдохнов­ ляющий клич кочевников при набегах: «Ку! Ку!»? Китайские источники говорят, что все представители рода Со погибли из-за своей глупости, остались в жи­ вых только упомянутые четверо внуков волчицы. Но в чем проявилась та глупость, авторы не рассказы­ вают. Эта легенда удивительно напоминает, а в отдель­ ных деталях совпадает с одним из эпизодов балка­ ро-карачаевского нартского сказания... У нартского кузнеца Дебета было 19 сыновей. Старшего звали Гу, следующего — Цехни. Дело в том, что здесь повторя­ ются имена двух внуков волчицы — Ку и Цигу. Цикл сказаний о Гу и Цехни проливает свет на необъяснен- ную китайскими источниками глупость рода Со, из-за которой все погибли. Гу был пастухом отцовских овец, а Цехни — могучий и ловкий зверолов и охотник, он по­ стоянно подшучивал над Гу. Часто говорил ему, что тот не сможет даже уберечь свое стадо от воров, не сможет оказать им сопротивление и т. п. Старший, Гу, всегда отвечал младшему брату Цехни: «Эй ты, со­ кол мой зоркий, мой волк быстроногий! Где тут взяться нежданному вору!» Однажды ночью шутник Цехни под­ крался к отаре Гу, а тот, услышав шорох в кустах, пустил туда стрелу и убил кравшегося «вора», которым оказался его младший брат — Цехни. Терзаемый горем «братоубийца» Гу превращается в морскую чайку или лебедя и исчезает в небесах. Не этот ли трагический случай подразумевали китайские авторы под глупостью, погубившей род Со? С четырьмя внуками волчицы древнетюркской леген­ ды возможно сопоставить 4 колена древних болгар: Ку пи-булгар, Дучи-булгар, Огхондор-булкар, Чдар- болкар; 4 рода болгар, отмеченных в «Именнике бол­ гарских князей IX века»: Дуло, Укуль, Ерми, Угаин. Сюда же вписывается предание о происхождении кара­ чаевцев и балкарцев, в которых также фигурируют по 37 четыре героя: Карча, Науруз, Адирхай и Будуян в ка­ рачаевском, и Малкар, Мисака, Басиат и Бадинат в балкарском преданиях. Здесь же можно упомянуть че­ тыре группы Дорт Карача в Крымском ханстве (т. е. крымокие болгары,-— И. М.), выступавшие как само­ стоятельное княжество. Их князь Сулешев в 1615 г. при даре Джанибеке-Гирее заключает договор с русским послом, о чем сказано в шортной грамоте Джанибека. С загадочными четырьмя внуками волчицы— тотема тюркских народов — есть возможность сравнить на­ скальные изображения в верховьях р. Тызыл в Бак- санском ущелье. Здесь, примерно в 1 1 км от сел. Кен- делен вверх по реке, на левом берегу Тызыла, в небольшой пещерке нарисованы потускневшей красной органической краской четыре длинноногие, фантастиче­ ские птицы, идущие колонной. Рядом с ними на откры­ тых скалах изображен всадник с луком, какое-то чу­ довищное, четырехногое змеевидное существо на фоне горного массива. Над всем этим изображен круг с че­ тырьмя перекрещивающимися лучами, т. е. графическое изображение культа солнца и упомянутой балкарской клятвы Къач. В июле 1909 г. Н. Б. Талицкому на известном бол­ гарском городище Хумара мальчик-проводник расска­ зал карачаевскую легенду об огромной четырехногой змее необычайной силы. «Увидев жертву, она берет свой хвост в рот и катится на врага, и бьет хвостом, отпустив его с такой силой, что никакая лошадь не в силах устоять или убежать от нее». Поиски объяснения этой легенды подтолкнули Талицкого к карачаевской легенде об их расселении в верховьях Кубани и Теберды. В 1896 г. 120-летний Джанкезов и другие старожилы рас­ сказывали, что из местности Архыз и Загдан, в поисках новых земель, родоначальник карачаевцев — Карча дви­ нулся в восточные районы Прикубанья. «Под одной из гор,— говорится в сказании,— путники увидели боль­ шую змею, которая лежала поперек их пути. Путники испугались и, повернув в сторону, остановились на ноч­ лег. Науруз, как опытный охотник, предложил убить ее в полдень, когда она будет спать на солнце. В полдень 60 всадников с Наурузом подъехали к ней и увидели, что она спит. Спала, хвост ее лежал в реке, а голова и туловище в долине». Охотники убили эту чудовищную змею. 3 8 Данная легенда живо напоминает чудовище-змею чувашских легенд — Юху, которая 100 лет живет как змея, затем 1000 лет живет в виде дракона-чудовища, а затем превращается в девицу — Юха, но может приоб­ ретать и другие формы. С легендарной змеей-чудовищем Юхой А. П. Смирнов связывает многие змееподобные изображения в болгарском археологическом материале Поволжья. Карачаевская легенда о чудо-змее отражена в на­ скальных изображениях в верховьях р. Тызыл, где на­ рисован всадник, стреляющий из лука в змееподобное существо, а поодаль ломаной линией изображены го­ ры... ...Один из сыновей нартского кузнеца Дебета долгое время оставался неженатым. Однажды он отправился в далекий путь и у берегов Эдила (Волги) видит: сидит чудовищная женщина-эмеген.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Закинув свои груди за плечи, она штопала огромной иглой трещину в земле. Алауган незаметно подкрался к ней сзади и прильнул к ее груди. «Ох, как ты быстро стал моим сыном, не то был бы лакомым кусочком к обеду»,— огорчилась эмегенша. «Да, я поторопился стать твоим сыном, не то непременно убил бы тебя»,— ответил сын Дебета. В ито­ ге она выдает за Алаугана свою дочь, которая как толь­ ко родит ребенка, тут же его съедает. Так длилось дол­ го. Алауган не мог больше этого вынести и, подложив однажды вместо только что родившегося ребенка ма­ ленького щенка, которого эмегенша сразу съела, унес своего сынишку к Минги-тау (Эльбрусу). Здесь он устраивает ребенка в трещинах ледника и со словами: «Пусть эти ледники будут тебе колыбелью» — покидает его. Мальчик Карашауай вырос, питаясь вместо мате­ ринского молока ледяными сосульками Эльбруса, и превратился в нарта небывалой силы и отваги. Этот эпизод напоминает такую же героиню с закину­ тыми за плечи грудями из фольклора чувашей, татар, волжских болгар (А. П. Смирнов). Как известно, осетины-дигорцы и балкарцы связы­ вают свое происхождение с двумя родными братьями — Басиат и Бадинат. Этим, вероятно, эпическая память народов отражает существующую культурно-историче­ скую близость между дигорцами и балкарцами. Этим объясняются полти полная идентичность патронимиче­ ских названий, фамилий, общность одного и того же 3 9 «цок.iшиит!)» диалекта в их языках и т. п. Дигорские предания говорят о том, что Бадинат (Бадилат) женил­ ся п .I карачаевской княжне из рода Крымшаухаловых. <)! и ого брака родились семь сыновей: Туган, Кубат, К причин, Дбисал, Кобан, Чегем, Бетуй, от которых по­ шли исс семь княжеских фамилий Дигории — Тугановы, Чсгсмовы, Кобановы, Абисаловы, Кубатиевы, Битуевы, Карача^вы. Поэтому ничего удивительного нет в том, что па территории Северной Осетии, особенно Дигории, имеется более 150 тюркских топонимов, в т. ч. зафикси­ ровано и имя родоначальника карачаевцев — Карчи, звучащее на цокающем диалекте дигорцев как Карца. Д ля примера можно привести дигорское звучание на­ званий таких селений, как Чми/Цми. Некоторые историки считают возможным предпола­ гать, что в преданиях о приходе братьев Басиат и Ба­ динат на Центральный Кавказ получило своеобразное поэтическое осмысление историческое событие — пере­ селение на Кавказ 20 тысяч болгар во главе с двумя родными братьями, о которых повествует хроника Яко- битского патриарха Михаила Сирийского (1126— 1199). Возможно предположить, что мотив о двух братьях мо­ жет восходить к преданию, переданному Прокопием, о том, что болгары происходят от двух родных братьев- гуннов: Утурку и Кутургу. Много ценной исторической информации содержит но рассматриваемому вопросу балкаро-карачаевский нартский эпос. Имя нартского кузнеца Дебета иден­ тично древнетюркскому этнониму Дебо, названию тюрк­ ского племени Тобо, которое в середине V в., покорив гуннов, объединив все разрозненные племена, создало древнетюркскую империю, названную китайскими лето­ писцами Вэй. Имя Дебет образовано с помощью ха­ рактерного аффикса множественности ат , прибавленно­ го к корню дебо или тобо. В балкаро-карачаевском эпосе говорится о жестоком притеснителе народа, кровожадном властителе Кьызыл- Фуке, требовавшем от нартов непомерные налоги. Быть может, эпический образ Къызыл-Фука сформировался под впечатлением злодеяний золотоордынского эмира Къызыл-Фука. Известно, что Къызыл-Фук вошел в исто­ рию как жестокий вымогатель. Рассмотренные сюжеты, конечно, не охватывают всего многообразия параллелей между фольклором 4 0 древнетюркских племен и карачаево-балкардев, но они представляют собой характерные примеры творческого отражения и переосмысления в балкаро-карачаевском фольклоре сказаний и легенд древних тюрков: гуннов, болгар, скифов и др. Из всего этого становится очевид­ ным, что фольклорное наследие балкарцев и карачаев­ цев может сыграть огромную роль в освещении слож­ нейшей проблемы этногенеза названных народов. Теперь в полный рост встает вопрос: на какую же кавказскую основу легли все рассмотренные выше мате­ риалы из древнетюркского и пратюркского мира? § 5. Кавказский компонент в этногенезе балкарцев Когда речь заходит о кавказском субстрате в процес­ се этногенеза балкарцев, обычно исследователи останав­ ливаются на так называемой Кобанской культуре Цент­ рального Кавказа раннего железного века — I тыс. до н. э. Однако этот неверный постулат нуждается в серь­ езной поправке. Дело в том, что сама Кобанская куль­ тура зародилась в XVI—XIV вв. до н. э. на южном склоне Кавказа в долине реки Лиахвы на территории Южной Осетии (В. В. Техов). Отсюда она перекинулась на северный склон Кавказа и распространилась именно по горным районам Северной Осетии, Чечни, Ингуше­ тии, Балкарии и Карачая. В степных и равнинных рай­ онах Предкавказья эта культура неизвестна. Таким образом, сама Кобанская культура не явля­ ется автохтонной (коренной) культурой для Централь­ ного Предкавказья, а потому она не может служить изначально кавказским субстратом для формирования культуры пратюрков и древних кавказских тюркских племен и народов, предки которых проникли сюда более чем за 2000 лет до проникновения Кобанской куль­ туры. Истинно местнокавказскими чертами, представлен­ ными в одном из самых ранних неолитических памятни­ ков Северного Кавказа — Нальчикском могильнике ру­ бежа IV— III тыс. до н. э., являются погребения в ямах, выложенных камнем, с галечной подстилкой и пр. Умершие лежали в скорченном положении, на правом или левом боку, ориентированы были с юга на запад. Весь этот погребальный обряд бытовал в период раз­ 41 ведения кавказскими племенами крупного рогатого скота. В эту кавказскую среду в IV тыс. до н. э. проникают элементы степной курганной культуры. Умершие лежа­ ли в мелких курганах, на спине, с подогнутыми в коле­ нях ногами, ориентированы головой на восток. Могиль­ ные ямы были выстланы органической подстилкой (ко­ ра, трава, камыш) или войлоком. Вместе с гем на Кавказ проникает новая форма скотоводства — кочевое овцеводство. Симбиоз кавказской и степной (кочевнической) куль­ тур отразился и в антропологическом типе древних оби­ тателей Северного Кавказа. Исходя из собранного в 1926— 1928 гг. В. И. Леви­ ным материала, выдающийся антрополог В. Н. Алексеев пришел к выводу, что балкаро-карачаевцы относятся к так называемому кавкассионскому типу европеоидной расы и в их антропологическом типе нет специфических уклонений в направлении к большой монголоидной ра­ се, что они четко сближаются с остальными горнокав­ казскими группами. По мнению антропологов, карачаевцы и балкарцы «являются классическими представителями кавкассионского типа», не имея никаких монголоидных черт. Антропологические измерения К. X. Бес- люкоевой и В. П. Алексеева подтвердили принадлеж­ ность могильников XIII—XVIII вв. балкарцам и кара­ чаевцам, имеющим далекие местнокавказские антропо­ логические истоки. Приведенные антропологические выводы были под­ тверждены рядом таксономических данных, собранных в 1958 г. экспедицией Института экспериментальной морфологии АН Грузии им. А. Н.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Натишвили. Экспе­ диция изучила группы по 100 чел. в селениях Джегу- та, Усть-Джегута, Сары-тюз, Эль-таркач, Кенделен. Ис­ следователи пришли к выводу, что по основным при­ знакам (таксономически важным для разграничения монголоидной и европеоидной рас) — по монголоидной складке верхнего века (эпикантуса), горизонтальной профилировке лица, пигментации у балкарцев и кара­ чаевцев — «нужно исключить монголоидную примесь и определить их место среди прочих кавказских групп, представителей южной ветви европеоидной расы». В последние годы археологи внесли существенные дополнения в древнекавказские истоки традиционной 42 культуры оалкаро-карачаевцев. Прежде всего отметим раскопки В. Б. Ковалевской на реке Эшкаконе в зоне Кисловодского водохранилища. Открытые здесь дома I тыс. до н. э. «увели в глубь веков на два с половиной тысячелетия те культурные традиции, которые прослежи­ вались в жилом строительстве горских народов север­ ных склонов Большого Кавказа», в т. ч. и в культуре балкаро-карачаевцев. Эту преемственность археологи прослеживают по це­ лому ряду специфических строительных приемов, дета­ лям оформления интерьеров, способу возведения и укрепления стен и перекрытий, по внутренней планиров­ ке помещений и хозяйственных построек. Достаточно большие дома, раскопанные В. Б. Кова­ левской на поселении «Уллу багъанала II» и др., до­ стигающие 80—90 м2, имеют много общего с балкаро­ карачаевскими домами XIX—XX вв. не только по габа­ ритам, но и по ряду строительных приемов, прослежен­ ных известным архитектором Э. Б. Бернштейном. Исследования архитекторов прекрасно дополняют выводы археологов о том, что строительные традиции балкаро-карачаевцев уходят вглубь на два с полови­ ной тысячелетия до н. э. Балкарцы и карачаевцы умело и верно использовали свойства строительного мате­ риала над проемами стен, особенно камня. Так, напри­ мер, «чтобы перекрыть каменной плитой более значи­ тельный, чем обычно, пролет входа в конюшню дома Буллы Забакова в Кюнлюме (Верхняя Балкария), взят неотесанный камень неправильной формы, имеющий размеры 2X0,70X0,40 м. Но, если обычно такие кам­ ни укладывались плашмя, здесь он поставлен на ребро, так что плоскости слоев в нем вертикальны, и тем са­ мым увеличено сопротивление на изгиб». Архитектор далее пишет, что «этот прием, когда-то подмеченный великим архитектором Шуази при исследовании храмов на острове Эгине и в Пестуме, считается им признаком высокого понимания греческими зодчими свойств мате­ риала и вполне заслуживает такой же оценки при изу­ чении построек балкарских. < ...> По основным конст­ руктивным элементам балкарского народного жилища видно, что по их конструкции, форме и постепенному развитию можно судить о том, как зарождались класси­ ческие архитектурные формы». 4 3 Чтобы проследить, как выглядели деревянные опоры, от которых произошла ордерная система, классики об­ ращаются к изображению архаической деревянной ко­ лонны, высеченному на архитравном камне Львиных ворот в Микенах. Показанный на нем столб, несущий перекрытие в виде балки с лежащим на ней рядом жер­ дей, прижатых камнями, является памятником тех де­ ревянных конструкций, которые не сохранились от вре­ мени, отдаленного от нас почти тремя тысячами лет. Но вот рассмотрели ряд опор балкарских жилищ, и при этом оказывается, что несущие столбы в доме того же Буллы Забакова, построенном не ранее XVI века, почти полностью повторяют указанное изображение на Льви­ ных воротах. Причем в балкарском доме эту опору мы видим не изображенной по исчезнувшему образцу и от­ крытой археологами путем раскопок, а реально сущест­ вующей и несущей нагрузку, для поддержания которой она когда-то была установлена. По словам Бернштейна получается, что если «сопоставить кюнлюмскую опору с микенской, опору в доме Мисирби Малкарова в Тура- хабла (Верхняя Балкария) со столь сходной с ней паль­ мовидной колонной Египта или взглянуть на четырех­ гранный деревянный центральный столб жилища дома Тамука Кулиева в Булунгу, то кажется, что все они созданы специально для того, чтобы проиллюстрировать и подтвердить слова Альберта о том, что «сначала ко­ лонны были деревянными и круглыми, какими даровала их природа, а затем применение их привело к тому, что в некоторых местах стали появляться и четырехуголь­ ные» (Альберт Л.-Б.). «Наконец,— продолжает архитек­ тор,— если взять четыре опоры навеса дома Хаджиму- рата Кулиева в Эль-тюбю, каждая из которых обтесана на 16 граней, имеет утончение ствола к верху, начи­ нающееся с Уз высоты, а вся высота которой составляет 6 диаметров, и сравнить их с двумя колоннами гробни­ цы Хнемхотепа в Бени Хасане, имеющими также 16 кан­ нелюр, то же утончение ствола (энтазис) и то лее со­ отношение диаметра к высоте,— трудно поверить, что последние датируются между 2770-м и 2560-м годами до нашей эры, а первые созданы в горах Северного Кавказа не ранее XVIII века. А ведь именно колонны Бени Хасана считаются самыми ранними праобразами греко-дорического ордера. Форма этих колонн с их карнизом и высеченными в скале подражаниями тор­ 44 цам балок рассматривается как древнейшее свидетель­ ство деревянного происхождения этого ордера. Но в истории, мировой архитектуры нет такого памятника деревянного зодчества, который по своим формам так непосредственно примыкал бы к этому древнейшему воплощению в камне предшествующих ему форм дере­ вянной конструкции и в котором бы уже имелись вы­ полненными в дереве все элементы архитектурной обра­ ботки, повторенные в камне в гробнице Бени Хасана. Правда, колоннада дома Хаджимурата Кулиева появи­ лась не до гробниц Бени Хасана, а через 3000 лет по­ сле них...» Завершая свой труд, Э. Б. Бернштейн писал: «Зна­ комство с отдельными элементами балкарской народной архитектуры дает возможность особенно реально пред­ ставить себе, как происходило зарождение архитектур­ ной и строительной культуры вообще, причем позволяет судить об этом наиболее ясно, поскольку здесь эти за­ чаточные формы существуют не как археологические останки, а действующие элементы еще действующих по­ строек». Многовековое совместное обитание в одинаковых физико-географических условиях привело к формирова­ нию однообразного хозяйственого уклада горских наро­ дов Северного Кавказа. Все это нашло отражение в народной, традиционной культуре горцев: в жилищах, горных аулах, пище, одежде, украшениях, домашней утвари и пр. Выводы. Анализ существующей научной инфор­ мации по вопросу происхождения балкарцев убеждает в том, что отдельные авторы подходили к нему либо с преднамеренной задачей, либо не совсем верно тракто­ вали первоисточники. Однако объективные исследова­ ния приводят к солидарности с теми учеными, которые справедливо считают, что традиционная культура наро­ да является важнейшим этническим определителем. Когда данные традиционной культуры, хозяйственного уклада и языка находят общие точки соприкосновения, а они, в свою очередь, подтверждаются историческими сведениями, тогда получаемые исследователями выводы приобретают особую значимость. В этом отношении очень важен тот многозначительный факт, что и в язы­ ке самих балкарцев, их соседей совершенно без каких- либо изменений сохраняются и существуют либо как 4 5 самоназвания балкаро-карачаевцев, либо как их этни­ ческие названия в устах соседей, либо как топогидро- нимы Балкарии и Карачая такие древние этнонимы, как Ас, Алан, Болкар, Басил, Басмалы, Кутургу, Бит- тургу, Былым, Хазар и др.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

Правомерность бытования этих тюркских этнонимов подкрепляется многими спе­ цифическими элементами традиционной культуры (сруб- ные дома, плащи-накидки — гебенек; молочные продук­ ты — айран, кумыс; изготовление войлока и войлочных изделий: употребление конины, специфических мясных блюд: къазы, тёш, жёрме и др.), вовсе не характерными изначально для культуры соседних кавказских народов. Такие же отличительные особенности наблюдаются и в духовной культуре балкаро-карачаевцев. Прежде всего это Верховное божество Тейри (Тенгри), не встречаю­ щееся у соседей; преклонение и почитание отдельных деревьев, культ быка, коня, зайца; поверье в различных оборотней-обуров, хозяев земли, воды и пр. Поиски аналогий этим элементам идеологических воззрений уводят нас в мир древнетюркских скифских, алано-асских, гунно-болгарских племен. Проанализированные материалы свидетельствуют, что основное этногенетическое ядро формирования бал­ карского народа было заложено на Северном Кавказе в период проникновения сюда и оседания здесь древ­ нейших кочевников IV—III тыс. до н. э. Позднее на эту основу накладывались скифские, гунно-болгарские, ала- но-асские племена, отраженные во множестве антич­ ных и римско-латинских литературных произведений. Так, например, древнейшие предки балкаро-карачаев­ цев — скифы, киммерийцы и др.— вполне однозначно отмечены в «Илиаде» и «Одиссее» Гомера, в работах Гесиода, Геродота, Страбона, Плиния, Помпония Ме­ лы, Птоломея и мн. др. В различные исторические эпохи, в результате раз­ личных событий, многие тюркские племена вступали в непосредственные контакты с кавказскими племенами, а также с ранее сюда проникшими тюркскими соро­ дичами. Таким образом, первый этап формирования балкар­ цев происходил в эпоху энеолита (новый каменный век) на Северном Кавказе и был связан с процессом смеше­ ния кавказских племен со степными носителями древ- неямной (курганной) археологической культуры рубежа 4 6 IV— III тыс. до н. э. На основе такого кавказо-степного симбиоза к середине III тыс. до н. э. на Северном Кав­ казе формируется на базе степных элементов так назы­ ваемая Майкопская курганная культура. В этот период древнейшие создатели Майкопской культуры — древней­ шие степные овцеводческие племена — проникают со своим курганным погребальным обрядом в Азербайд­ жан, Грузию, Армению и далее в Переднюю и Малую Азии, где вступают в контакт с древнейшими земледель­ цами и дают новый толчок формированию древнейшей цивилизации шумеров. Второй этап этого процесса падает на период синкре­ тизма и симбиоза культуры государства скифов — пря­ мых потомков древнеямников — с аборигенами Кавказа и наследниками ямно-кавказского смешения. Третий этап рассматриваемого процесса относится к периоду смешения потомков ямно-скифо-кавказских пле­ мен с раннесредневековыми племенами гунно-болгарского и алано-асского круга, создавших Великую Болгарскую державу в VII в. и Аланское государство в IX—XIII вв. Сохранение в устах исторических соседних народов: осетин, адыгов, абхазов, сванов, мегрелов и других — этнонимов Ас, Алан, Болгар, связанных со скифами, болгарами, аланами в современных названиях балкар­ цев и карачаевцев, является весьма примечательным фактом для определения этнических корней балкарцев и карачаевцев. Глава I I ОБ ЭТН И ЧЕСКО Й ИСТОРИИ КАБАРД ИН СКО ГО НАРОДА Принято считать, что этническая история адыго-ка- бардинцев изучена лучше, чем история других народов. Однако данная проблема все еще нуждается в дополни­ тельной аргументации многих положений. К сожалению, догадка III. Ногмова о том, что в этнониме адыге со­ храняется имя древних антов — анты, «изменившееся с течением времени» в адыге или адыхе, не могла полу­ чить научного обоснования. Л. Лопатинский пытался связать этноним адыге с названием племени зихи «че­ рез промежуточную форму» А-Дзиге. Термин зихи яв­ ляется одним из древних названий адыгов. Этот этно­ ним встречается еще у Страбона (I в.), но он не смог более или менее правдоподобно указать район обитания этих племен. По его словам, зихи (зиги) обитали где-то между Черным и Каспийским морями, на побережье Азова, рядом со скифами, савроматами и др. Незаслуженно забыто объяснение Ш. Ногмова, кото­ рый справедливо выводил термин зихи из адыгского слова цух — «человек». Ш. Б. Ногмов писал, что «наши предки сделались известными своим соседям под назва­ нием человеков: циг, джиг, цух». Тем не менее иссле­ дователи до сих пор не предприняли попытки проана­ лизировать слова Ногмова и указанный этноним. Многие авторы считают предками адыгов племена синдов и меотов, хотя некоторые ученые говорят, что этот тезис уже давно и безнадежно устарел. Опроверг­ нуть или подтвердить генетическую связь адыгов, синдов и меотов весьма сложно. Во-первых, в письменных источниках этноним меоты объединяет несколько разно­ языких племен и носит собирательный характер для обозначения племен, обитающих вокруг Меотиды 4 8 (Азовского моря). Достаточно вспомнить, что Страбон к числу меотов относил синдов, дандариев, торетов, агров, тарпетов, обидиакенов и мн. др. Во-вторых, еще остается не выясненным, как произошел этноним мео- ты— от имени моря Меотиды или море получило на­ звание от имени народа, населявшего берега Азова? Плиний считал, что море получило название от имени народа, а Страбон писал, что название моря происходит от слова мотоас, т. е. «мутный» на языке племени ассиа- ков. Если вспомнить, что ассиаками осетины называют балкарцев, то становится весьма примечательным тот факт, что слово «мутный» на балкарском языке будет звучать мутхус, что очень близко страбоновскому терми­ ну. В-третьих, участие синдов и меотов в этногенезе1 кабардинцев некоторые считают устаревшей гипотезой лишь потому, что формант т ы в осетинском языке озна­ чает множественное число. Однако является большой и общепринятой ошибкой считать, что носители этнони­ ма говорили на том же языке, на каком объясняется данный этноним или его частица. В-четвертых, формант т ы , ат образует множественное число в монгольском и тюркском языках. Поэтому вряд ли можно считать осе­ тино-иранскими такие этнонимы, как яку + т ы , буря + т ы , го + т ы , тетракси + т ы , или такие топонимы, как Кар - па + т ы , Суде + т ы , Дуглат, Ойрат, Конграт, Арат и мн. др. Кроме всего этого, по словам самих же авто­ ров — сторонников теории синдского происхождения адыгов, термин син является тюркским и означает «па­ мятник». Но вряд ли отсюда можно делать вывод о тюркоязычности синдов. Таким образом, проблему о языке синдов и об их отношении к адыгам приходится оставить открытой, а тем более, что есть авторы, утверждающие фракийское происхождение самих синдов. Адыго-кабардинцам свойствен еще один, до конца не выясненный этноним — черкес. Видные тюркологи А. Н. Баскаков, М. И. Артамонов связывают этот тюрк­ ский термин со словами чер/чир — «войско». Вторая часть термина означает кес — «резать». Таким образом, данный термин может означать «режущее войско». Но более вероятным кажется объяснение второй части сло­ ва тюркским киси — «человек», как это наблюдается во множестве тюркских этнонимов: Алтай-киси, Чу-киши, Ас-киси, обозначающих «алтайский человек, чуйский 4 И.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf

М. Мизиев 49 человек, асский человек» и др. Из этих разъяснений •становится очевидным, что термин черкес может озна­ чать: «войско+ человек», равнозначное понятию «воин, военный» и пр. Подобное толкование подтверждается множеством находок оружия: сабли, наконечники стрел, колчанов в кабардинских погребениях XIV—XVII вв. В памятниках чеченцев, ингушей, осетин, балкарцев, карачаевцев такого обилия оружия не встречается. В X в. становится известным еще один этноним ады­ гов — косое, бытовавший среди племен хазарского вре­ мени— рубежа VIII— IX вв. По словам авторов X в. Константина Багрянородного и Абу-ль-Хасан Али-аль- Массуди, косоги жили «между Кабхом (Кавказом.— И. М .) и Румским (Черным.— И. М.) морем... Над Ка- .захией (Косогией,— И. М.) — Кавказские горы, а за го­ рами земля Алания...». Из этих сведений ясно видно, что косоги жили западнее аланов, граничащих по р. Лабе. Существует предположение, основанное лишь на со­ звучии слов косое и кошак (кашки). Следуя ему, некоторые авторы отождествляют средневековых косо- гов с переднеазийскими кашками II тыс. до н. э. Однако ведущие археологи давно сомневаются в возможности такого отождествления. Например, Р. М. Мунчаев пишет: «Что это за племена, откуда они сюда проникли, на каком языке говорили, остается неясным. Можно ли связывать кашков с адыго-абхаза- ми? Для ответа на этот вопрос и подобные ему, мы по­ ка не располагаем сколь-нибудь надежными данными». Если учесть, что термин косое появляется в тот пери­ од, когда в южнорусских степях и на Северном Кав­ казе господствовали хазарские племена, и что тюркские племена называли себя по количеству входящих в их состав подразделений: Он-ок, Уч-ок и т. п., то неудиви­ тельно появление тюркского названия племен кос+ок, т. е. «пара стрел», «объединенные стрелы» и пр. Сам термин происходит от тюркского кош — «объединяй, со­ единяй». Именно объединения многих племен адыгов, бжедухов, жанеевцев, черкесов, кабардинцев, шапсугов и других именовали себя термином адыги. Мы отметили лишь незначительные моменты этниче­ ской истории адыго-кабардинцев, а именно происхожде­ ние их этнонимов. Но эти слегка затронутые вопросы могут сыграть важную роль при освещении этнической истории названных народов. Глава I I I Н ЕКО ТО РЫ Е ВОПРОСЫ РА С С ЕЛ Е Н И Я БА Л К А РЦ ЕВ И КАБ А РД И Н Ц ЕВ НА Н Ы Н Е Ш Н Е Й ТЕРРИ ТО РИ И По сведениям античных и средневековых авторов,, предки кабардинского народа входили в круг так назы­ ваемых синдо-меотских племен Нижнего Прикубанья и Приазовья, имевших тесные культурно-экономические контакты с Причерноморским Боспорским царством. В различных источниках предки кабардинцев имено­ вались зихами, керкетами, косогами, черкесами. Основные археологические памятники материальной и духовной культуры адыго-кабардинцев в период, пред­ шествовавший событиям XIII—XIV вв., сосредоточены на их этнической территории в Нижнем и Среднем При- кубанье, где они сформировались как самобытные этни­ ческие группы адыгов. Такое размещение археологи­ ческих источников подкрепляется и целым рядом пись­ менных сведений того периода. Так, известный арабский ученый Мае суди в X в. писал, что «по соседству с ала­ нами между горой Кабхом (Центральный Кавказ,— И. М.) и Румским морем (Черное море,— Я. М .) нахо­ дилось племя по имени Кешак» (косоги.— Я. М .). В том же, X в. анонимный персидский источник Ху- дуд-аль-Алем сообщает, что на западе аланы граничат с землей «кесак» на берегу моря Гурз (Черное море.— Я. М .). К западу от алан и Кавказских гор помещает касахов (косогов) и византийский автор X в. Констан­ тин Порфирородный. Подробно описывая монгольское нашествие 1222 г. на Центральный Кавказ и перечисляя местные племена, знаменитый Ибн-аль-Асир не называет среди них ка­ бардинцев или кашков. Не упоминают их здесь и лето­ писцы Тимура в 1395— 1396 гг. Наоборот, они сообща­ 4* 5 1 ют, что великий Тимур после разгрома золотоордынско- го хана Тохтамыша на р. Терек, близ современного г. Майского, останавливается на отдых в Бештау и от­ туда снаряжает специальный отряд для покорения чер­ кесов на Кубани. В некоторых научных кругах распространено предпо­ ложение И. М. Дьяконова о том, что в Центральной и Западной частях Северного Кавказа в III тыс. до н. э. обитали племена либо непосредственно принадлежащие абхазо-адыгской языковой группе, либо говорившие на языках, родственных абхазо-адыгскому. Однако из­ вестный специалист по истории и культуре Кавказа эпо­ хи бронзового века Р. М. Мунчаев доказывает, что «предположение Дьяконова чрезвычайно трудно при­ знать. До сих пор мы не имеем ни одного убедительного свидетельства в пользу этого в памятниках III тыс. до н. э. Здесь нет ни одного источника, в котором был бы запечатлен хотя бы один из этих языков. Что это за племена (будто бы говорившие на Северном Кавказе на абхазо-адыгском языке в III тыс. до н. э.— И . М .), откуда они сюда проникали и на каком языке говорили, остается неясным. Можно ли их связывать с кашками, обитавшими в конце III—начале II тыс. до н. э. на се­ веро-востоке Понта? Для ответа на этот и подобные этому вопросы мы пока не располагаем сколь-нибудь надежными данными» (Мунчаев Р. М., с. 411—413). Из приведенных фактов видно, что некие племена кашков как в III—II тыс. до н. э., так и в эпоху средне­ вековья обитали где-то на восточных берегах Черного моря. Очень важные сведения о расселении кабардинцев на территории Центрального Предкавказья дают иссле­ дования известных кабардинских археологов Р. Ж- Бет- розова и А. X. Нагоева. Всесторонне проанализировав материалы из кабардинских курганов, они пишут, что переселение кабардинцев на нынешние территории на­ чалось в конце X IV — начале XV в., после погромов местных племен полчищами Тимура. «Максимальное же расселение кабардинцев, по их мнению, приходится на XV—начало XVI века» (Нагоев А. X., с. 44; Бетро- зов Р. с. 141 — 142). В подтверждение этой даты много исторических и фольклорных данных приводит кабардинский ученый В. Кудашев в своем известном труде «Исторические 5 2 сведения о кабардинском народе», посвященном 300-ле­ тию Дома Романовых и изданном в Киеве в 1913 г. Древнейшие предки балкарцев неразрывно связаны с древними племенами Кавказа и кочевниками-овцево- дами евразийских степей. Проникновение кочевниче­ ской древней курганной культуры, зарожденной в меж­ дуречье рек Волги и Урала в конце IV — начале III тыс. до н. э., на Северный Кавказ и Закавказье свидетельст­ вует о тесных культурных и этнических контактах древних кавказских племен с древнейшими кочевниками. Археологический материал говорит о смешении культу­ ры кавказцев и кочевых племен конца IV—начала III тыс.

ru

4612e6a65a8256f55557740ba79934f5.pdf