src
stringlengths 60
18.7k
| tr
stringlengths 7
17.6k
|
|---|---|
L=100 O=80 Она все еще была взволнована; Я умолял ее забыть все, простить меня, говоря, что я сошел с ума, но что мое безумие началось с нее и ею же кончится. Вирджилия вытерла глаза и протянула руку. Мы оба улыбнулись; Через несколько минут мы вернулись к теме одинокого домика на какой-то глухой улице. <sent> Пойдем в другую комнату. </sent> «Представьте, например, что я никогда не рождался, — продолжал Кинкас Борба. «Я бы, конечно, не имел удовольствия говорить с вами сейчас, есть эту картошку, ходить в театр. . . одним словом, живой. Обратите внимание: я не делаю человека простым проводником Humanitas; нет, он одновременно и возница, и кучер, и пассажир; он — сама Humanitas в миниатюре; отсюда потребность обожать себя. Хотите доказательств превосходства моей системы? Рассмотрим зависть. Нет моралиста, грека или турка, христианина или мусульманина, который не выступал бы против чувства зависти. Они находятся в полном согласии от полей Эдома до высот Тижуки. Глянь сюда; оставьте старые предрассудки, забудьте всю изношенную риторику и изучите зависть, это тонкое и благородное чувство. Если каждый человек представляет собой Humanitas в миниатюре, очевидно, что ни один человек не является фундаментально противоположным другому человеку, несмотря на видимость обратного. Так, например, палач, казнящий приговоренного, может вызвать напрасные стенания поэтов; но конкретно, это Humanitas исправляет в Humanitas нарушение закона Humanitas. Я бы сказал то же самое о человеке, который потрошит другого; это проявление силы Humanitas. Ничто не мешает ему в свою очередь быть выпотрошенным (и тому есть примеры). Если вы хорошо поняли, то легко поймете, что зависть есть не что иное, как борющееся восхищение, а так как борьба есть высшая функция человеческого рода, то воинственные чувства являются наиболее подходящими для его счастья. Отсюда следует, что зависть — это добродетель. | "Нет; ты можешь простудиться. Пойдем в другую комнату. |
L=40 O=0 "Какой ты предпочитаешь? повторил незнакомец. <sent> Маргарита слушала Коровьева, стараясь не проронить ни слова, под сердцем у нее было холодно, надежда на счастье кружила ее голову. </sent> «И это большая сумма? | Маргарита слушала Коровьева, стараясь не произнести ни слова. Она почувствовала холодок под сердцем, надежда на счастье кружила ей голову. |
L=60 O=80 Но шестой, держась подальше от остальных пятерых, сказал, что не хочет иметь с ними ничего общего, чтобы не попасть под подозрение. Он сказал, что сидит там только за покушение на ограбление и убийство фермера из Холиче. <sent> когда врач прописал ему что-то, чем можно было подавиться, его могло разорвать на части, а он шалил: «Я не могу, — говорит, — оставаться глухонемым, моя речь и слух вернулись». </sent> Когда она прочитала письмо, к ней вернулась решительность. Она выразила это, приказав Швейку вызвать ей такси. Когда это было выполнено, она приказала ему не ехать в карете, а сидеть рядом с водителем. | «Не врывайтесь сюда с ревматизмом, надеясь оказаться одним из нас», — серьезно сообщил Швейку толстяк. «Ревматизм здесь так же популярен, как и мозоли. У меня анемия. Я потерял половину желудка, пять ребер исчезли, и никто мне не верит. «Был глухонемой, которого они две недели заворачивали в простыню и каждые полчаса обливали холодной водой. Каждый день ему ставили клизму и промывали желудок. Даже все медики думали, что он добился свободы и отправится домой. Затем врач прописал что-то, от чего у него поперхнулось. Это могло его разорвать. Именно тогда он потерял сердце. «Я больше не могу притворяться глухонемым», — сказал он им. «Моя речь и слух вернулись». «Все ребята в лазарете твердили ему, чтобы он не обрекал себя на смерть. Но он упорствовал, настаивая на том, что теперь он может слышать и говорить так же, как и все мы. И именно так он сообщил об этом на следующее утро во время обхода врача. |
L=80 O=100 Другой ответил довольно просто: <sent> «Дайте мне немного воздуха». </sent> Его взгляд упал на счет за стирку, который консьерж принес ему этим же вечером, и его внезапно охватило чувство неистового отчаяния. Все его приподнятое настроение исчезло в одно мгновение, вместе с его уверенностью в себе и верой в будущее. Все кончено, все кончено, он ничего не достигнет, он будет никем; он чувствовал себя пустым, бесполезным, бесполезным, обреченным на неудачу. | Форестье посмотрел на жену и сказал: «Дай мне немного воздуха». |
L=80 O=60 Это был капитан королевских лучников, вооруженный с головы до ног и с палашом в руке. <sent> - Боже мой, - сказала бедная девочка, - мне показалось, что это имя красивое своей необычностью! </sent> В те дни мысль была свободна только в этом направлении; поэтому он никогда не был записан полностью, за исключением тех книг, которые назывались зданиями. Принятый в виде здания, он был бы сожжен палачом на рыночной площади, если бы кто-нибудь имел опрометчивость рискнуть им в рукописной форме; мысль, выраженная на паперти церкви, была бы свидетелем пыток той же мысли, выраженной в форме книги. Таким образом, имея только этот единственный путь, каменщик, чтобы увидеть свет, он таким образом расцвел повсюду. Отсюда огромное количество соборов, которые когда-то покрывали Европу, — их количество настолько велико, что мы едва ли можем поверить в это, даже после проверки. Все материальные и все интеллектуальные силы общества стремились к одной и той же цели — архитектуре. Таким образом, под предлогом строительства церквей Богу, искусство достигло великолепных размеров. | "Боже мой! — сказала бедная девушка. — И мне это имя показалось красивым именно из-за его странности! Но если оно вам не понравится, я вполне готов поменять его на что угодно. |
L=80 O=100 Куда они направлялись? Ему предстояло выяснить, верна ли его догадка. <sent> Приказ моего хозяина больше никого не подводить! </sent> Неужели он внезапно ослеп? Какая безумная мысль! Как он мог внезапно ослепнуть? «Позволь мне пройти еще немного», — подумал он. Больше никаких столбов он не встретил. Он чувствовал, что идет вниз по склону. Вот это был шаг. Слава богу, он не промахнулся! Как долго, как далеко он сможет идти в темноте? По какой-то причине он боялся и не имел смелости идти дальше. | «Кто бы вы ни были, вам нельзя войти. Все, кого пригласили, прибыли. — Нам приказано никого больше не впускать, — сказал главный привратник. |
L=60 O=40 Когда они закончили, когда они рассказали друг другу все, она положила голову ему на плечо и спросила: «Как тебя зовут?» <sent> Он взвешивал, размышлял, рассматривал альтернативы таинственного баланса света и тени. </sent> 'Его здесь нет.' | Он размышлял, размышлял, рассматривал альтернативы в таинственном балансе света и тьмы. |
L=80 O=100 О, нет, князь сконфузился, я только хотел сказать, что ты... я хочу сказать, что не то чтобы ты не был бы таким, как Глебов, а... что ты... что тогда ты скорее был бы таким... <sent> Она часто вздрагивала, краснела и сидела на краю скамейки. </sent> По крайней мере, это приведет к общей солидарности и балансу интересов, заметил Птицын. | Она расспрашивала его быстро, говорила быстро, но иногда как будто путалась и часто не кончала; она все спешила его о чем-то предупредить; вообще она была необыкновенно тревожна и хотя смотрела на него очень смело и с каким-то вызовом, но, может быть, и испугалась немного. На ней было самое обычное и простое платье, которое ей очень шло. Она часто вздрагивала, краснела и садилась на край скамейки. Она была очень удивлена, когда князь согласился, чтобы Ипполит застрелился, чтобы она прочитала его признание. |
L=80 O=100 — Я уверен, что Сэнсэй это знает, — сказал я. «Пожалуйста, не волнуйтесь. <sent> Умерла ли первая учительница или рано умерла жена, судить не мне. </sent> Иногда — обычно утром после того, как я поздно приходил домой в сильно пьяном виде — я извинялся перед ней. Она выслушивала мои извинения, а затем смеялась; или она промолчала бы; или она начинала плакать. Что бы она ни делала, в такие моменты мне неизменно было противно самому себе. Полагаю, что в каком-то смысле я извинялся как перед собой, так и перед ней. Наконец я бросил пить: можно сказать, что именно отвращение к самому себе, а не упреки жены заставили меня остановиться. Я, правда, больше не прикасался к сакэ, но не знал, что мне делать вместо этого. | Кто из двоих умрет первым, очевидно, это не тот вопрос, на который я мог бы разумно ответить, поэтому я улыбнулся и сказал: |
L=80 O=60 От той же женщины нам удалось получить некоторую информацию о полной дуре, которая, похоже, играла определенную роль героя в их кругу. Боже мой, не нужно многого, чтобы среди некоторых людей считаться героем. <sent> Мы оставались в этом положении долгое время. </sent> Высказать свое мнение — это уже было знать вслух, но я не стал спорить и поспешил в лифт, как ни устал. Но он был прав: я прекрасно понимал, что означает перерыв. Мировое Государство лежало в тени еще одной войны. | Должно быть, она поняла. Она положила руку мне на голову. Мы оставались в этом положении долгое время. ГЛАВА 17 |
L=80 O=60 Я был не в восторге, смешно искать колодец в пустыне. Но мы все равно отправились. <sent> - Достаточно ! </sent> — спросил Маленький принц. «Никто по-настоящему не счастлив там, где он находится», — сказал связист. | «Этого достаточно», — сказал бизнесмен. |
L=100 O=60 Я сразу переехал. Мне предоставили комнату, в которой проходило наше интервью. Это была лучшая комната в доме. Раньше я никогда не жил в нищете: к моему времени в районе Хонго уже существовало несколько высококлассных пансионатов. Я привык жить в комнатах, которые по студенческим меркам были более чем адекватными. Но моя новая комната произвела гораздо большее впечатление, чем все, что у меня было раньше в Токио. Когда я впервые въехал в него, мне показалось, что для студента оно, пожалуй, слишком грандиозное. <sent> «Кто такой врач?» </sent> «Я просто скажу себе, что, как говорится, «смерть приходит и к старым, и к молодым». | «Что говорит врач? |
L=80 O=100 Она снова вздрогнула. Она все еще держала его на руках. <sent> Сейчас не время. </sent> — Да, дорогая, и я должна вам сказать, что не его страшные угрозы при освобождении помогли мне сдержать слово, а душераздирающее рыдание, которое он издал на пороге гробницы... | — Ну, без шуток, Моншармен! ... Сейчас не время для этого. |
L=80 O=60 «Хватит об этом, пожалуйста. Останавливаться! Что здесь происходит? Внезапно стало очень жарко. — О да, — ответил Эрик, — становится невыносимо жарко! <sent> Смертельная бледность разлилась по его чертам. </sent> В этот момент Призрак поднялся на ноги с такой серьезностью, что вернувшийся в кресло перс почувствовал побуждение тоже подняться, чувствуя, что торжественность момента требует такого ответа. Перс даже снял в знак уважения каракуловую шапку, закрывавшую его бритую голову, – так он мне рассказал. | Внезапно лицо Кристины изменилось: она стала смертельно бледной. |
L=80 O=80 «Красивый или нет, но он человек», — сказал Василий Иваныч. «Поэтому теперь, когда вы удовлетворили сердце своей матери, я надеюсь, что вы позаботитесь и об удовлетворении наших уважаемых гостей. Ибо никто лучше вас не знает, что соловьев нельзя кормить воздухом». <sent> – Их… габе…[152] Говорите уж лучше по-русски, – промолвил старик. </sent> Сказать ей сейчас же? - Нет, нам нечего слишком торопиться, - ответил Николай Петрович. - Вы же ведь с ней разговаривали, не так ли? | — Der Herr scheint des Deutschen mächtig zu sein, — заметил Василию Иванычу новоприбывший ученик Эскулапа. — Ich habe… — начал старик; потом добавил: «А может быть, нам лучше поговорить по-русски, милостивый государь?» |
L=100 O=100 «А что в дереве? <sent> Опера не простаивала с момента ухода прежнего руководства, и г-н Ришар провел необходимые работы, не прерывая хода спектаклей. </sent> «О, прости меня!» — простонал он. | Весь день был потрачен на обсуждение, переговоры, подписание или расторжение контрактов; и оба перегруженных работой менеджера рано легли спать, даже не взглянув на ложу номер пять, чтобы узнать, понравилось ли представление г-ну Дебьену и г-ну Полиньи. |
L=80 O=80 Он знал очень славного парня и хорошего моряка по имени Джеймс Уолл. Уоллу было около тридцати лет, и он уже совершил несколько плаваний в северных морях. Шандон предложил ему место второго помощника, и Уолл сразу же его принял; его волновало только одно: быть в море. Шандон поведал все подробности дела ему и некоему Джонсону, которого он взял боцманом. <sent> Все с ужасом увидели, как заканчивается последний кусок топлива. </sent> В один миг Гаттерас и его спутники оказались заперты в доме. Животные остановились на верхнем плато усеченного конуса. | Команда брига находилась в большой опасности умереть от холода; она не могла выдержать в течение сорока восьми часов такую температуру, которая существовала бы в кают-компании. Все с ужасом ожидали, когда закончится топливо. И вот это случилось 20 декабря, в три часа дня; огонь погас; матросы, собравшиеся вокруг пустой печи, смотрели друг на друга измученными глазами. Гаттерас остался неподвижно сидеть в своем углу; доктор, как обычно, возбужденно ходил взад и вперед; он не знал, что делать. |
L=80 O=40 Он — сверхчеловек». Здесь были установлены четыре фонаря, а рефлекторы, предназначенные для того, чтобы отбрасывать весь свет обратно в шахту, ярко светили на железные перила, на рычаги, которые управляли сигналами и держателями клетки. и на деревянных направляющих, между которыми обе клетки двигались вверх и вниз. Все остальное в огромном, похожем на неф зале терялось во тьме, и огромные тени, казалось, плавали взад и вперед. Только ламповая в дальнем конце пылала светом, а лампа в кабинете чеквейера светилась слабо, как звезда, находящаяся на грани угасания. Производство только что возобновилось. Настил из чугунных плит грохотал, как непрерывный гром, под непрерывным ходом угольных чанов; и когда банкиры перекатывали их, человеческие очертания их длинных изогнутых хребтов выделялись среди непрерывного шума этих черных и шумных существ. <sent> И он взял его снова, и сжал, из бравады, прижимая свои рыжие усы к ее рту, продолжая: </sent> Это был Расснер. Около тридцати мужчин и женщин, почти все из деревни двести сорок, пришли узнать, что происходит, проведя первую часть дня дома; и они ворвались в бар, когда увидели приближающихся забастовщиков. Захария сидел за одним столом со своей женой Филоменой, а дальше сидели Пьеррон и Ла Пьеррон, повернувшись спиной и спрятав лица. Не то чтобы кто-то на самом деле пил, они просто укрылись там. | Он снова схватил ее и крепко обнял, из бравады прижимая к ее рту свои рыжие усы: |
L=60 O=40 Он снова ухмыльнулся, отчего его бакенбарды и брови встали торчком. <sent> «Это слова… как будто Корделии!» — подумал Обломов, глядя на Ольгу страстно… </sent> Через два часа прибыл Штольц. | Эти слова делают ее похожей на Корделию! — думал Обломов, страстно глядя на Ольгу. |
L=100 O=100 «Защищать себя труднее, чем защищать других. Пусть тот, кто сомневается, увидит, как отделается адвокат. <sent> В долину уходят цветы лекарственных трав. " </sent> «Но я попал в эту страну совершенно случайно. Не подскажете ли вы мне, как выйти?» | И воздух сладок от цветущих трав. " |
L=80 O=100 О, если бы я действительно разбил себя и всех остальных вдребезги, если бы я действительно оказался с ней где-нибудь за Стеной, среди зверей, обнажающих желтые клыки, если бы я никогда не вернулся сюда! Это было бы в тысячу, миллион раз проще. Но теперь — что? Пойти и задушить это... Но чем это поможет? <sent> Она села чуть-чуть сзади меня и слева. </sent> Она встала. Через мгновение она уйдет. Это могут быть последние дни — может быть, последние минуты. ... Я схватил ее за руку. | Она села сразу за мной, слева. Я оглянулся; она послушно отвела взгляд от стола с ребенком; глаза ее обратились ко мне, вошли в меня, и снова: она, я и стол на сцене — три точки, и через эти точки-линии, проекции каких-то неизбежных, еще невидимых событий. |
L=100 O=20 «Сатана искушал меня и кончил тем, что сделал из меня изгоя из рода человеческого! Чичиков бился головой о стену и бил кулаком по столу так, что из руки его брызнула кровь. Но ни голова, ни рука его, казалось, не чувствовали ни малейшей боли. «Успокойся, Павел Иванович, — сказал Муразов. — Успокойся и подумай, как тебе лучше примириться с Богом. Подумай о своей несчастной душе, а не о суде человеческом. «Хочу, Афанасий Васильевич, хочу. Но какая у меня судьба! Разве такая судьба выпадала человеку? Подумать только, с каким терпением я собирал свои копейки, сколько труда и хлопот я вынес! Но то, что я сделал, сделано не с намерением кого-нибудь ограбить или обмануть казну. Зачем же я собирал эти копейки? Я собирал их для того, чтобы в один прекрасный день я мог жить в достатке, а также иметь что-то, что можно оставить жене и детям, которых я надеялся в конце концов завоевать и сохранить для блага и благополучия моей страны. Вот почему я собирал эти копейки. Правда, я работал окольными путями — я это полностью признаю; но что еще я мог сделать? И даже окольные пути я применял только тогда, когда видел, что прямая дорога не так хорошо послужит моей цели, как кривая. Более того, по мере того, как я трудился, во мне росло желание пользоваться этими путями. Однако то, что я брал, я брал только у богатых; тогда как существуют негодяи, которые, вытягивая тысячи в год из казны, грабят бедных и отнимают у человека ни с чем даже то, что он имеет. Разве не жестокость судьбы, что как раз тогда, когда я начал собирать урожай своего труда — коснуться его, так сказать, кончиком одного пальца — внезапно поднялась буря, которая разбила мою барку о скалу? Мой капитал приближался к сумме в триста тысяч рублей, и трехэтажный дом был так же хорош, как мой, и вдвое больше я мог бы купить сельскую усадьбу. Зачем же тогда на меня обрушилась такая буря? Зачем мне был нанесен такой удар? Разве моя жизнь не была уже подобна барке, бросаемой волнами? Где же справедливость небесная, где же награда за все мое терпение, за мою безграничную настойчивость? Трижды мне приходилось начинать жизнь сначала, и каждый раз, когда я проигрывал все, я начинал с одной копейки в тот момент, когда другие предались бы отчаянию и пьянству. Сколько мне не пришлось преодолеть. Сколько мне не пришлось вынести! Каждую копейку, которую я заработал, мне приходилось зарабатывать всеми силами, ибо если для других богатство дается легко, то каждая моя монета должна была быть «выкована гвоздем в три копейки», как гласит пословица. Таким гвоздем — гвоздем железного, неутомимого упорства — ковал я свои копейки. <sent> Да ведь сколько трудов, сколько железного терпенья! </sent> — Как вам угодно, барин, — отвечал благодушный Селифан. — Высечете ли вы меня, так высечете, и мне не на что будет жаловаться. Почему же вам не высечь меня, если я заслужил? Это уж вам как хотите. Высечь иногда нужно, ибо мужик часто дурачится, а дисциплину надо поддерживать. Если я заслужил, так высеките меня. Почему же вам не высечь? | «По моему мнению, более высокое предложение было бы невозможным. |
L=80 O=0 В этот момент они услышали глубокий, спокойный голос, говорящий: «У мадемуазель Эфрази Фошлеван шестьсот тысяч франков». <sent> С цветком, который ты мне подарил. </sent> Когда вы слушаете со стороны респектабельных людей за дверью общества, вы слышите разговоры тех, кто находится снаружи. Вы различаете вопросы и ответы. Не понимая этого, вы слышите отвратительный ропот, почти человеческий, но скорее похожий на визг, чем на речь. Это сленг. Слова искажены и характеризуются неописуемым, фантастическим зверством. Похоже на разговор гидры. | От цветка, который ты мне подарил, чем от чего-либо |
L=80 O=100 'Да, есть. Посмотрим. Разве ты не был таким, когда злился на кого-то? <sent> «Это правда, но это было так мимоходом... </sent> '"Нет! Нет! Я ничего не услышу. | «Правильно, но это был такой быстрый визит». |
L=100 O=0 «Ты не такой уж плохой дьявол, — говорит Йёста. <sent> И девушки пришли ее поздравить. </sent> И этой ночью, когда веселые джентльмены танцевали, играли и пили, пока не уснули мертвым сном на своих кроватях, этой ночью они должны уйти. Она позволила им хорошо провести время. Она сидела в кузнице и ждала конца бала. Она ждала еще дольше, пока пенсионеры не вернутся с ночной прогулки. Она сидела в молчаливом ожидании, пока ей не принесли сообщение, что последний свет погас в крыле холостяков и что большой дом спит. Затем она встала и вышла. | И девочки пришли пожелать ей радости. |
L=100 O=100 В четверг (когда я вам последний раз писал) все было как обычно. В пятницу днем (Страстная пятница) мы играли в «Монополию»; В субботу днем тоже. Дни пролетели очень быстро. Около двух часов дня в субботу началась сильная стрельба – по словам мужчин, из пулеметов. В остальном все было тихо. В воскресенье днем Питер пришел ко мне в четыре тридцать по моему приглашению. В пять пятнадцать мы пошли на чердак и пробыли там до шести. С шести до семи пятнадцати по радио шел прекрасный концерт Моцарта; Мне особенно понравилась Kleine Nachtmusik. Я с трудом могу слушать на кухне, так как красивая музыка волнует меня до самой глубины души. <sent> «Только последняя страница?» </sent> Очистка стручков — точная и скрупулезная работа, которая может подойти педантичным дантистам или привередливым экспертам по специям, но это ужас для нетерпеливого подростка вроде меня. Мы начали работу в девять тридцать; я сел в десять тридцать, снова встал в одиннадцать, снова сел в одиннадцать тридцать. В ушах гудел следующий рефрен: сломай конец, очисти стручок, потяни за веревочку, стручок на сковороде, сломай конец, очисти стручок, потяни за веревочку, стручок на сковороде и т. д. и т. п. Глаза плыли: зеленый, зеленый, червяк, веревочка, гнилой стручок, зеленый, зеленый. | — Значит, только последняя страница? |
L=60 O=60 И, получив утвердительный ответ, Степан Аркадьич, забыв о том, о чем он хотел спросить Лидию Ивановну, а также забыв и о делах сестры, с единственным желанием поскорее уйти оттуда, вышел на цыпочках и, как будто это была чумного дома, выбежал на улицу и долго разговаривал и шутил с извозчиком, надеясь скорее опомниться. <sent> Сначала княгиня замечала только, что Кити находится под сильным влиянием своего engouement, как она называла, к госпоже Шталь и в особенности к Вареньке. </sent> — Вы во многом изменились с тех пор, как поженились, и к лучшему, — сказал Сергей Иванович, улыбаясь Кити и, очевидно, не очень интересуясь начавшимся разговором, — но вы остались верны своей страсти защищать самые парадоксальные темы». | Княжна заметила сначала только, что Кити находилась под сильным влиянием своего, как она выражалась, enguement к госпоже Шталь и особенно к Вареньке. Она видела, что Кити не только подражала Вареньке в ее деятельности, но и невольно подражала ее манере ходить, говорить и моргать глазами. Но тут княжна заметила, что, независимо от этого увлечения, в ее дочери происходит серьезный внутренний переворот. |
L=60 O=0 Едва он сел, как дверь открылась. <sent> Он не мог удержаться от удивления, которое не ускользнуло от Жондрета. </sent> «Что-то падает! — воскликнула женщина Тенардье. | Этот магнетический инстинкт, отводящий взгляд, заставил г-на Леблана обернуться почти в ту же минуту, что и Мариус. Он не мог удержаться от жеста удивления, который не ускользнул от Жондрета. |
L=80 O=40 «Тьфу, какие глупые разговоры, — отвечала Дарья Алексеевна, — и что за вздор!» Не может быть, чтобы все что-то украли. Я никогда ничего не крал. <sent> — Давеча Гаврила Ардалионович Ивану Федоровичу портрет показывал. </sent> Я сказал контркаррата; это французское слово,27 как и многие другие слова, вошедшие в русский язык; но я на этом особенно не настаиваю. | Гаврила Ардалионович как раз показывал Ивану Федоровичу ее портрет. |
L=80 O=40 «Я могу сказать тебе вот что, жена, — ответил Санчо: — если бы я не ожидал, что в ближайшее время буду владеть островом, я бы упал замертво на месте». <sent> Я завидую твоему ослу и твоему имени, </sent> Этот мир, который он никогда не ценил: | Я завидую тебе, твоему ослу и твоему имени; Я завидую твоей еде и изобилию вина |
L=80 O=0 Итак, несмотря на всеобщее веселье, свадьба состоялась шестнадцатого числа. В тот день шел дождь, но на небе всегда есть маленький кусочек синевы, сопутствующий счастью, который влюбленные видят даже тогда, когда все остальное творение находится под зонтиком. <sent> «Потому что никто не захочет уходить. </sent> «Это должно быть un môme», — сказал Брюжон. | Они ответили: «Потому что никто не хочет уходить». |
L=60 O=60 На следующий день они подписали прижизненное пожертвование в размере пятисот тысяч франков, которое Мадлен Дю Руа передавала своему мужу. <sent> Выходя, он подумал, что на оставшиеся двадцать франков он легко мог бы взять напрокат вечерний костюм на следующий день. </sent> Дю Руа задумался на мгновение, а затем ответил: «У меня есть как раз то, что нужно». | Когда они вышли, он подумал, что на оставшиеся двадцать франков он легко мог бы найти себе вечерний костюм напрокат на следующий день. |
L=80 O=100 О да, это был вопрос, всегда был правильным вопросом, сколько он себя помнил. Жизнь была трудной, и бизнес, в своем безжалостном и несентиментальном русле, был воплощением жизни в целом. Стоял ли Томас Будденброк твердо на ногах в этой трудной, практической жизни, как до него его отец? У него достаточно часто были причины сомневаться в этом. Начиная с подросткового возраста, ему достаточно часто приходилось пересматривать свои чувства, сталкиваясь с этой жизнью: нанося сильные удары, принимая сильные удары, но никогда не ощущая их как сильные, но совершенно естественные. Неужели он никогда полностью не усвоит этот урок? <sent> Настроение у него на ближайшие дни было отличное, походка упругая и свободная, мимика интересная. </sent> 30 апреля 1846 г. | Следующие несколько дней он находился в прекрасном настроении: в его походке была свобода и упругость, в выражении лица была доброта. Он дразнил Клотильду, от души смеялся над Кристианом, шутил с Тони; а в воскресенье он провел целый час, играя с Ханно на «балконе» третьего этажа, помогая своему сыну поднимать крохотные мешки с зерном на верх маленького склада из красного кирпича, все время имитируя глухие, протяжные крики рабочих. . А 3 июня он произнес в собрании речь на самую скучную тему в мире, о каких-то налоговых проблемах, и она была настолько превосходна и остроумна, что встретила согласие по всем пунктам и выставила его на посмешище. оппонент, консул Хагенстрем. |
L=60 O=40 «Вы хотели историю любви. Теперь она у вас есть, и она стоила вам обоим слез и переживаний. <sent> Графиня Мярта сидела в карете и имела удовольствие наблюдать за мамзель Мари, которая сидела у окна с гитарой на шее и, устремив глаза к небу, пела старые, затертые песни о любви. </sent> Йёста увидел, что никто из остальных не способен ей подчиниться, и понял, что он должен это сделать. Он, который любил её, должен это сделать. | Она была так занята гитарой и пением, что не заметила, как по дороге проехала карета и остановилась у избы. В карете сидела графиня Мэрта, и ей нравилось смотреть на мамзель Мари, которая сидела у окна с гитарой на шее и, обратив глаза к небу, пела старые, заезженные любовные песни. |
L=80 O=80 «Очень хорошо, — прошептал Швейк сидящему рядом с ним заключенному. Этот заключенный сидел в тюрьме по подозрению в том, что за три кроны он отрубил топором все пальцы на руке своего друга только для того, чтобы его друг мог избежать военной службы. «Лучшее еще впереди, — ответил сокамерник Швейка. <sent> нам, даже если на спине клеймо полка, потому что никто не хочет иметь ничего общего с военными вещами. </sent> «Что это за джентльмен? — спросил кто-то из зевак на улице. | «Это неважно, — сказал Швейк. — Первые христиане служили Святую Мессу без дарохранительницы. Если бы мы сообщили об этом, честный человек, нашедшая ее, потребовала бы от нас награду. Если бы мы потеряли деньги, то ни один честный человек не вышел бы вперед. Хотя такие люди все еще есть. «В полку в Будеевицах был солдат. Он был таким добродушным, тупым зверем. Однажды он нашел на улице 600 крон и сдал их в полицию. В газете о нем написали, что он честный человек. Это было так стыдно. Никто не хотел с ним разговаривать. Все кричали на него: «Ты, тупица! Какую глупость ты сделал? Давай! Если в твоем теле осталась хоть капля чести, ты будешь жалеть об этом до самой смерти». «У него была девушка. Она перестала с ним разговаривать. Когда он приехал домой в отпуск и пошел танцевать, его друзья выгнали его из паба из-за этого. Он начал хандрить и воспринимать это слишком серьезно. В конце концов он позволил себя сбить поездом. «В другой раз портной нашел золотое кольцо на нашей улице. Люди предупреждали его не сдавать его в полицию. Но он не позволил им отговорить его. Полицейские встретили его необычайно любезно. Они сказали, что уже сообщалось о потере золотого кольца с ограненным бриллиантом. Но когда они посмотрели на камень, они сказали: «Чувак, это стекло, а не ограненный бриллиант. Сколько они дали тебе за бриллиант? Мы все знаем о честных искателях, таких как ты». «В конце концов выяснилось, что другой человек потерял золотое кольцо с поддельным бриллиантом, какой-то семейный сувенир. Но портной все равно отсидел. Он сидел три дня, потому что в волнении оскорбил полицейского. «Поскольку этот хлам стоил всего 12 крон, он получил законное вознаграждение в размере 10 процентов: 1 крону и 20 геллеров. Он бросил законное вознаграждение в лицо законному владельцу и подал на него в суд за оскорбление его чести. За это они добавили штраф в 10 крон в придачу. После инцидента он сказал всем, что любой честный человек, который сдаст то, что он нашел, заслуживает 25 ударов плетью и пинка под зад до посинения. Он добавил, что такого человека следует как следует избить публично. Так люди запомнят все это и будут действовать соответственно. «Я не думаю, что кто-то вернет нашу скинию, даже несмотря на то, что на ней есть знак нашего полка. Это потому, что никто не хочет иметь ничего общего с армией. Они предпочтут выбросить ее где-нибудь в воду, просто чтобы избежать проблем с властями». Вчера я разговаривал с одним мужчиной из деревни в пабе Golden Wreath. Ему 56 лет. Он пошел в офис окружного администратора в Нова Пака, чтобы спросить, почему они реквизировали его двуколку. На обратном пути, после того как его вышвырнули из кабинета начальника уезда, он увидел только что прибывший и остановившийся на площади конвой с припасами. Молодой человек попросил его присмотреть за его лошадьми, потому что они везли еду для войск. Молодой человек больше не появился. «Когда конвой снова двинулся, человек, оставшийся присматривать за лошадьми, был вынужден пойти с ними. Он добрался до Венгрии, где попросил кого-то другого встать у повозки. Это был единственный способ спастись. Они бы тащили его до Сербии. Он вернулся весь ошарашенный и больше никогда не будет иметь ничего общего с военными делами. |
L=80 O=100 «Мунан будет в достаточной безопасности, — сказал Эрлинг Видкунссон спокойно, как и прежде. «Письма, которые он носил с собой, были запечатаны Большой печатью Норвегии — незаконно, но его это не касается. Правда, есть еще кое-что — то, чему он был посвящен и что засвидетельствовал своей печатью, когда был свидетелем помолвки леди Евфимии, — но это вряд ли можно раскрыть, не коснувшись того, кого мы не хотели бы — По правде говоря, Эрленд — Я думаю, Мунан сможет спасти свою шкуру и без вашей помощи — но вы можете навредить себе — <sent> Затем они вышли за Йорундгорд. </sent> Эрленд был странно тронут. Он прослушал мессу и принял причастие со своей командой — единственный раз с тех пор, как он приехал сюда на север, за исключением того раза, когда он был в Бьяркёе. В церкви Варгея не было священника; В форте остался дьякон, и он старался вести для них счет святых дней, но в остальном для душ скандинавов в этих северных землях было лишь ничтожное обеспечение. Им приходится даже утешать себя мыслью, что они участвовали в своего рода крестовом походе и что их не привлекут к такому строгому ответу за свои грехи. | На следующий день, в воскресенье, они вместе пошли на мессу, а потом пошли навестить Сиру Эйрик в Ромунгаарде. Священник был уже стар; он приветствовал Кристин с любовью и, казалось, очень огорчался ее несчастьем. Затем они обошли Йорундгорд. |
L=80 O=0 Но я не мог различить ни удовлетворения, ни недовольства в ее поведении. Конечно, я не был с ней достаточно близок, чтобы знать, каковы были ее настоящие чувства. Я редко видел ее вдали от Сэнсэя, к тому же в моем присутствии она всегда вела себя как обычная хозяйка. <sent> Жена неохотно смотрела на свою руку, лежащую на коленях. </sent> Будучи молодым, я был склонен слепо посвятить себя одному делу. По крайней мере, так я, должно быть, представлялся Сэнсэю. Я считал общение с Сэнсэем более полезным, чем лекции в университете. Я ценил мнение Сэнсэя больше, чем мнения своих профессоров. Сэнсэй, который шел одиноким путем, почти ничего не говоря, казался мне более великим человеком, чем те знаменитые профессора, которые читали мне лекции со своих трибун. | Она колебалась и смотрела на свои руки, сложенные на коленях. |
L=80 O=20 «Храм Талликулатар построен из черного камня или песчаника? По пути он видел множество храмов, построенных из черного камня. "Нет. <sent> Я только что сказал тебе дать этому парню новую одежду? </sent> «Кто этого хочет, Тамби? Можете ли вы дать мне немного денег? | «Дураки! Я просто попросил тебя принести ему новую одежду. Про старые я ничего не говорил. Эти дураки болтают, тамби. Да и вообще, зачем тебе твоя старая одежда? Хранились ли у вас в них какие-то ценные вещи? |
L=80 O=100 «Но, — спросил Дантес, — сколько мне придется ждать?» <sent> - воскликнул Данглар, - вы же прекрасно знаете, что я, напротив, разорвал бумагу. </sent> «Увы, это показывает, как мало вы можете иметь представления обо всем, чего мне стоило достичь цели, которая так неожиданно провалилась, что вы говорите о том, чтобы начать все сначала. Во-первых, я четыре года делал инструменты, которыми обладаю, и Я два года рыл и раскапывал землю, твердую, как сам гранит; каким же трудом и утомлением не было вынимать огромные камни, которые я когда-то считал невозможными расшатать, целые дни я проводил в этих титанических усилиях, хорошо считая свой труд. если бы к ночи мне удалось унести квадратный дюйм этого прочно связанного цемента, превратившегося с течением времени в вещество, неподатливое, как сами камни, то, чтобы скрыть массу земли и мусора, которые я выкопал, я был бы вознагражден; был вынужден прорваться через лестницу и бросить плоды своего труда в ее пустую часть, но колодец теперь настолько засорен, что я едва ли смогу добавить еще горсть пыли, не приведя к открытию; Учтите также, что я полностью верил, что достиг цели и цели своего предприятия, для чего я так точно распорядился своими силами, чтобы заставить их продержаться до конца моего предприятия; и теперь, в ту минуту, когда я рассчитывал на успех, мои надежды навсегда оторвались от меня. Нет, повторяю еще раз, ничто не заставит меня возобновить попытки, явно противоречащие воле Всевышнего». | - Чепуха, - ответил Данглар, - еще раз говорю вам, что я не имею к этому никакого отношения; кроме того, вы прекрасно знаете, что я разорвал бумагу на куски. |
L=80 O=100 Паспарту, однако, едва услышал приказ своего господина покинуть Монголию, как сразу понял, что им придется покинуть Бомбей, как они это сделали с Суэцем и Парижем, и что путешествие будет продлено, по крайней мере, до Калькутты, а может быть, и до самой Калькутты. за пределами этого места. Он начал спрашивать себя, не было ли это пари, о котором говорил мистер Фогг, на самом деле всерьез, и не была ли его судьба в действительности заставила его, несмотря на его любовь к отдыху, обойти весь мир за восемьдесят дней! <sent> «Вокруг света за восемьдесят дней?» </sent> «Именно так, месье… | «Путешествие вокруг света за восемьдесят дней? |
L=80 O=100 — Тогда оглянись вокруг. Дантес поднялся и посмотрел вперед, когда увидел, что в ста ярдах от него возвышается черная и хмурая скала, на которой стоит замок Иф. <sent> Эдмонд напрягся, чтобы лучше сыграть роль покойного. </sent> «Разве вы не помните, — сказал покровитель, — что я говорил вам, что среди команды было два корсиканских разбойника?» | Эдмон напрягся, чтобы сыграть роль мертвеца, а затем компания, освещенная человеком с факелом, который шел первым, поднялась по лестнице. |
L=60 O=0 Вся семья, включая Баска и Николетту, собралась в комнате Мариуса, когда вошла Козетта. <sent> — Доброе утро, мамзель Омнибус, — сказал ей Гаврош. </sent> — У меня есть мои записи, — спокойно сказал он. | — И вам доброго дня, мадемуазель Омнибус, — сказал ей Гаврош. |
L=80 O=40 «Ну, продолжай! Не обращай на меня внимания!» издевался над другим. «Не бойся!» <sent> — осведомлялись остальные. </sent> — Настасья Филипповна, — пробормотал князь. | Наверное, это очень скучно», — сказал другой. Но робкий жест князя впечатлил даже Ипполита. |
L=100 O=100 Сад был не более десятины1 или около того, но деревьями был засажен только по периметру, вдоль всех четырех заборов, — яблонями, кленами, липами и березами. Середина сада была пуста, отдана под траву, которая летом давала несколько пудов2 сена. С весны сад сдавался хозяйкой в аренду за плату в несколько рублей. Были также грядки малины, крыжовника и смородины, тоже только вдоль заборов; грядки с овощами у самого дома были, однако, недавно добавлены. Дмитрий Федорович повел гостя в один из самых дальних от дома уголков сада. На этом месте вдруг открылось, среди густо растущих лип и старых кустов смородины и бузины, калины и сирени, что-то похожее на развалины древнейшей зеленой беседки, почерневшей и покосившейся, с решетчатыми стенами, но с крытым верхом, в которой можно было укрыться от дождя. Эта беседка была построена бог знает когда, лет пятьдесят назад, по местному преданию, владельцем домика, Александром Карловичем фон Шмидтом, отставным подполковником. Но она пришла в полную негодность, пол сгнил, все доски были шаткими, и от бревен пахло сыростью. В беседке стоял врытый в землю зеленый деревянный стол, а вокруг него стояли скамейки, тоже зеленые, на которых еще можно было сидеть. Алеша тотчас заметил восторженное состояние брата и, войдя в беседку, увидел на столике полбутылки коньяка и рюмку ликера. <sent> – Надо мной-то сжальтесь, – горько упрекнула Катя и заплакала. </sent> «О, я взял его с собой, чтобы отбиваться от собак. Ты знаешь, темнота… На всякий случай…» | «Пожалей меня», — горько сказала Катя и заплакала. |
L=80 O=60 «Да ты бы не посмел донести на свою собственную дойную корову». <sent> – Донос видел я, – крикнул Петр Степанович, – он есть, и всё это ужасно глупо, господа! </sent> «Господа и дамы, — обратился он к публике, — по недосмотру произошло комическое недоразумение, которое теперь уже разъяснилось, но полный надежд, я принял на себя поручение и искреннюю, почтительнейшую просьбу одного из наших местных поэтов из здешних мест... Преисполненный человеческой и высокой цели... несмотря на мою наружность... той самой цели, которая всех нас свела... утереть слезы бедным образованным барышням нашей губернии... этот господин, то есть я разумею этого местного поэта... желая остаться инкогнито... очень желал бы видеть свое стихотворение прочитанным до начала бала... то есть я разумею начало чтения. Хотя это стихотворение и не входит в программу и не входит... потому что произнесено было всего полчаса тому назад... но нам показалось (каким «нам»? я цитирую эту бессвязную и непоследовательную речь дословно), что по замечательной наивности чувства, соединенной еще с замечательной радостностью, стихотворение вполне может быть прочитано, то есть не как что-то серьезное, а как что-то приличествующее этим празднествам... Одним словом, к идее... Тем более, что несколько строк... и я хотел спросить разрешения у снисходительнейшей публики. | «Я видел донос, — закричал Петр Степанович, — он существует, и все это ужасно глупо, господа!» |
L=80 O=20 Виржини, откинувшись на спинку стула с видом принцессы, полузакрытыми глазами следила за ходом работы. <sent> Она лгала и утверждала, что однажды вечером застала их вместе на скамейке на бульваре. </sent> «У меня нет намерения принижать вашу работу», — ответила г-жа Гуже. — Я никогда не видела никого, кто бы вышивал и кружевал так, как ты, а гофрирование просто идеальное; единственная проблема — слишком много крахмала, моя дорогая. Гуже не хочет выглядеть благородным джентльменом. | И далее она намекнула, что Жервеза и Гуже были слишком близки. Это послужило основой многих басен; она сказала, что Деревянные Ноги были настолько кроткими и милыми, что она обманула ее до такой степени, что согласилась стать крестной матерью Наны, это были немалые затраты, но теперь все было совсем по-другому. |
L=60 O=40 — О, вы Кристин Лаврансдаттер, жена Эрленда из Хусаби? Он посмотрел на нее с небольшим удивлением; лицо ее все опухло от слез. — Да, да, ваш зять, мастер Гуннульф, говорил об этом, да… <sent> Этой весной Эрленд и Кристин сидели в многоквартирном доме на Пасху, и с ними был младший ребенок, Мунан, потому что в монастыре Бакке была сестра, которая была таким искусным врачом, что все больные дети, которые были у нее на руках, исцелялись, если Бог не советовал им умереть. </sent> Лавранс покачал головой и слегка улыбнулся: | Той весной Эрленд и Кристин были в своем городском доме на Пасху, и с ними был их младший ребенок, Мюнан, поскольку в монастыре Бакке была сестра, которая была настолько искусна в лечении пиявками, что все больные дети, которых отдавали к ней на руки, выздоравливали, даже если бы не воля Божья на то, чтобы они умерли. |
L=100 O=100 Он верил, что я смогу передать это дальше, поскольку в ту ночь я остался во дворце Кадамбур Самбуварайяр – но, к моему большому несчастью, я смог добиться аудиенции у вас только за пределами форта Танджавур – и то только потому, что ваш паланкин врезался в мою лошадь! <sent> «Тогда оно не может прийти; Я спешу! </sent> «Ты сделал это. Ты также пытался восстановить мое счастье, перечисляя славу всех моих будущих достижений, как только я взошел на сверкающий трон — ты расширил империю Чожа от Имаяма до Иланкая в течение одного дня! Затем ты пересек целые моря и вторгся в далекие королевства... о да, я помню все эти разговоры. Я также помню, как я был расстроен, при одном упоминании таких тем. | — У меня нет времени на потом — я увижу его сейчас! |
L=100 O=100 «А ты, мама? она спросила. — Тогда ваш совет заключается в том, что я… согласен на его предложение? Она на мгновение заколебалась при словах «согласие на его предложение — все это звучало так высокопарно и натянуто; но ей удалось впервые в жизни произнести их достойно. Ей стало немного стыдно за свое первоначальное замешательство. Выход ее замуж за г-на Грюнлиха казался не менее абсурдным, чем десять минут назад, но она начинала находить значительное удовлетворение в важности своего положения. <sent> Ханнон какое-то время молчал. </sent> «Но мы должны были заработать миллион задолго до этого», — сказал он резким от волнения голосом и дрожащими руками. «В свои лучшие дни в распоряжении дедушки было добрых 900 тысяч. И какие усилия мы приложили с тех пор – все сладкие триумфы, прекрасные перевороты время от времени. Плюс мамино приданое. И мамино наследство. Но его постоянно дробят. Господи, я полагаю, такова природа вещей. Простите меня, если я говорю в эту минуту только с точки зрения фирмы, а не семьи, — но об этом приданом, об этих выплатах дяде Готхольду и Франкфурту, об этих сотнях тысяч, которые пришлось вывести из нашей столицы. А у главы фирмы в те времена были только сводные брат и сестра, только эти двое. Но хватит всего этого. Нам предстоит много работы, Маркус. | Ханнон какое-то время молчал. В его глазах появилось мрачное, растерянное, лихорадочное выражение. |
L=100 O=0 Некоторые из тех, с кем я общаюсь, считают меня бесчувственным. Но я думаю, что я более чувствителен, чем подавляющее большинство. Я чувствительный человек, который знает себя, и который, следовательно, знает чувствительность. <sent> [СОВЕТЫ ПЛОХО ЗАМУЖНИМ] </sent> За их будущее? За их бессознательность? Не для них напрямую, а, может быть, в конце концов, только для меня. | СОВЕТЫ НЕСЧАСТЛИВЫМ ЗАМУЖНИМ ЖЕНЩИНАМ (III) |
L=80 O=60 «Сегодня днем, как только я закончил обедать, я пошел к Чан Фу, специально задержавшись на один день. Его дом был там, в полном порядке, только выглядел довольно мрачно; или, может быть, это просто мое воображение. Его сын и вторая дочь — А Чао — стояли у ворот. Они оба выросли. А Чао была совсем не похожа на свою сестру и выглядела очень некрасиво; но когда она увидела, что я подхожу к их дому, она быстро вбежала внутрь. Когда я спросил маленького мальчика, я обнаружил, что Чан Фу не было дома. «А твоя старшая сестра?» Он тут же уставился на меня широко раскрытыми глазами и спросил, зачем она мне нужна; более того, он казался очень свирепым, как будто хотел напасть на меня. Нерешительно я ушел. Теперь я просто позволяю всему идти своим чередом. <sent> Когда я собирался что-то сказать, я увидел, что он слушает, схватил пригоршню арахиса и вышел. </sent> . . «Да, как будто мало всем мужчинам выглядеть монахами, женщины подражают монахиням. | Хотя я знал, что он выражал свои чувства только в результате выпивки, я был возмущен тем, как люди относились к нему. Когда я собирался что-то сказать, он навострил уши, затем, зачерпнув немного арахиса, пошел наш. Снаружи я слышал смех и крики детей. |
L=80 O=100 Внезапно монах указал на Лизу и спросил торжественным и увещевающим тоном: «Как ты смеешь совершать такие подвиги? Он имел в виду ее «чудесное исцеление». <sent> Пан смотрел пытливо, во все глаза, так и впился взглядом в лицо Мити. </sent> «Давайте выпьем за это, господин поляк. Это заставило их всех рассмеяться. | Маленький поляк смотрел на Митю с необычайной напряженностью, словно его глаза пытались проникнуть внутрь него. |
L=100 O=100 «Лодка взлетела в воздух, — продолжал показания Келли, — и была разорвана на куски. Все тритоны, которые были еще живы, бросились к месту. Мы не могли толком разглядеть, жив мистер Линдли или мертв; но все трое моих товарищей по команде — Донован, Берк и Кеннеди — вскочили и пошли ему на помощь, чтобы он не попал в руки этих тритонов. Я тоже хотел подбежать, но у меня была вывихнута лодыжка, поэтому я сидел там, где стоял, и тянул за ногу обеими руками, чтобы попытаться поставить кости на место. Так что я не знаю, что произошло дальше, но когда я поднял глаза, то увидел Кеннеди, лежащего лицом вниз на песке, и не было никаких признаков Донована или Берка; в воде просто что-то происходило. <sent> «Да, ты знаешь». </sent> «Что будете пить, мальчики? | В некотором замешательстве мистер Греггс полез в карман и вытащил кусок хлеба. «Вот вам, тогда |
L=100 O=60 «Ее блестящие локоны, разделенные на две части, обрамляют гармоничный контур ее белых и нежных щек, сверкающих своим сиянием и свежестью. Ее черные брови имеют форму и очарование лука Камы, бога любви, а под ее длинными шелковистыми ресницами плавают чистейшие отблески и небесный свет, как в священных озерах Гималаев, в черных зрачках ее великого ясного тела. глаза. Зубы ее, тонкие, ровные и белые, блестят между улыбающимися губами, как капли росы на полуокутанной груди страстоцвета. Ее изящные уши, ярко-красные руки, ее маленькие ножки, изогнутые и нежные, как бутон лотоса, сверкают блеском прекраснейших жемчужин Цейлона, самых ослепительных бриллиантов Голконды. Ее узкая и гибкая талия, которую можно обхватить рукой, подчеркивает очертания ее округлой фигуры и красоту ее груди, где юность в своем цвету демонстрирует богатство своих сокровищ; и под шелковыми складками туники она словно была вылеплена из чистого серебра богоподобной рукой Виваркармы, бессмертного скульптора. <sent> «Мы пропали, если поезд не остановится хотя бы на пять минут! </sent> Не желая, чтобы ее узнавали, молодая женщина отодвинулась от окна, чувствуя большую тревогу от своего открытия. Она была привязана к человеку, который, хотя и холодно, ежедневно доказывал ей самую абсолютную преданность. Она, может быть, не понимала глубины того чувства, которое внушал ей ее покровитель, которое она называла благодарностью, но которое, хотя она и не сознавала этого, на самом деле было чем-то большим. Сердце ее замерло, когда она узнала человека, которого мистер Фогг хотел рано или поздно привлечь к ответственности за свое поведение. Было ясно, что только случай привел полковника Проктора в этот поезд; но он был там, и было необходимо, во что бы то ни стало, чтобы Филеас Фогг не заметил своего противника. | В тот же момент он закричал: «Если поезд не остановится через пять минут, мы пропали! |
L=60 O=20 — Вот! — сказал Ле Кабюк, снова ставя приклад винтовки на тротуар. <sent> Отец Жильнорман сделал это не нарочно, но его невнимание к именам собственным было аристократической манерой. </sent> Пока они шли, Монпарнас пробормотал: «Все равно, если бы ты захотел, я бы ее прикончил». | Старый Жильнорман сделал это не намеренно, но небрежность к именам собственным была его аристократической манерой. |
L=80 O=100 Внезапно Рауль вспомнил: «железные ворота, ведущие на улицу Скриб… подземный переход, который поднимается прямо от озера до уровня улицы»!… Да, Кристина рассказывала ему об этом… Он посмотрел, но большого ключа, к сожалению, не было в нем. его коробка. Тем не менее он поспешил на улицу Скриб. <sent> Потому что мы не только видели ее, воду, но и слышали ее!... </sent> «Это он!» — воскликнул Рауль. «На этот раз он от меня не уйдет!» | Ведь мы не только видели воду, мы могли ее слышать!… Мы слышали, как она плескалась… плескалась… Вы действительно понимаете слово «плескание»? … Это слово, которое ты слышишь языком!… Язык высовывается изо рта, чтобы лучше его слышать! |
L=80 O=40 — Меня, однако, весьма удивило бы, так как я не знаю обычаев общества (я признаю это), что вы не только остались теперь с нашей компанией, что вам не подобает, но что вы еще и оставили эти… .. девчонкам услышать всю эту скандальную историю, хотя они уже все это прочитали в романах. Может быть, однако, я не знаю... потому что я запутался, но во всяком случае кто, как не ты, мог остаться... по просьбе мальчика (да, мальчика, я опять признаюсь) провести вечер с ним и примите участие... во всем и... чтобы на другой день вам было стыдно... (хотя, собственно, я согласен, что я плохо выражаюсь), я все это чрезвычайно хвалю и глубоко уважайте, хотя по выражению лица его превосходительства, вашего мужа, одного я вижу, как неприятно ему все это... Хе-хе! кашлял так сильно, что прошло около двух минут, прежде чем он смог продолжить. <sent> Кажется, я могу при этом поздравить с... исполнением... желаний сердца. </sent> — Вы видели меня в детстве? — с некоторым удивлением спросил князь. | — Нет, не буду, и во всяком случае я вас задерживаю, я... в другой раз. Думаю, по этому случаю могу поздравить вас с... исполнением... желания вашего сердца». |
L=80 O=100 — Каковы твои приказания, милостивая Фея? — спросил он, склонив клюв в знак почтения, — ибо я должен сказать вам, что Дитя с голубыми волосами было не больше и не меньше, чем прекрасная Фея, которая более тысячи лет жила в лесу. <sent> - Тогда ешь сено! </sent> «Один из моих одноклассников. Я хотел вернуться домой: я хотел быть послушным. Я хотел учиться и заслужить хорошую репутацию... но Кэндлвик сказал мне: «Зачем тебе утруждать себя учебой? Зачем тебе идти?» .. пойдём с нами в «Страну Олухов» . " | «Тогда ешь сено!» — сказал его хозяин, прекрасно понимавший ослиный диалект. |
L=80 O=80 «О чем он говорит?» — подумал князь Андрей. «Ах, весна, наверное», — подумал он, обернувшись. — Да, действительно, уже все зелено… Как рано! Выходят и берёзы, и вишни, и ольхи... А дубы ещё не подаются. Ах, вот один дуб! <sent> В душе поднимались страшные сомнения. </sent> ПОСЛЕ помолвки князя Андрея с Наташей, Пьер без всякой видимой причины вдруг почувствовал невозможность жить по-прежнему. Как бы твердо он ни был убежден в истинах, открытых ему его благодетелем, и как бы он ни был счастлив в совершенствовании своего внутреннего человека, которому он с таким пылом посвятил себя, - вся радость такой жизни исчезла после помолвки Андрея. и Наташи, и о смерти Иосифа Алексеевича, известие о которой дошло до него почти одновременно. Остался только остов жизни: дом, блестящая жена, пользовавшаяся теперь благосклонностью очень важного лица, знакомство со всем Петербургом и придворная служба с ее скучными формальностями. И эта жизнь вдруг показалась Пьеру неожиданно омерзительной. Он перестал вести дневник, избегал общества Братьев, снова стал ходить в клуб, много пил и снова соприкоснулся с холостяцкой жизнью, ведя такую жизнь, что графиня Елена Васильевна считала нужным говорить строго ему об этом. Пьер почувствовал, что она права, и, чтобы не компрометировать ее, уехал в Москву. | Ростов долго стоял на этом углу, издали наблюдая за пиром. В его сознании шел болезненный процесс, который он не мог довести до конца. Страшные сомнения поднялись в его душе. Теперь он вспомнил Денисова с его изменившимся выражением лица, его покорностью и всей больницей с оторванными руками и ногами, с ее грязью и болезнью. Он так живо помнил больничный запах мертвой плоти, что оглянулся, чтобы понять, откуда этот запах. Затем он подумал об этом самодовольном Бонапарте с маленькой белой ручкой, который теперь был императором, которого любил и уважал Александр. Тогда почему эти отрубленные руки и ноги и эти мертвецы? … Потом он снова подумал о награждении Лазарева и о наказании и непрощении Денисова. Он поймал себя на таких странных мыслях, что испугался. |
L=80 O=80 «Готово? Пожалуйста, передайте его! Он пробежался по ней глазами и удивился ее аккуратности и точности; не только профессия, призвание, возраст и семейные обстоятельства были подробно записаны, но были даже пометки на полях о поведении и трезвости, - даже на это было приятно смотреть. <sent> — Готова? </sent> Трудно сказать, до какой степени могли бы дойти взаимные излияния чувств между этими двумя друзьями, если бы не вошел слуга и не объявил о начале трапезы. | — Сходите к каретнику и поставьте карету на полозья вместо колес, — сказал Чичиков. Сам он уехал в город, не то чтобы ему хотелось нанести кому-нибудь прощальный визит. После всего случившегося это было бы довольно неловко, тем более, что по городу ходили самые постыдные истории о нем. Он даже избегал встреч с кем-либо и только зашел как можно украдкой к купцу, у которого купил сукно «пламени и дыма Наварина», взял четыре аршина за пальто и штаны и пошел с ним сам в тот же портной. За двойную цену последний обязался работать с величайшим напряжением и заставил портных работать иголками, утюгами и зубами всю ночь при свете свечей, и пальто было готово на следующий день, хотя и немного поздно. Лошади были запряжены и ждали. Чичиков, однако, примерил пальто. Это было великолепно, точно так же, как и в первый раз. Но увы! он заметил на своей голове гладкое белое пятно и печально пробормотал: «Какая была причина предаваться такому отчаянию? В любом случае мне не следовало рвать на себе волосы. Расплатившись с портным, он уехал наконец из города в странном расположении духа. Это был не старый Чичиков; это была какая-то развалина старого Чичикова. Внутреннее состояние его души можно сравнить со зданием, которое снесли, чтобы перестроить в новое, а новое еще не начато, потому что от архитектора не исходил никакого определенного плана и остались рабочие в ожидании. Часом раньше старик Муразов отправился вместе с Потапычем в крытой телеге, а через час после отъезда Чичикова вышел приказ, чтобы князь желал видеть всех чиновников, всех до единого, накануне своего отъезда в Петербург. |
L=80 O=40 — Это контингент из Ла-Палюда. Это был первый город*, восставший. Мужчины в халатах — рабочие, рубящие пробковые дубы; остальные, в вельветовых куртках, должно быть, охотники и угольщики из ущелий Сейля... Охотники знали вашего отца, Мьетту. Они владеют хорошим огнестрельным оружием и владеют им с большим мастерством. Если бы мы все были так вооружены! У нас не хватает винтовок. Смотри, у рабочих одни дубинки. <sent> В это время пришел клан старых торговцев маслом и миндалем. </sent> «Нет, я ни в чем не уверен». «Но ты же сказал, что мне следует снять повязку». | В этот момент прибыл клан бывших торговцев нефтью и миндалем. |
L=80 O=60 «Может быть, вы все еще не очень хорошо себя чувствуете?» — спросил он и стал искать глазами пристава. <sent> – Завтра поеду, коли вы так настаиваете. </sent> «Я запрещаю вам упоминать «Великого инквизитора»! — воскликнул Иван, сильно покраснев от стыда. | «Я пойду завтра, если ты действительно настаиваешь. |
L=80 O=60 — Да, — сказал Михай приглушенным голосом. «Больше знаком с этим, чем вы думаете. <sent> «Скажите... не стоит ли нам снова попробовать наш брак?» </sent> Эржи заговорила: «Раньше вы сказали что-то вроде того, что не можете влюбиться в нее, потому что вы слишком хорошо знали друг друга. | «Что бы вы сказали… дать себе еще одну попытку? |
L=80 O=80 Солдаты, искоса поглядывая на Пьера, разожгли огонь и поставили на него железный котелок, в который наломали подсохшего хлеба и капнули немного капель. Приятный запах жирных яств смешивался с запахом дыма. Пьер сел и вздохнул. Трое солдат ели и разговаривали между собой, не обращая на него внимания. <sent> — И унтер-офицер, взяв за плечо одного из солдат, толкнул его коленкой. </sent> Странная мысль, что из тысяч мужчин, молодых и старых, с веселым удивлением смотревших на его шляпу (может быть, тех самых мужчин, которых он заметил), двадцать тысяч неизбежно были обречены на раны и смерть, поразила Пьера. | «Не занимайтесь своими делами», — крикнул им старый сержант. — Если они вернулись, значит, у них там какие-то дела. И сержант, взяв одного из солдат за плечи, толкнул его коленом. За этим последовал взрыв смеха. |
L=60 O=0 Эти мысли пронеслись у меня в голове, когда капитан, как всегда хладнокровный, собранный и владеющий собой, подошел, не выглядя ни расстроенным, ни раздраженным. <sent> И когда я подумал об этом глубоком спокойствии стихии по сравнению со всей этой злостью, которая кипела в бортах незаметного Наутилуса, я почувствовал дрожь всем своим существом. </sent> «Этот шутник утверждал, что получил свое название от переправы израильтян, когда фараон погиб в волнах, которые снова сомкнулись по приказу Моисея: | Но когда я подумал о глубоком спокойствии стихии по сравнению со всей яростью, растущей на флангах незаметного Наутилуса, я почувствовал дрожь всем своим существом. |
L=80 O=80 Но также, поскольку у него не было принципов (в смысле моей бабушки), он, строго говоря, не был непримиримым. Он посмотрел на меня минуту с выражением удивления и досады, затем, как только мама объяснила ему несколькими смущенными словами, что произошло, он сказал ей: «Иди же с ним. Ты только что сказал, что тебе не очень хочется спать, побудь немного в его комнате, мне ничего не нужно. «Но моя дорогая, — робко ответила мама, — буду ли я спать или нет, это ничего не меняет, мы не можем дать ребенку привыкнуть. . . — Но дело не в привычке, — сказал отец, пожимая плечами, — видно, мальчик расстроен, он кажется очень грустным; смотрите, мы не палачи! Вы кончите тем, что сделаете его больным, а это нам мало поможет! В его комнате две кровати; иди и скажи Франсуазе, чтобы она приготовила для тебя большую порцию и переночует с ним сегодня вечером. А теперь спокойной ночи, я не так нервничаю, как вы двое, я иду спать. <sent> Мадам Вердюрен застыла, приняв неподвижное выражение, словно она превратилась в статую, — фикция, которая позволяла предположить, что она не слышала этого невыносимого слова «позёр», которое, казалось, подразумевало, что с ними можно «позировать», так что мы были «больше, чем они». </sent> И увлеченная искренностью своего убеждения и не придававшая никакого неблагоприятного значения этому слову, которое она употребляла только в том смысле, в котором его употребляют, говоря о привязанности между друзьями: | Вердюрен застыла, приняла инертное выражение лица, как будто она превратилась в статую, — фикция, позволяющая предположить, что она не слышала того невыносимого слова «аффект», которое, казалось, подразумевало, что с ними можно «воздействовать, следовательно, был «лучше, чем они». |
L=80 O=0 Изнутри строительных лесов доносился звук музыкальных инструментов, поставленных на разные тональности. Гобелен был поднят; четыре персонажа, раскрашенные и одетые в пестрые одежды, вышли, поднялись по грубой сценической лестнице и, заняв верхнюю площадку, выстроились в шеренгу перед публикой, низко кланяясь; затем симфония смолкла. Тайна вот-вот должна была начаться. <sent> «По правде говоря, — сказала дама, с отвращением отвернувшись, — я думала, мы здесь выставляем только детей. </sent> — Насколько далеко вы зашли в декреталиях Грациана? — спросил Дом Клод. | «Правда, — сказала дама, с отвращением отворачиваясь, — я думала, сюда сажают только детей! |
L=60 O=60 «Ваше Превосходительство, прикажите мне взять роту солдат и пятьдесят казаков, чтобы я мог отбить форт Белогорск. <sent> Пугачев, увидя в толпе Акулину Памфиловну, погрозил пальцем и мигнул значительно; потом сел в кибитку, велел ехать в Берду, и когда лошади тронулись, то он еще раз высунулся из кибитки и закричал мне: «Прощай, ваше благородие! </sent> Голова моя, устойчивая голова, | Мы расстались друзьями. Увидев в толпе Акулину Памфиловну, Пугачев погрозил ей пальцем и понимающе подмигнул. Затем он сел в сани и велел вознице возвращаться в Берды. Когда лошади тронулись, он еще раз выглянул и крикнул: «До свидания, ваша честь! Возможно, мы еще увидимся. Мы действительно увидимся снова, но при каких обстоятельствах! |
L=60 O=0 «Но скажите мне, о чем вы просите? <sent> Д'Артаньян бросился к необработанному месту, лег на живот и прислушался. </sent> Оба охранника учтиво приняли извинения д'Артаньяна и, поняв, что четверо друзей желают остаться одни, удалились. | Д'Артаньян бросился к необработанному месту, лег на живот и прислушался. |
L=80 O=60 «Что я хочу жениться». <sent> То, как они отразили ночную атаку, заставило их заранее почти презирать атаку рассвета. </sent> Во всяком случае, г-н Фошлеван не разговаривал с ним, не смотрел на него и, казалось, даже не слышал его, когда Мариус заговорил и сказал: «Я знаю его». | Повстанцы, честно говоря, были полны надежд. То, как они отразили ночную атаку, заставило их почти пренебрежительно относиться к утренней атаке. Они ждали этого, улыбаясь. Они сомневались в своем успехе не больше, чем в своем деле. Более того, помощь, конечно же, должна была прийти. Они на это рассчитывали. С той склонностью предсказывать успех, которая является одной из сильных сторон французского бойца, они разделили день, который вот-вот должен был начаться, на три определенных этапа. В шесть часов утра на их сторону перейдет полк, «над которым они работали»; в полдень поднимется весь Париж; на закате, революция. |
L=80 O=40 И все же она продолжала писать ему любовные письма, веря в принцип, согласно которому женщина всегда должна писать своему возлюбленному. <sent> Затем она торжественно сказала: </sent> «Кроме того, — добавил он, — когда ты живешь в деревне… | Потом она сказала торжественным тоном: «Вы прочитаете это завтра; до тех пор, прошу вас, не задавайте мне ни одного вопроса! … |
L=80 O=100 — Но нельзя, по одному только подозрению, без всяких объяснений. . . <sent> Прямо к лицу незнакомца приваливалась Липпанченки узколобая голова; в орбитах затаились пытливо сверлящие глазки; чуть вздрагивала губа и посасывала воздух. </sent> — Я вам скажу вот что, — сказал Николай Аполлонович, совершенно серьезно, сдержав свой смех (смех его был вынужденный), — вы совершенно неправы: я отношусь к террору отрицательно. | Низкий узкий лоб Липпанченко практически касался лица незнакомца. Его пытливые глазки были настороженными, губы слегка дрожали и всасывали воздух. Незнакомец внимательно прислушивался к шепоту толстого господина, старательно пытаясь разобрать содержание шепота, почти заглушаемого голосами в ресторане. И из противных губ послышался шорох (как шорох муравьиных лапок на перекопанном муравейнике). И казалось, что шепот имел ужасное содержание, как будто здесь перешептывались о мирах и планетных системах. Но стоило прислушаться, потому что жуткое содержание шепота распадалось на нечто банальное. |
L=80 O=60 Теперь настала его очередь высказать свое мнение. Он смеялся над своим прежним идеализмом, своим школьным видением дивного нового мира, в котором будет царить справедливость и люди будут братьями. Но единственный способ гарантировать, что люди будут грызть друг друга до скончания веков, — это сидеть сложа руки и ждать, пока что-нибудь произойдет. Нет! Нужно было вмешаться, иначе несправедливости никогда не будет конца, и богатые всегда будут пить кровь бедных. Вот почему он не мог простить себе, что когда-то был достаточно глуп, чтобы выступать за то, чтобы политика не входила в «социальный вопрос». Тогда он ничего не знал, тогда как с тех пор он что-то читал, что-то изучал. Его идеи теперь созрели, и ему нравилось думать, что у него есть система, которая будет работать. Тем не менее он объяснял это плохо, в путанице утверждений, в которых были отпечатки всех теорий, с которыми он столкнулся и от которых отказался на своем пути. В центре по-прежнему оставалась идея, выдвинутая Карлом Марксом: капитал был результатом воровства, и труд имел обязанность и право вернуть это украденное богатство. Что касается осуществления этого на практике, то Этьен сначала, как и Прудон, соблазнился привлекательностью взаимного кредита, одного огромного клирингового банка, который исключил бы всех посредников; тогда это была идея Лассаля о кооперативных обществах1, финансируемых государством, которые постепенно превратили бы землю в один большой промышленный город, и он дико поддерживал эту идею до того дня, когда его наконец оттолкнули проблема контроля; а в последнее время он пришёл к коллективизму, который призывал вернуть средства производства в собственность коллектива. Но все это было еще несколько неясно, и он не мог вполне понять, как достичь этой новой цели, поскольку угрызения совести за человечность и здравый смысл не позволяли ему наслаждаться способностью фанатика продвигать идеи с бескомпромиссной убежденностью. На данный момент его линия сводилась к тому, что в первую очередь им нужно было взять власть. Потом они увидят. <sent> Теперь пришло время действовать, и он с тревогой поглядывал на шахтеров сзади, когда тень заблокировала галерею. </sent> Хотя никто понятия не имел, где это началось, новый сплоченный клич заставил их всех броситься в другую яму. | Она действительно была очень мила: как только она заканчивала есть, он брал ее на руки и целовал эти пухлые розовые губы. Это была решимость застенчивого мужчины, и перспектива этого прямого подхода не позволяла ему говорить дальше. Эта мальчишеская одежда, эта куртка и брюки на теле молодой девушки возбуждали и тревожили его. К этому времени он уже проглотил последний кусок хлеба. Он отпил из фляги и вернул ее ей, чтобы она доела. Настал момент для решительных действий, и он как раз бросал нервный взгляд в сторону других шахтеров дальше по туннелю, когда большая тень заслонила ему обзор. |
L=60 O=0 «Ты придешь сюда, да или нет? — нетерпеливо сказал мужчина. <sent> Господин де Реналь слишком хорошо понял, о чем просил Жюльен, и мучительная борьба разорвала его душу. </sent> «Кто не знает бедную Альтамиру? А потом он рассказал ей о своем неудавшемся заговоре — нелепом, абсурдном деле. | Господин де Реналь слишком хорошо понимал, чего от него требует Жюльен, и мучительная борьба терзала его душу. И тогда Жюльен, по существу обезумевший от гнева, крикнул: |
L=60 O=40 Хозяйка улыбнулась за дверью. <sent> Только Обломов слушал рассеянно, а она говорила и пела для него, чтоб он не сидел повеся нос, опустя веки, чтоб все говорило и пело беспрестанно в нем самом. </sent> — Не думаете ли вы, что нам лучше пойти в дом? — тревожно повторил Обломов. | Там была компания. Ольга была очень оживлена, разговаривала, пела и произвела фурор. Только Обломов слушал рассеянно, а она говорила и пела для него одного, потому что ей не хотелось, чтобы он сидел с унылым видом, а чтобы и в нем все тоже говорило и пело. |
L=60 O=80 Это поставило Ганса Касторпа на место. Что он мог на это ответить? Он ничего не сказал, только мрачно задумался. Слова господина Сеттембрини казались спокойными и логичными, и все же они звучали странно и неестественно в его устах. Его мысли были не его мыслями — точно так же, как он никогда бы не принял идею драться на дуэли сам, а перенял ее у Нафты, маленького террориста; они просто показывали, что и он был охвачен тем же внутренним состоянием, которое владело ими всеми, — оно поработило прекрасный разум господина Сеттембрини, сделало его своим орудием. Что? Идеи, просто потому, что они были суровыми, неумолимо вели к скотским поступкам, к урегулированию физической борьбой? Ганс Касторп восстал против этой идеи или, по крайней мере, попытался это сделать — только чтобы обнаружить, к своему ужасу, что не может. Это внутреннее состояние было сильным и в нем самом; он был не тем человеком — не он сам, — чтобы освободиться от него. Из его запасов воспоминаний пришли ужасные, последние видения Видемана и Зонненшайна, беспомощно катающихся в звериной борьбе; и он содрогнулся, осознав, что в конце концов останется только физическое — ногти, зубы. Да, да, им, вероятно, придется сражаться; таким образом, по крайней мере, положение можно было бы спасти рыцарскими правилами, которые смягчали бы первобытное состояние. Ганс Касторп вызвался быть секундантом герра Сеттембрини. <sent> Так что вечером, всего через четверть часа, Иоахим оторвался от своей светской жизни, чтобы принять восстановительный курс, и это было хорошо, потому что его военная точность пришла на помощь гражданскому чувству Ганса Касторпа, который в противном случае, вероятно, бесцельно и безнадежно, хотел бы провести еще больше времени, приняв участие в праздничном увеселении с видом на маленький русский салон. </sent> «Смелое любопытство к представителю социального класса, который сам является агентом свободы, разрушившей мир. Если понадобится, я могу обойтись без ваших контраргументов — я вполне знаком с политической идеологией буржуазии. Ваша цель — демократическая империя, мировое государство, апофеоз принципа национального государства на универсальном уровне. А император вашей империи? Мы знаем его. Ваша утопия — ужасная, и тем не менее — именно в этом вопросе мы более или менее согласны. Ибо есть что-то трансцендентное в вашей капиталистической мировой республике — действительно, мировая республика — это трансцендентное светское государство, и мы едины в своей вере, что на каком-то отдаленном горизонте человечество ожидает окончательное совершенное состояние, которое будет соответствовать его первоначальному совершенному состоянию. Со времен Григория Великого, основателя Града Божия на земле, Церковь видела своей задачей вернуть человечество под божественное правление. Его папские претензии на светскую власть были сделаны не ради нее самой; Прокси-диктатура была, скорее, средством, путем к искупительной цели, переходной фазой от языческого состояния к Царству Небесному. Вы говорили нашим ученикам здесь о кровавых делах Церкви и ее карающем нетерпении, — но это было очень глупо с вашей стороны, ибо ревность благочестивых по определению не может быть пацифистской. А сам Григорий сказал: «Проклят человек, который удерживает свой меч от пролития крови». Мы знаем, что сила – это зло. Но если царство придет, то дуализм между добром и злом, между этим миром и будущим, между силой и Духом должен быть временно отменен и преобразован в принцип, объединяющий аскетизм и владычество. Это то, что я называю необходимостью террора. | Там был Иоахим, хороший, честный Иоахим рядом с ним, чьи глаза приобрели такое печальное выражение в эти последние месяцы, и который временами пожимал плечами в той пренебрежительной, яростной манере, которой он никогда, никогда не делал раньше, — Иоахим со своим Голубым Генри в кармане, как фрау Штёр любила называть этот предмет, с тем намеренно бесстыдным выражением на лице, которое каждый раз шокировало Ганса Касторпа. Тогда был честный Иоахим, который донимал и изводил директора Беренса, чтобы тот мог вернуться на «равнины», на «равнины» — как люди здесь наверху называли мир здоровых с мягким, но явным оттенком презрения — и заняться военными обязанностями, которых он так жаждал. И чтобы сделать это и сэкономить время (которое люди просто тратили здесь наверху), он с самого начала был максимально добросовестным в исполнении своего долга по отдыху и лечению — делая это, несомненно, для того, чтобы как можно скорее восстановиться, но, как Ганс Касторп иногда думал, что он мог чувствовать, делая это немного ради самого лечения, которое в конечном счете было своего рода службой, как и любая другая, поскольку исполнение долга было исполнением долга. И поэтому каждый вечер, может быть, через пятнадцать минут Иоахим предлагал им покинуть общественное собрание для их лечения по отдыху; что было прекрасно, поскольку его военная щепетильность несколько компенсировала гражданские взгляды Ганса Касторпа, потому что он, вероятно, предпочел бы задержаться там, без всякой причины и без каких-либо перспектив, кроме вида на маленькую русскую гостиную. Но Иоахим так настойчиво хотел прервать вечеринку, что должна была быть другая, невысказанная причина, которую Ганс Касторп понял слишком хорошо с тех пор, как понял точный смысл пятнистой бледности Иоахима и его особой, горестной манеры кривить рот в определенные моменты. Потому что Маруся, любящая смех Маруся, с маленьким рубином на ее хорошеньком пальчике, с ее апельсиновыми духами и с ее выдающейся, червивой грудью, обычно тоже присутствовала на собрании; и Ганс Касторп понимал, что именно это обстоятельство отталкивало Иоахима, именно потому, что оно имело для него такую сильную, страшную привлекательность. Неужели Иоахим «тоже заперт здесь? Неужели ему здесь было еще теснее и душнее, чем самому Гансу Касторпу? Ведь Маруся, в конце концов, со своим маленьким апельсиновым платком садилась с ними за один стол пять раз в день. В любом случае, Иоахим был слишком занят собой, чтобы оказать реальную внутреннюю помощь Гансу Касторпу. Его бегство с празднеств каждый вечер казалось достаточно почетным, но эффект был каким угодно, но не успокаивающим; и затем, также, были определенные моменты, когда казалось, что хороший пример Иоахима в исполнении своего долга отдыха-лечения — и даже его экспертное введение в его процедуры — также имели сомнительную сторону. |
L=80 O=20 «Серьёзно, нет? <sent> «Я думала, ты закончила», — сказала она, «но это так хорошо. </sent> «Как и я, — шутливо возразила Ванда. — Но послушай, дитя мое, женщина может делать это только в самых редких случаях. Она не может быть ни столь радостно чувственной, ни столь духовно свободной, как мужчина. Ее любовь — это всегда смесь чувственности и духовной привязанности. Ее сердце жаждет пленить мужчину навсегда, в то время как она сама становится жертвой перемен. И так, обычно против ее воли, в ее поведение, в ее существо входит двойственность, целая куча лжи и обмана и портит ее характер. | Ванда от души рассмеялась. «Я думала, ты закончил, — сказала она, — но неважно. Человек рождается, чтобы страдать, а ты — особенно. Мученики тоже не ели бифштексов. |
L=80 O=100 "Что это значит? Я плакала в ярости. «Он сошел с ума? <sent> День отъезду моему был назначен. </sent> «Помилуй нас, Петр Андреич! Савельич плакал. «На что ему твоя заячья шуба? Он продаст его на выпивку в ближайшей кабачке, собаку. | Мой отец не любил менять свои планы или откладывать их. Был назначен день моего отъезда. Накануне отец сказал, что собирается послать со мной письмо будущему шефу, и попросил бумагу и ручку. |
L=80 O=100 Обожаемый друг моей души! [он написал] Ничто, кроме чести, не могло удержать меня от возвращения в страну. Но теперь, в начале кампании, я почувствовал бы себя опозоренным не только в глазах моих товарищей, но и в своих собственных, если бы я предпочел свое собственное счастье своей любви и долгу перед Отечеством. Но это будет наша последняя разлука. Поверьте, сейчас кончится война, если я еще жив и еще любим вами, я брошу все и прилечу к вам, чтобы прижать вас навсегда к своей пылкой груди. <sent> Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. </sent> «Французы в Витебске, через четыре дня перехода они могут быть в Смоленске; возможно уже есть! | Алпатыч вернулся в дом, позвал кучера и велел ему ехать. Вышли и все дворцы Ферапонтова, вслед за Алпатычем и кучером. Молчавшие до тех пор женщины вдруг начали причитать, глядя на костры, дым и даже пламя которых были видны в наступающих сумерках, и как бы в ответ послышались такие же стенания из другие части улицы. Внутри сарая Алпатыч и кучер дрожащими руками расправляли спутанные поводья и следы своих лошадей. |
L=100 O=0 Так влачил в те дни свою жизнь уездный смотритель в Кеми: так же влачил он жизнь в Петербурге, Москве, Оренбурге, Ташкенте, Сольвычеводске, словом, в тех городах (губернских, уездных, пониженных), которые идут на производство поднялась Российская империя. <sent> ……………………… </sent> — Я говорю, интересно, видели ли вы здесь — дело в том, что… — сказал он, начиная смущаться, опускаясь на пол и оттаскивая старика от двери коридора… — Я забыл… Вы не видел здесь какого-то объекта? Здесь, в комнате... Предмет, похожий на игрушку... | Первому попавшемуся негодяю достаточно было просто ткнуть человека лезвием, чтобы его белая, безволосая кожа была разрезана (так, как разрезают заливного поросенка под соусом из хрена), и кровь, пульсировавшая у него, храмы вылиться вонючей лужей... |
L=80 O=80 Для него этот дом был семейным домом, и он никогда бы не подумал жить где-то еще. Он также считал само собой разумеющимся, что моя мать останется там до самой смерти. Поэтому мысль о том, что моя мать живет одна в большом доме, вызывала у него сильное беспокойство. То, что он должен в то же время настаивать на моей поездке в Токио в поисках приличной должности, показалось мне непоследовательным. Эта непоследовательность с его стороны меня позабавила. Кроме того, я приветствовал это, поскольку мог поехать в Токио с его полного одобрения. <sent> Я написал это письмо, думая, что как маленький учитель смогу сделать что угодно, даже если мне снова придется сражаться. </sent> Я сказал ему, что он не должен делать больше работы, чем необходимо. Я сказал ему, что ради блага своего великого будущего ему следует отдохнуть и развлечься. Зная упрямство К., я не ожидал, что моя задача окажется легкой. Но однажды начав, я обнаружил, что это гораздо сложнее и невыносимее, чем я когда-либо мог себе представить. Он считал, что научные знания не были его единственной целью. По его словам, важно то, что он должен стать сильным человеком, проявляя силу воли. Судя по всему, сделать это можно было, только живя в стеснённых обстоятельствах. Если судить по меркам нормального человека, он, возможно, был немного сумасшедшим. Более того, стесненные обстоятельства, казалось, вовсе не укрепляли его силу воли. Действительно, из него делали невротика. В отчаянии я сделал вид, что полностью согласен с его взглядами. Я всегда хотел, сказал я, вести такую жизнь, как он. (Я не был полностью неискренним. Я всегда находил К. убедительным в споре, и он мог мгновенно убедить меня почти в чем угодно.) Наконец, я предложил ему жить со мной, чтобы я мог научиться вести его образ жизни. Из-за его упрямства я был вынужден подчиниться ему. Наконец мне удалось привести его в дом. | Я не смел позволить отцу и матери подумать, что я не стараюсь усердно найти работу. Я написал Сэнсэю и объяснил ситуацию дома. Я сказал, что готов выполнять любую работу, если я квалифицирован для нее, и попросил его помочь мне найти вакансию где-нибудь. Я написал письмо, полагая, что Сэнсэй не обратит внимания на мою просьбу. Кроме того, я подумал про себя, что даже если он захочет мне помочь, он мало что сможет сделать, поскольку вел такой уединенный образ жизни. Однако я был уверен, что он ответит на мое письмо. |
L=80 O=60 Но Сергей Сергеевич отвечал теперь резким голосом: в голосе его звучала теперь угроза, строгость и сдерживаемая ярость — все одновременно. <sent> В модные годы еще они певали подолгу этот старый романс, не распеваемый ныне. </sent> «Откуда ты тогда? … | В дни своей юности они часами пели этот старинный романс, который теперь уже никто не поет. |
L=100 O=0 Я становлюсь все более независимым от родителей. Каким бы молодым я ни был, я смотрю на жизнь с большей смелостью и имею лучшее и более истинное чувство справедливости, чем Мать. Я знаю, чего хочу, у меня есть цель, есть мнения, религия и любовь. Если бы я только мог быть самим собой, я был бы удовлетворен. Я знаю, что я женщина, женщина с внутренней силой и большой смелостью! <sent> Вторник, 27 июня 1944 г. </sent> Прежде всего: писательство, но я не считаю это хобби. | ВТОРНИК, 27 ИЮНЯ 1944 ГОДА. |
L=100 O=80 — Да как она могла! Как могла она даже подумать, что ты влюблен в госпожу Ахмакову! Простите, я просто не могу этого пережить! Я никогда не позволял себе говорить с вами о таких вещах. " <sent> – Oui, oui, – поддакивала она мне, – c'est une honte! </sent> как он подчеркнул слова «в этом нет преступления»? Вы были действительно полны благодарности. Затем вы начали говорить что-то по-французски госпоже Прутковой, от чего она сразу нахмурилась. Она начала спорить с вами, и очень горячо, но кто может устоять перед Андреем Версиловым, если он вдруг что-то решит? Так вот, она взяла меня за руку, увела, вымыла мне лицо и руки, заставила меня сменить белье и рубашку, напомажила и даже завила мне волосы. Потом сама пошла переодеваться и вышла так роскошно одетая, что я уставился на нее, открыв рот. Потом мы вдвоем сели в карету и поехали в театр. Это был первый раз в моей жизни, когда меня повезли в театр, пусть даже на частное представление. Свет, люстры, элегантные дамы, лихие офицеры, важные государственные деятели, хорошенькие молодые девушки, ряды стульев, занавес... Я никогда ничего подобного не видел... Г-жа Пруткова расположилась на очень скромном месте в одном из задних рядов и усадила меня рядом с собой. Конечно, там были и дети моего возраста, но я не успел их хорошенько рассмотреть, так нетерпеливо ждал начала представления. «Когда вы вышли, сударь, я был в восторге до слез. Почему я был в таком состоянии? Я никак не мог объяснить этого. Почему слезы восторга наполнили мои глаза? Не знаю, и в течение девяти лет я чувствовал себя совершенно подавленным всякий раз, как вспоминал ее. Я затаив дыхание следил за сюжетом комедии, из которой, конечно, понимал только то, что она ему изменяет и что глупые люди, недостойные его мизинца, над ним издеваются. И когда он произнес свой монолог на балу, я понял, что он оскорблен и унижен, что он обличает всех этих жалких существ и что он действительно велик! Конечно, я был хорошо подготовлен чтениями в доме Андроникова, но главное — то, как вы его декламировали, да, ваша игра, сударь! И в последней сцене, когда гости расходились и Чацкий требовал карету, как вы удивительно крикнули: «Пришлите мне карету...» ...» заставили меня вскочить на ноги вместе с остальными зрителями, отчаянно захлопать в ладоши и закричать «браво, браво» во весь голос. Я также ясно помню ощущение сильного укола в заднюю часть штанов, которое оказалось яростным щипком от госпожи Прутковой. Но я почти не обратил на это внимания. Конечно, как только представление закончилось, она увезла меня домой. «Да вы же не ожидали, что останетесь на прием и танцы, — шипела она мне в карете, — и именно из-за вас я сама не смогла остаться». «В ту ночь я была почти в бреду, и на следующее утро в десять часов я ждала у двери вашего кабинета. Но дверь была закрыта, с вами были люди, обсуждавшие деловые вопросы. Потом я услышала, как вы все вышли из дома, и вас все еще не было в ту ночь, когда я легла спать. Что именно я хотел тебе сказать, я уже забыл, хотя, уверен, тогда я этого даже не знал. Знаю только, что я очень торопился тебя увидеть. А на следующее утро, еще не было восьми часов, когда ты уехал в Серпухов. Примерно в это время ты продал свое тульское имение, чтобы расплатиться с долгами, после чего у тебя еще оставалось довольно много денег. Так что теперь ты мог показываться в Москве, не опасаясь кредиторов. Был только этот «невоспитанный болван из Серпухова», который не согласился временно согласиться на половину того, что ты ему должен, вместо всего... Когда я спрашивал о тебе, госпожа Пруткова просто игнорировала мои вопросы: «Это не твое дело. Лучше приведи в порядок свои книги и тетради, потому что помни, я отвожу тебя в школу послезавтра. И тебе пора научиться самому укладывать вещи; ты не можешь всегда ожидать, что кто-то будет тебя обслуживать». И вы, госпожа Пруткова, начинали придираться ко мне за то или за это, я полагаю, чтобы заглушить меня, всякий раз, как я в эти два-три дня упоминал господина Версилова. «И вот, сударь, я был увезен в пансион Тушара, совершенно невинный и полный обожания к вам, и хотя это был всего лишь глупый случай, — я имею в виду первую нашу встречу, — поверите ли вы мне, если я вам скажу, что через полгода я собирался бежать от Тушара к вам?» | «Выйди, oui, — с готовностью согласилась она, — c'est une honte! Une dame... О, vous etes Genereux, vous! Soyez quietle, je Feral voir raison a Lambert!» |
L=80 O=40 «1829 год», — ответил Якопо. <sent> Потом, когда они ушли: </sent> Прошел час с тех пор, как зашло солнце, когда Францу почудилось, что он увидел в четверти мили влево темную массу, но он не мог точно разобрать, что это такое, и боялся возбудить веселье матросов. приняв плывущее облако за землю, он промолчал; вдруг на берегу появился яркий свет; Земля могла напоминать облако, но огонь не был метеором. | Затем, когда они исчезли, он сказал с улыбкой: «Странно, что среди таких людей мы находим доказательства дружбы и преданности. |
L=80 O=0 Нет, совсем нет. Я просто время от времени совершал подобные прогулки, чтобы немного размяться. После ужина было так полезно. <sent> Не сказать, совсем не сказать, милорд. </sent> Я поспешил по Пилестредет-лейн, где, как я знал, жил на втором этаже ростовщик, у которого я никогда раньше не был. Войдя в ворота, я быстро снял жилет, свернул его и сунул под мышку; затем я поднялся по лестнице и постучал в дверь магазина. Я поклонился и бросил жилет на стойку. | Не могу сказать, вообще не могу сказать. |
L=100 O=0 Я чувствую себя совершенно спокойно. Никто другой не может отличить одно от другого. Я только что почувствовал, что дышу, как будто я запоздало практиковал какой-то новый навык. Я начинаю осознавать, что я сознателен. <sent> 12. </sent> Или меня поместят в богадельню, где я буду доволен своим полным провалом, среди отбросов общества, которые считали себя гениями, хотя на самом деле они были просто нищими с мечтами, среди безымянной массы людей, у которых не было ни сил, чтобы победить, ни власти, чтобы превратить свои поражения в победы. | Всегда существовала четкая связь между этим гуманным порывом и количеством выпитого бренди, и многие широкие жесты страдали от лишнего бокала или от плеоназма жажды. |
L=80 O=60 два от другого, и к исходу дня ты отложил семь рублей. Никакого беспокойства, никто не станет мудрее, никакой стигмы, никакого дыма. А если однажды вам посчастливилось внести свое имя в какое-то большое дело, иногда вам придется потратить всю свою жизнь, мучительно пытаясь его выцарапать. Нет, старик, ты не должен быть несправедлив к себе. <sent> — договорил Обломов, не спуская с нее глаз. </sent> Она ничего не сказала. | -- -- пошлячка, -- закончил Обломов, не спуская с нее глаз. |
L=80 O=100 «Но разве ты не боишься, что твоя команда...» <sent> Это был настоящий слиток. </sent> «Но мы не можем следовать за ним между двумя айсбергами», — ответил Джонсон, продолжая пуск. «Мы можем!» | На следующий день, с первыми лучами солнца, доктор выбежал к термометру, за ним последовал Джонсон; вся ртуть упала в шарик, образовав небольшой цилиндр. Доктор сломал инструмент и пальцами, тщательно одетыми в перчатки, извлек очень твердый кусок металла. Это был настоящий слизняк. |
L=80 O=40 «В самом сердце потухшего вулкана, — ответил мне капитан, — вулкана, недра которого были затоплены морем после какого-то переворота на земле. Пока вы спали, профессор, «Наутилус» вошел в эту лагуну через естественный канал, открывающийся примерно в тридцати футах под поверхностью океана. Это наш порт приписки, безопасный, удобный, секретный и защищенный от ветров любого направления! Покажите мне хоть один морской причал вдоль побережий ваших континентов или островов, который мог бы сравниться с этим безопасным убежищем, чтобы выдержать ярость ураганов. <sent> Затем, по примеру капитана, я позволил увенчать себя тяжелой медной сферой, и наши баллоны с воздухом тут же были активированы. </sent> Дикари подошли ближе, но не убегали, а оказывали нам огромную враждебность. Шел дождь из камней и стрел. | После этого, следуя примеру капитана, я пошел вперед и надел свой тяжелый медный шлем; наши воздушные баллоны немедленно начали действовать. |
L=100 O=0 — Я знаю, — спокойно сказал Атос, — потому что вот оно. <sent> » </sent> Королева, удивленная и сбитая с толку, вскрикнула, потому что сначала не узнала молодую женщину, которую привела в ее дом Ла Порт. | "Хорошо . . . да, мадам! Я люблю его, сказал послушник. «Мы соперники? |
L=80 O=60 Но вскоре старые матроны, занятые на всевозможных работах, принесли какую-то смесь из двух лекарств; и, поскольку Пао-юэ заметил, что она вот-вот вспотеет, он не позволил ей встать, но, с готовностью поднеся лекарство к ней, она тут же проглотила его, не снимая головы с подушки; после чего он быстро отдал распоряжение молодым служанкам привести в порядок ее лежанку. «Независимо от того, собираетесь ли вы что-нибудь есть или нет, — посоветовал Си Жэнь, — вам все-таки следует посидеть некоторое время с нашей старой хозяйкой и нашей госпожой и порезвиться с молодыми леди; после чего вы сможете вернуться; в то время как я, спокойно продолжая лежать, тоже почувствую себя лучше. Когда Пао-юэ услышал это предложение, ему ничего не оставалось, как согласиться, и после того, как она сняла шпильки и серьги, и он увидел, что она легла, он отправился в гостиные, где пообедал со старой госпожой Чиа. Но после еды ее светлость все еще была расположена играть в карты с медсестрами, которые много лет присматривали за хозяйством; и Пао-юэ, вспомнив о Си Жэнь, поспешил вернуться в свои покои; где, увидев, что Си Жэнь сонно засыпает, он и сам хотел бы лечь спать, но час был еще ранний. И примерно в это время Цин Вэнь, И Ся, Цин Вэнь, Пи Хэнь, желая немного развлечься, отправились на поиски Юань Яна, Ху По и их спутников, чтобы порезвиться с ними, и он заметил Шэ Юэ одну в наружной комнате, играющую в домино при свете лампы, Пао-юэ спросил, полный улыбок: «Как же так, ты не идешь с ними?» «У меня нет денег, — ответил Шэ Юэ. — Под кроватью, — продолжал Пао-юэ, — сложены все эти деньги, и разве их еще недостаточно, чтобы ты проиграл? «Если бы мы все пошли играть, — добавил Шэ Юэ, — кому бы передали заботу об этой квартире? Тот другой снова заболел, и вся комната наверху — одна масса ламп, а внизу — полная огня; и всем этим старым матронам, древним как небо, после всех их усилий по обслуживанию вас с утра до вечера, также следует предоставить немного отдыха; в то время как молодые служанки, с другой стороны, также были на дежурстве целый день, и разве не должны они даже в этот час быть оставлены, чтобы пойти и немного развлечься? и вот почему я здесь на дежурстве. <sent> , давайте поговорим о болезни моей невестки. </sent> Она выбрала понравившиеся ей места и дала им названия; и, придумав общее обозначение для сада, она назвала его садом Та Куан (Широкая перспектива), в то время как для таблички главного павильона составленный ею девиз гласил следующее: «Помните о благодати и помните о справедливости (Его Величества); с этой надписью на противоположных свитках: Милосердие чрезмерное Небо и земля проявляют, И люди молодые и старые приветствуют его с благодарностью; От старости и доныне они изливают свои великие щедроты Те богатые дары, которыми пронизан Китай и все государства. | он спросил у миссис Ю. «Она ничего особенного не сказала, — ответила миссис Ю. — Когда она впервые вошла в комнату, на ее лице было что-то вроде гневного взгляда, но после долгой беседы и как только было упомянуто о болезни жены нашего сына, этот гневный взгляд постепенно стих. Вы также просили меня оставить ее на трапезу, но, услышав, что жена нашего сына так больна, что не может оставаться, так что все, что она сделала, это села и, сделав еще несколько неуместных замечаний, ушла. Но у нее не было просьбы. Однако возвращаясь теперь к болезни жены Юнга, вам срочно нужно найти где-нибудь хорошего врача, чтобы он поставил ей диагноз; и что бы вы ни делали, вы не должны терять времени. Все врачи, которые в настоящее время приходят и уходят из нашего дома, стоят ли они того? Каждый из них выслушивает, что пациент говорит о своей болезни, а затем, добавив ряд цветистых фраз, он выходит с длинной канителью; но они чрезвычайно усердны в нанесении нам визитов; и в один день трое или четверо из них бывают здесь по крайней мере четыре или пять раз по очереди! Они приходят и щупают ее пульс, они проводят вместе консультацию и выписывают свои рецепты, но, хотя она принимает их лекарства, она не видит никакого улучшения; напротив, она вынуждена менять свою одежду три или пять раз в день и садиться, чтобы увидеть врача; вещь, которая, на самом деле, не приносит пациенту никакой пользы. |
L=60 O=40 «Хорошо! — воскликнул Паспарту, от души смеясь. — Я знал, что ты не сможешь убедить себя расстаться с нами. Приходи и займи свою койку. <sent> Паспарту очень внимательно слушал Фикса и был убежден, что Фикс говорит совершенно добросовестно. </sent> Парс кивнул и приложил палец к губам. Процессия медленно петляла под деревьями, и вскоре ее последние ряды исчезли в глубине леса. | Паспарту очень внимательно слушал Фикса и был убежден, что он говорит совершенно добросовестно. |
L=80 O=0 Она попыталась высказаться по этому поводу в общих чертах; но общие слова соответствовали и ее собственному состоянию, которого она стеснялась высказать. <sent> «Где там лучше всего приземлиться?» – спросил Эдуард. </sent> Просто пошлите за мной, и я вам помогу. | — Где лучше всего будет приземлиться на другой стороне? — спросил Эдуард. |
L=80 O=100 «Эй, Таракай! Как повезло этой девчонке Кодумбалур! За что ее так любит наша Илайя Пиратти? — спросил один. <sent> Что ты сказал?» — спросили снова. </sent> Идумбанкари добрался до пристани. Один из лодочников спросил: «Ты идешь? | Он снова спросил его: «Что? Что вы сказали? |
L=80 O=20 "Очень хороший!" - сказал Ножницы и вернулся к своей бумаге. <sent> И я забыл упомянуть, что у меня больше не было адреса. </sent> «О, правда, не так ли?» Я сказал, и мы оба рассмеялись. Я потянулся к ней, и она скользнула в сторону, ускользнула на другую сторону стола. Некоторое время мы стояли, глядя друг на друга, между нами стояла свеча. | И я забыл сказать ему, что у меня больше нет адреса. |
L=40 O=20 — Мне кажется, Санчо, что ты очень напуган. <sent> «Это правда, — ответил Дон Кихот, — и Андресу придется потерпеть, пока он не вернется, как вы, сударыня, говорите; что я при нем клянусь и обещаю больше не останавливаться, пока не добьюсь, чтобы он отомстил и заплатил за него. </sent> «Боже мой!» — сказал он себе, когда узнал здание. "Что сейчас происходит? В этом доме, действительно, все вежливо и доброжелательно; но для побежденных хорошее превращается в плохое, а плохое в худшее». | «Это правда, — ответил Дон Кихот, — и Андресу придется потерпеть, пока я не вернусь, как вы говорите, моя госпожа; и я снова клянусь ему и обещаю ему еще раз, что не остановлюсь, пока не увижу, как он отомщен и заплатит». «Я не верю всем этим вашим клятвам, — сказал Андрес. |
L=80 O=0 Заяц видел это снова и снова. <sent> — Теперь никого, но я надеюсь... притом я получил письмо... </sent> Они остановились перед невысокой дверью на четвертом этаже. Ардалион Александрович, видимо сильно расстроенный, толкнул Муишкина вперед. | — Сейчас никого, но я надеюсь найти друзей, а потом у меня есть письмо от… |
L=60 O=20 «Что такое мертвая комната? <sent> Эта замена полного трона полутроном была «работой 1830 года». </sent> — Красный, — сказал он, войдя, глядя прямо на Анжольраса. | Эта замена полноценного трона полутроном была «делом 1830 года». |
L=80 O=80 Невыносимо то, что, несмотря на то, что я чувствовал себя отчужденным от всех этих людей, которых я видел и среди которых жил, нас связывало внешнее сходство, отдаленное и слабое, но в то же время близкое сходство. Именно эти общие жизненные потребности уменьшали мое изумление. Сходство, которое мучило меня больше всего, заключалось в том, что чернь увлекалась этой шлюхой, моей женой, так же, как и я, и что она была более привязана к ним. Я уверен, что в одном из наших существ был недостаток. <sent> Я знаю твою кровь, ты больше не имеешь ко мне никакого отношения, а? </sent> Это пугающее явление, которое сразу показалось мне знакомым, разве не испытывают двое влюбленных всегда одно и то же чувство, что они уже видели друг друга раньше, что между ними когда-то существовала мистическая связь? В таком жалком мире, как этот, я хотел либо ее любви, либо любви никого — как кто-то другой мог так на меня повлиять? Но сухой, скрипучий смех старика — этот зловещий смех разорвал узы, связывавшие нас вместе. | Кучер сухо и хрипло рассмеялся и сказал: «Не беспокойся, я потом принесу, я знаю, где ты живешь, ты ведь ничего больше от меня не хотел, не так ли? Знай одно: в рытье могил я не неопытен, да. Тут нечего смущаться. Пойдем прямо к реке, к кипарису, я выкопаю тебе яму размером с твой чемодан и пойду своей дорогой. |
Subsets and Splits