src
stringlengths 60
18.7k
| tr
stringlengths 7
17.6k
|
|---|---|
L=100 O=0 КАК МНОГИЕ нервные ораторы, которым приходится сдерживать свое нетерпение и склонность отклоняться от темы, наш прокурор предпочитал хронологический метод изложения, который предлагал ему прочную основу, в которой можно было сдерживать его уклонения от темы. Но когда дело дошло до того, что нужно было представить «первого и законного любовника» Грушеньки, прокурор дал несколько интересных комментариев. «Карамазов, безумно ревнувший всех остальных, — говорил он, — вдруг кланяется и уступает притязаниям на дамскую любовь этого своего «первого и законного» любовника. И что делает это отношение еще более странным, так это то, что до этого он почти не обращал внимания на угрозу, которую новый соперник представлял его собственным устремлениям. Но он воображал, что это лишь далекая, отдаленная угроза, а Дмитрий Карамазов — прежде всего человек, живущий целиком в настоящем. Возможно, он даже рассматривал этого «первого любовника» как своего рода вымышленный персонаж. Теперь, однако, его ноющее сердце вдруг поняло, что его возлюбленная скрывала от него этого нового соперника, лгала ему ранее в тот же день, потому что новый соперник был для нее слишком реален, вовсе не был вымышленным персонажем или плод ее воображения, а человек, на которого она возлагала все свои надежды. И как только он это понял, Карамазов смирился. «Я не могу обойти молчанием, господа присяжные, эту внезапную перемену в сердце обвиняемого, перемену, на которую он, казалось, был совершенно неспособен, внезапное стремление к справедливости, внезапное признание права этой женщины на следуй за ее чувствами — все эти чувства появлялись в нем, как только он стоял, с руками еще капающими в крови отца, пролитой им из-за нее! Верно также и то, что в тот же момент пролитая кровь взывала о мести, ибо теперь он был человеком, потерявшим свою душу и свое право жить на земле; и он знал, что в этот момент он был просто ничем для существа, которое он любил больше, чем свою душу, теперь, когда ее «первый и законный» вернулся к ней и был готов возместить ей причиненный им вред. сделайте ее и предложите ей новую и счастливую жизнь! Что же мог предложить ей теперь Карамазов? Он осознал это, а также осознал, что его преступление закрыло ему все дороги и что он больше не человек, ожидающий жизни, а затравленный преступник, которому грозит наказание. Эта идея полностью его сломила. Он сразу же задумал безумный план, который, при его характере, не мог не рассматривать как единственно возможный и роковой выход. Его решением было самоубийство. Поэтому следующее, что он сделал, это бросился к господину Перхотину, у которого он оставил в качестве охраны свои пистолеты, и на бегу вытащил из карманов купюры, ради которых он испачкал руки своими кровь отца. О, деньги ему были нужны сейчас больше всего на свете! Ибо Карамазов собирался умереть, застрелиться, и ему хотелось отметить это событие, чтобы все это помнили. Почему он не был поэтом? Разве он не был человеком, который всегда жег свою свечу с обоих концов? Увидеть ее еще раз и устроить пир, более безумный, чем все, что кто-либо когда-либо видел! Безумная вечеринка с безумным шумом, цыганскими песнями и дикими танцами, во время которой он, Митя Карамазов, поднимал шампанское за вновь обретенное счастье своей возлюбленной. А после этого у ее ног он разобьет себе череп пулей и избавится от жизни. Да, они вспомнят Митю Карамазова и все увидят, как он ее любит! «В этом много показухи, много диких романтических представлений, много типичной карамазовской несдержанности, много сентиментальности. . . Но есть в этом и другое, господа присяжные, что-то, что тяготит его, что-то, что терзает его сердце и капает в него смертельный яд, что-то, что называется совестью, господа, ужасное раскаяние! Но он рассчитывал, что заряженный пистолет все сделает за него. Это было единственное решение, но это было решение. Я не знаю, беспокоился ли когда-нибудь Карамазов о том, что произойдет на том свете, и был ли способен этот поэт и будущий Гамлет беспокоиться о таких вещах, как потустороннее. Нет, господа присяжные, на Западе могут быть свои Гамлеты, а у нас пока нет ничего, кроме Карамазовых! <sent> Совсем даже не намерен тужить! </sent> Когда ее спросили о том, сколько денег у него было с собой прошлой ночью, она ответила, что не знает, но слышала, как он говорил другим, что взял с собой три тысячи. А насчет того, откуда взялись эти деньги, он сказал ей и ей одной, что «украл их у Катерины, на что она ответила, что он их не украл, так как отдаст назавтра. Но когда прокурор попросил ее уточнить, какие деньги он имел в виду — что он имел в ту ночь или те три тысячи, которые были потрачены в предыдущий раз, месяц назад, она сказала, что поняла, что он имел в виду потраченные деньги. в первый раз. | Не иметь причин для скорби. |
L=60 O=60 Она подошла к нему и положила руку ему на плечо. <sent> — Папа, — крикнул голос, — его нет. </sent> Мариус воскликнул: «Мосье, я огорчен…» | «Ппа, — крикнул голос, — его нет!» |
L=60 O=40 «Не для мира; он будет делать то, что хочет». <sent> — Я всех либералов не видала и судить не берусь, — сказала Александра Ивановна, — но с негодованием вашу мысль выслушала: вы взяли частный случай и возвели в общее правило, а стало быть, клеветали. </sent> "Спаси меня!" воскликнула она. «Забери меня куда хочешь, быстро!» | - Я не видала всяких либералов и поэтому не могу ставить себя судьей, - сказала Александра, - но все, что вы сказали, я слышала с негодованием. Вы взяли какой-то случайный случай и превратили его в универсальный закон, который несправедлив». |
L=60 O=40 Предположим, что все звезды сошли с неба и смешались в диком танце на лице земли; все это сопровождалось криками, которых никогда не было слышно ни в одной другой части мира. <sent> Мужчина сидел, опершись локтем на эту колонну, и читал, спиной к аркадам, через которые на него смотрели вновь прибывшие. </sent> «По крайней мере, у нас может быть окно?» | Какой-то человек сидел, облокотившись на колонну, и читал, повернувшись спиной к аркадам, через отверстия которых на него смотрели вошедшие. |
L=60 O=0 Но он внезапно оборвал свои описания, увидев, как Ла Фалуаз кланяется некоторым людям, занимавшим одну из центральных лож. Он казался удивленным. <sent> — Добрый вечер, детка, — сказал Фошри и фамильярно поцеловал ее. </sent> Это было на улице Верон, на Монмартре, в маленькой квартире на четвертом этаже. | — Добрый вечер, детка, — сказал Фошри, фамильярно целуя ее. |
L=100 O=100 Облезлая фигурка совершенно низкорослого джентльмена в основном составляла второй силуэт. Лицо его было видно: лица нам не удалось разглядеть, так как нас поразили огромные размеры бородавки. Таким образом, лицевая субстанция была затемнена наглой случайностью (как и должно быть в мире теней). <sent> ……………………… </sent> . . не за пределами органов. . . . Он потопал босыми ногами, но приземлился — в углу. | Николай Аполлонович действительно сидел в своем письменном столе. |
L=100 O=100 «Правильно, госпожа Пруткова!» врач, лечивший больную, согласился с ней; «ему действительно нужен отдых, и это моя вина, ладно…» <sent> – Какой? </sent> «Ну, я полагаю, ты не в том настроении, так что дашь мне инструкции позже», — пробормотал он, и его улыбка стала еще шире. — Тогда идите с миром, а пока я сам займусь делами. | "Что это такое?" |
L=80 O=60 Да, почтеннейший малый! — отвечал Чичиков. <sent> — Очень, очень достойный человек, — отвечал Чичиков. </sent> «Они вот какие. Ему нужна дополнительная земля, и если бы он не поступил так, как поступил, я бы дал ему землю в другом месте за бесценок; но, как бы там ни было, этот вредный тип вздумал... | «Боже мой! — подумал про себя Чичиков. — Неужели этот человек принимает меня за дурака? |
L=80 O=100 Заметив это, хозяин окликнул его: «Месье, месье, вы забыли свою газету!» <sent> Откройте, или я взломаю дверь. </sent> Войдя в комнату, г-жа де Марель вскрикнула от изумления: «Ах! Лорин... Лорин играет... Вы волшебник, господин Дюруа. | «Я — суперинтендант полиции. Откройте дверь, или я ее выломаю». |
L=100 O=20 - Тем не менее, милостивые государи, - продолжал генерал, глубоко вздохнув и густо облакая табачным дымом, - я не смею брать на себя столь большую ответственность, когда на кону стоит безопасность губерний, вверенных мне Ее Ею Императорское Величество, наша милостивая Государыня. И поэтому я отдал свой голос большинству, которое решило, что осторожный и благоразумный образ действий состоит в том, чтобы дождаться осады в пределах городских стен и отразить атаки противника посредством артиллерийского огня и, если возможно, вылазок. <sent> «Что это с тобою сделалось?» — спросил изумленный комендант. </sent> «Послушайте, — сказал я Савельичу, — пришлите кого-нибудь верхом на переправу навстречу гусарскому полку. Прикажите ему сообщить майору, в какой опасности мы находимся. — Но кого послать, господин? Все присоединились к повстанцам. Все лошади конфискованы. О Боже! Сейчас они во дворе. Они идут сюда. | «В чем дело? — удивленно спросил Иван Кузьмич. «Ужасные новости! |
L=80 O=80 В то время мы все были убеждены, что надо говорить, говорить, писать и публиковать как можно быстрее и как можно больше, и что все это необходимо для блага человечества. И тысячи из нас, противоречия и ругая друг друга, публиковались и писали с целью научить других. Не замечая, что мы ничего не знаем, что мы не знаем ответа на самый основной вопрос жизни — что такое добро и что такое зло, — мы все говорили одновременно, никогда не слушая друг друга. Иногда мы потворствовали и хвалили друг друга, чтобы и нам потворствовали и хвалили в ответ, иногда мы злились и кричали друг на друга, как будто мы были в сумасшедшем доме. <sent> Он состоит в том, чтобы, понимая зло и бессмысленность жизни, продолжать тянуть ее, зная вперед, что ничего из нее выйти не может. </sent> Я уже говорил, что перед каждым неверующим, возвращающимся к вере (а сюда можно отнести и все наше молодое поколение), в первую очередь возникает вопрос: почему истину нельзя найти в лютеранстве или католицизме, а в только в православной вере? Тот, кто получил среднее образование, не может не знать того, чего не знает крестьянин, а именно, что протестанты и католики одинаково убеждены в исключительной истинности своей веры. Исторических свидетельств, искажённых каждой религией в своих целях, недостаточно. Разве невозможно, как я предположил, понять учение более возвышенным образом, чтобы с более высокого уровня различия могли исчезнуть, как это происходит с людьми, которые искренне верят? Нельзя ли пойти дальше по тому пути, по которому мы идем со старообрядцами? Они подчеркивают тот факт, что их крест, их аллилуйя и их способ обращения вокруг алтаря отличаются от наших. Мы говорим: вы верите в Никейский Символ веры и в семь таинств, и мы тоже. Давайте придерживаться этого, а в остальном вы можете делать все, что захотите. Таким образом, мы объединились с ними, поставив существенные аспекты веры выше несущественных. Разве нельзя сказать католикам: вы верите в то-то, то-то и то-то, а это важные вещи, а что касается филока24 и Папы, то вы можете поступать, как вам угодно. И не можем ли мы сказать то же самое протестантам и объединиться с ними в более важных вопросах? Мой собеседник согласился с моими идеями, но сказал мне, что подобные уступки вызовут критику со стороны духовных властей, поскольку предполагают отход от веры наших предков и приведут к расколу, и что призвание духовенства – охранять, во всей своей чистоте греческая православная вера, переданная нашими предками. | Четвертый путь спасения – это путь слабости. Оно состоит в том, чтобы цепляться за жизнь злую и бесполезную, заранее зная, что из нее ничего не выйдет. Люди, относящиеся к этой категории, знают, что смерть предпочтительнее жизни, но, не имея сил действовать разумно и быстро положить конец обману, убивая себя, они словно чего-то ждут. Это бегство от слабости, ибо если я знаю что-то лучшее и оно мне доступно, то почему бы не поддаться этому? Я сам принадлежал к этой категории. |
L=60 O=0 Но их энтузиазм утих, и им пришлось постепенно вернуться из страны грез в мир реальности. <sent> «Господин аббат, скажите, что вы не хотите моей смерти. </sent> Андреа нарисовал два окна в комнате, которая на плане находилась в углу дома, как более короткий прямоугольник, соединенный с длинным прямоугольником спальни. | «Господин аббат, скажите, что вы не хотите моей смерти». |
L=80 O=40 Бродяга двинулся дальше, а пруссаки торопили его с высокомерием завоевателей, и стадо вышло из Седана через ворота Мениль, тонкой вереницей, торопливо и быстро, словно его тревожили гончие. <sent> Раздались громкие крики, пожарные только что обнаружили в подвале семерых жильцов одного из домов, наполовину обугленных. </sent> — Процветай!.. А я думал, ты в Меце! | Жан избежал баррикады на улице Рояль, между Морским министерством и Гард-Мёбле, уцелевшей от огня. Он слышал громкие голоса солдат за мешками с песком и бочками с землей. Перед ним находился ров, полный стоячей воды, в котором плавал труп федерала, а через пролом виднелись здания на перекрестке с улицей Сент-Оноре, все еще горящие, несмотря на привезенные из пригорода насосы. было слышно, как пульсирует. По обе стороны маленькие деревья и новостные киоски были сломаны и изрешечены выстрелами. Криков было много, пожарные обнаружили в подвале полуобгоревшие останки семи жильцов одного из домов. |
L=80 O=100 «Ей-богу! как красивый! — пробормотал Сатин. <sent> Но она слегка вскрикнула. </sent> Она занимала на бульваре Осман второй этаж большого нового дома, владелец которого довольствовался сдачей в аренду одиноким дамам, чтобы высушить штукатурку. | Это была спокойная, приятная ночь. Огонь горел слабо, и в большой комнате, в которой Зоя застелила перед уходом постель, стояла довольно удушающая жара. Нана, чувствуя себя слишком теплой, поднялась, чтобы на минутку открыть окно. Но она издала слабый крик. |
L=80 O=0 — Не бойтесь! — Вот оно! — Давай! — Ставь ноги туда! — Давай сюда руку! — Смело! <sent> Ребенок (храмовый сленг). </sent> «Молодец! это правда, сказал Гаврош, который теперь понимал латынь. | — Надо заполучить мальчишку, — возобновил Брюжон. |
L=80 O=100 Он побежал от нее на сеновал, намереваясь подняться по крутым ступеням, но едва она добралась до сеновала, как ей пришлось броситься, чтобы разбить вдребезги его мысли о том, чтобы подползти к голубятне, пробраться на скотный двор и — не дай Бог! — спуститься в овраг. <sent> — А я разве не делал? </sent> Обломов молча снял шляпу с головы Тарантьева, надел ее снова, потом, скрестив руки на груди, стал ждать, когда Тарантьев уйдет. | «Разве я уже не сделал этого? Разве я не пытался его убедить, заступиться за него, устроить его дела? Можно подумать, он выразил бы некоторую признательность! Когда мы встречаемся, он готов на все, но как только я ухожу из его поля зрения, это прощание. Он снова заснул. Это как иметь дело с пьяницей! |
L=100 O=100 Германн дрожал, как тигр, ожидая назначенного времени. К десяти часам вечера он был у дома графини. Погода была ненастная, завывал ветер и снег падал мокрыми хлопьями. Лампы светили тускло; улицы были пустынны. Время от времени мимо проезжало такси, запряженное тощей клячой, и водитель искал ночную еду. Германн стоял без пальто, но нечувствительный ни к ветру, ни к снегу. Наконец карету графини подвезли. Германн смотрел, как вышли лакеи, наполовину несущие согбенную старуху, тепло закутанную в соболиное пальто, и заметил, как за ней появилась ее молодая подопечная, с волосами, увязанными свежими цветами и в тонкой накидке. Двери кареты с грохотом закрылись. Машина покатилась по мокрому снегу. Швейцар закрыл входную дверь. Погас свет. Германн ходил взад и вперед возле опустевшего дома. Он подошел к фонарю и посмотрел на часы: было двадцать минут одиннадцатого. Он стоял под лампой, не сводя глаз с минутной стрелки, ожидая, пока пройдет оставшееся время. Ровно в половине одиннадцатого Германн поднялся по ступенькам графини, через крыльцо и в ярко освещенный вестибюль. Носильщика не было. Германн взбежал по лестнице, открыл дверь в прихожую и увидел слугу, спящего под лампой в старом оборванном кресле. Германн прошел мимо него легким и решительным шагом. В бальном зале и гостиной было темно. Лампа в холле давала им тусклый свет. Германн вошел в спальню. Перед стендом, уставленным древними иконами, горела золотая лампада. Выцветшие парчовые кресла и диваны с пушистыми подушками из потертой позолоты стояли в печальной симметрии перед стенами, украшенными китайскими обоями. На одной стене висели два портрета, написанные в Париже мадам Лебрен. На одном из них был изображен мужчина лет сорока, красный и довольно полный, в ярко-зеленом мундире со звездой; на другом была изображена юная красавица с орлиным носом, с напудренными волосами, зачесанными назад и оттененными розой. Все углы заметно украшали фарфоровые пастушки, настольные часы работы знаменитого Леруа, шкатулки, браслеты, веера и дамские игрушки, изобретенные в конце прошлого века вместе с воздушным шаром Монгольфье и животным магнетизмом Месмера. Германн обошел ширму. За ней стояла маленькая железная кровать; справа была дверь, ведущая в кабинет, слева еще одна в коридор. Герман открыл эту и увидел узкую винтовую лестницу, ведущую в комнату бедной молодой подопечной... Но... он вышел обратно и вошел в темный кабинет. <sent> Лизавета Ивановна открыла её с беспокойством, предвидя денежные требования, и вдруг узнала руку Германна. </sent> «Нарумов. Ты его знаешь? | Через три дня записку Лизавете Ивановне доставила ясноглазая девица из модистской лавки. Лизавета Ивановна с некоторым трепетом открыла его, ожидая счета, но вдруг узнала почерк Германа. |
L=60 O=40 Офицером связи был помощник бригады капитан Тайрл. <sent> Это только теперь за ним следила правая машина Швейка, и ему было ужасно не по себе, ибо он как-то вдруг почувствовал, что он как-то запутался в своей речи и что он не может выйти из солдатской любви к начальству, поэтому он крикнул Швейку: </sent> Они оттащили его от окна. | Только теперь он правильно заметил глаза Швейка, как тот за ним следил, и это было ему очень неприятно, потому что он теперь сам как-то чувствовал, что довольно запутался в своей речи и что ему не выбраться из этой любовной ямы. рядовой был за офицера, поэтому и орал на Швейка: |
L=80 O=100 — Ох, виновато, конечно, вино. Признаюсь вам, князь, как самому Провидению. Вчера я получил от должника около пяти часов дня четыреста рублей и приехал сюда поездом. кошелек был у меня в кармане. Когда я переоделся, я положил деньги в карман своей штатской одежды, намереваясь оставить их при себе, так как ожидал, что вечером на них появится претендент. <sent> Гаврила Ардалионович еще сидел в кабинете и был погружен в свои бумаги. </sent> — Как ты… нашел меня здесь? — спросил князь, чтобы что-нибудь сказать. | Гаврила Ардалионович все еще сидел в кабинете, зарывшись в кучу бумаг. Вид у него был такой, словно он не брал жалованья у публичного общества, слугой которого он был, за синекуру. Он очень рассердился и смутился, когда князь попросил портрет, и объяснил, как получилось, что он заговорил о нем. |
L=80 O=0 «Я обожаю ее!» <sent> — спросил Транстеверус. </sent> «Ты марсельец и моряк, и ты спрашиваешь меня, куда мы направляемся?» | — Прошу прощения? — спросил трастеверанец. |
L=80 O=60 «Нет», — ответил мужчина, — «у них больше денег. Вы бедны. Я это вижу. У вас, возможно, даже нет своего прихода. У вас вообще есть приход? Вот если бы Господь был справедлив, он бы у вас обязательно был!» <sent> «Лошадь, на которой можно за один заход доехать до Арраса!» </sent> Когда альков использовался, большая саржевая занавеска, натянутая с одной стороны часовни на другую, скрывала алтарь. Епископ преклонял колени, проходя перед этой занавеской, и произносил краткую молитву. | «Лошадь, которая без передышки пройдет весь путь до Арраса?» |
L=80 O=80 Теперь, после того как Сунь Цюань унаследовал наследие своего отца и брата, он разослал повсюду, чтобы пригласить способных людей помочь ему. Он организовал для них жилье в Куайцзи в У и поручил Гу Юну и Чжан Хуну приветствовать и развлекать всех пришедших. И год за годом они стекались, один рекомендовал другого. Среди них были Кан Цзе из Куайджи; Ян Цзюнь из Пэнчэна; Сюэ Юн из Бэйшаня; Ченг Бин из Рунаня; Чжу Хуань из Уцзюня; Лу Цзи из того же места; Чжан Вэнь из Учэна; Ло Тонг из Куайджи; и Ву Джан из Ушана; и ко всем этим ученым относились с большим уважением. Пришло также много способных лидеров. Среди них были Лу Мэн из Рунаня; Лу Синь из Уцзюня; Сюй Шэн из Ланъе; Пань Чжан из Дунцжуна; и Дин Фэн из Луцзяна. Таким образом, Сунь Цюань получил помощь многих способных людей как в мирное, так и в военное время, и все у него шло хорошо. На седьмом году Восстановленного Спокойствия (202 г. н. э.) Цао Цао сломил власть Юань Шао. Тогда он отправил гонца в Южную Землю с приказом Сунь Цюаню отправить сына ко двору для службы в свите императора. Сунь Цюань, однако, не решился выполнить эту просьбу, и этот вопрос стал предметом многочисленных дискуссий. Его мать, госпожа Ву, послала за Чжоу Юем и Чжан Чжао и спросила их совета. Чжан Чжао сказал: «Цао Цао желает, чтобы сын присутствовал при дворе в качестве заложника, благодаря чему он будет держать нас под контролем, как это раньше было со всеми феодальными вождями. Если мы не выполним эту просьбу, он, несомненно, нападет на территорию. Есть некоторая опасность. Чжоу Юй сказал: «Наш господин унаследовал наследие и имеет большую армию ветеранов и достаточное количество припасов. У него есть способные офицеры, готовые выполнить его приказы, и почему он должен быть вынужден отправить заложника кому-либо? Послать заложника — значит заставить присоединиться к Цао Цао и выполнить его приказы, какими бы они ни были. Тогда мы будем в его власти. Лучше было бы не отправлять, а терпеливо ждать развития событий и готовить планы нападения. «Я тоже так считаю, — сказала вдовствующая женщина. Поэтому Сунь Цюань отпустил посланника, но не отправил своего сына. Цао Цао возмутился этим и с тех пор вынашивал планы против Южной Земли. Но их реализация была задержана опасностями на севере, и до сих пор никакого нападения не было предпринято. В конце восьмого года (203 г. н. э.) Сунь Цюань повел свои армии против Хуан Цзу и сражался на Великой реке, где добился успеха в нескольких сражениях. Один из лидеров Сунь Цюаня, Лин Цао, повел флот легких судов вверх по реке и ворвался в Сякоу, но был убит стрелой Ган Нина, генерала Хуан Цзу. У Лин Цао остался пятнадцатилетний сын Лин Тонг, который возглавил еще одну экспедицию по поиску трупа своего отца и пока добился успеха. После этого, поскольку война была склонна пойти против него, Сунь Цюань снова вернулся в свою страну. <sent> Сюаньдэ сказал: «Я отношусь к нему как к сыну, а он будет относиться ко мне как к отцу, так почему же хаос?» Юнь Чан был недоволен. </sent> Тем временем Чжан Цзюэ повел свою армию в Ючжоу, северо-восточный регион империи. Императорским протектором Ючжоу был Лю Янь, отпрыск императорского дома. Узнав о приближении мятежников, Лю Янь позвал командующего Чжоу Цзина, чтобы посоветоваться о положении дел. Чжоу Цзин сказал: «Их много, а нас мало. Мы должны набрать больше войск, чтобы противостоять им». Лю Янь согласился и разослал объявления, призывающие добровольцев служить против мятежников. Одно из таких объявлений было вывешено в уезде Чжо, где жил один человек высокого духа. Этот человек не был просто книжным ученым и не находил удовольствия в учебе. Но он был либеральным и любезным, хотя и немногословным, скрывающим все чувства под спокойной внешностью. Он всегда лелеял тоску по высоким предприятиям и развивал дружбу с людьми знатными. Он был высокого роста. Его уши были длинными, мочки касались его плеч, а руки свисали ниже колен. Его глаза были очень большими и выпуклыми, так что он мог видеть дальше своих ушей. Цвет его лица был таким же чистым, как нефрит, и у него были насыщенно-красные губы. Он был потомком принца Фобуса из Чжуншаня, чьим отцом был император Майерс, занимавший трон Дракона полтора века до нашей эры. Его звали Лю Бэй. Много лет назад один из его предков был губернатором этого самого уезда, но потерял свой чин за небрежность в церемониальных подношениях. Однако эта ветвь семьи осталась на этом месте, постепенно становясь все беднее и беднее с годами. Его отец Лю Хун был ученым и добродетельным чиновником, но умер молодым. Вдова и сирота остались одни, и Лю Бэй в юношестве завоевал репутацию почтительного сына. В это время семья глубоко погрузилась в нищету, и Лю Бэй зарабатывал на жизнь продажей соломенных сандалий и плетением травяных циновок. Семейный дом находился в деревне недалеко от главного города Чжо. Возле дома стояло огромное тутовое дерево, и издалека его изогнутый профиль напоминал навес повозки. Заметив пышность его листвы, прорицатель предсказал, что однажды из семьи выйдет выдающийся человек. В детстве Лю Бэй играл с другими деревенскими детьми под этим деревом и взбирался на него, говоря: «Я — Сын Неба, и это моя колесница». Его дядя Лю Юаньци понял, что Лю Бэй не обычный мальчик, и позаботился о том, чтобы семья не пришла в настоящую нужду. Когда Лю Бэю было пятнадцать лет, мать отправила его путешествовать для получения образования. Некоторое время он служил Чжэн Сюаню и Лу Чжи как хозяевам. И он подружился с Гунсунь Цзанем. Лю Бэю было двадцать восемь лет, когда вспышка Желтых повязок потребовала солдат. | В то время как побежденный Цао Жэнь должен был найти дорогу обратно в столицу, Лю Бэй добился большого успеха. После этого он отправился в Фанькоу, где его приветствовал магистрат Лю Ми, сам являвшийся отпрыском правящей семьи, родившийся в Чанше. Он принял Лю Бэя как гостя в своем доме, устроил банкеты и обращался с ним чрезвычайно хорошо. В свите магистрата Лю Бэй увидел очень красивого и благородного на вид молодого человека и спросил, кто он. Лю Ми ответил: «Это мой племянник, Коу Фэн, сирота, о котором я забочусь. Лю Бэй очень привязался к парню и предложил усыновить его. Его опекун согласился, и поэтому усыновление было организовано. Имя молодого человека было изменено на Лю Фэн. Когда Лю Бэй ушел, он взял с собой своего приемного сына. Затем Лю Фэна заставили поклониться Гуань Юю и Чжан Фэю как дядей. Гуань Юй усомнился в целесообразности усыновления еще одного сына, сказав: «У тебя есть сын; почему ты считаешь необходимым усыновить еще одного? Это может вызвать путаницу. «Как? Я буду относиться к нему, как подобает отцу, и он будет служить мне, как подобает сыну. Гуань Юй был недоволен. Затем Лю Бэй и Сан Фу начали дальнейшее обсуждение стратегии, и они решили оставить Чжао Юня с тысячей солдат для охраны Фанькоу, а сами вернулись в Синье. |
L=80 O=80 Виконт де Шаньи поспешно обратился за помощью к железнодорожному проводнику, оделся так быстро, как только мог, написал несколько строк для своего камердинера, чтобы передать его брату, и прыгнул в такси, которое доставило его на вокзал Монпарнас как раз вовремя, чтобы опоздать на утренний поезд. <sent> «Почему ты убегаешь?» — сказал разъяренный голос, последовавший за ним. </sent> «Если бы только Дарий пришел! — сказал перс. | «Зачем ты убегаешь? — спросил яростный голос, который преследовал ее. — Отдай мне мою сумку, ладно? Разве ты не знаешь, что это сумка жизни и смерти? |
L=100 O=60 Именно тогда произошло небольшое волнение. Симона, слушавшая рассказ Клариссы, воскликнула: «Аллоа! <sent> Самый престижный из призов, разыгрываемых в Лоншане, основан герцогом де Морни, который основал скачки во Франции. </sent> Шум ссоры заставил их подняться. Это был Жорж, защищавший Вандевра от некоторых смутных слухов, циркулировавших среди различных групп. | Тем временем молодая женщина, не обращая внимания на окружающих, разговаривала во весь голос с Жоржем и Филиппом Гюгоном, сидевшими напротив на переднем сиденье среди такой горы букетов белых роз и синих незабудок, что они были укрыты ими по плечи. |
L=60 O=60 — Что ты ей говоришь? — вполголоса сказал Морсерф. <sent> — сказал Монте-Кристо, — одна из гордостей нашего бедного человечества состоит в том, что каждый человек считает себя более несчастным, чем другой несчастный, который плачет и стонет рядом с ним. </sent> «Вы правы; и теперь я хочу видеть его по делу большой важности. Как вы думаете, долго ли он приедет?» | «Увы», — сказал Монте-Кристо, — «немощь нашей натуры — всегда считать себя гораздо более несчастными, чем те, кто стонет рядом с нами!» |
L=60 O=40 Потом, успокоившись, добавил: <sent> Только в Параду мне показалось, что я вспомнил некоторые истории... Кроме того, я бы пошел к этому несчастному человеку, которому, как я полагал, грозила смерть. </sent> В этот момент все трое навалились друг на друга в порыве дикого веселья, когда подошла Ла Тэза, яростно хромая. Она должна была принести свою метлу из-за алтаря. Три большие девочки, испугавшись, отступили и попытались вести себя прилично. | — Ну, я не помню, — продолжал он. «Только в Параду мне показалось, что я вспомнил некоторые истории... Кроме того, я бы все равно пошел навестить этого беднягу, так как думал, что он умирает». |
L=80 O=60 Мне бы хотелось, чтобы старший лейтенант, сэр, рассказал вам всю историю чешского народа. На данный момент мне известна лишь очень короткая история о жене почтмейстера из Седлчанского района, которая получила это почтовое отделение после смерти мужа. Она сразу пришла мне на ум, когда я услышал разговор о полевых почтамтах, хотя с полевыми почтамтами это не имеет вообще ничего общего. <sent> Швейк вошел, подошел к дивану и вручил блок-копию лейтенанту Дубу, доложил, покосившись на разбросанные в углу кровати части мундира: , к нам в казарму в гимназии, у нас большая военная встреча там! " </sent> Старший лейтенант Лукаш говорил таким голосом, как будто его пыталась одолеть лихорадка, а когда настал момент и он замолчал, Швейк воспользовался этим как случаем, чтобы задать невинный вопрос: «Покорно докладываю, старший лейтенант , сэр, прошу прощения; почему я никогда не узнаю, какой ужасный поступок я совершил? Я, старший лейтенант, сэр, осмелился спросить об этом только для того, чтобы в следующий раз убедиться, что этого не произойдет, так как поговаривают, что по ошибке человек учится, как тот литейщик Адамец из Данковки. Промышленный концерн, когда по ошибке выпил соляную кислоту. . . | Швейк вошел, подошел к дивану и, передав лейтенанту Дубу копию записки, вырванной из пачки бумаг, докладывал, косо глядя на разбросанные в углу кровати части мундира: доложите поручику-с, что вам надлежит одеться и немедленно явиться согласно этому приказу, который я вам вручаю, в наш гарнизон в Гимназии, у нас там большой военный совещание! |
L=60 O=0 Покорный. - Подарок-с. <sent> «Да благословит вас Бог за все, если вам когда-нибудь понадобится породистая собака, пожалуйста, свяжитесь со мной. </sent> «Это легкое священное вино, дорогой мой», — сказал Кац. «Первоклассное качество. Вкус чем-то напоминает Мозель». | «Да благословит вас Бог за все, что вы сделали. Если вам когда-нибудь понадобится породистая собака, просто приходите ко мне. Я любитель собак». |
L=80 O=20 "Верно-верно! Это верно! <sent> «Миром, — все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью — будем молиться», — думала Наташа. </sent> Первый говорил, что слух о том, что граф Растопчин запрещает людям покидать Москву, ложный и что, напротив, граф Растопчин рад, что дамы и купеческие жены уезжают. «Будет меньше страха, меньше сплетен, — гласил плакат, — но я отвечаю жизнью, что злодея никогда не будет в Москве. Эти слова впервые ясно показали Пьеру, что французы будут в Москве. На втором плакате говорилось, что наша ставка находится в Вязьме, что граф Витгенштейн разбил французов[235], но так как многие жители хотели быть вооруженными, то в арсенале для них было приготовлено оружие — сабли, пистолеты, мушкеты, — которые жители могли получить его по низкой цене. Тон плакатов уже не был таким шутливым, как в прежних подшучиваниях Чигирина. Пьер задумался над этими плакатами. Очевидно, та грозная туча, которую он призывал всеми силами своей души и которая в то же время возбуждала в нем невольный ужас, — очевидно, приближалась эта грозовая туча. | «Как один мир, — все вместе, без различия чинов, без вражды, но соединенные братской любовью, — помолимся, — думала Наташа. |
L=80 O=100 «Воспитавшись понятием о Боге, как христианин, наполнив всю свою жизнь духовными благами, которые дало мне христианство, сам наполнившись этими благами и живя ими, но, как дети, не понимая их, я разрушить – то есть хотеть разрушить – то, чем я живу. И как только в моей жизни наступает важный момент, я, как дети, которым холодно и голодно, иду к Нему, и еще меньше, чем дети, ругаемые матерью за детские шалости, я чувствую, что мой детский отказ оставить в покое это не моя заслуга. <sent> Лучше Ани (так она звала свою девочку). </sent> «Посмотри-ка», — сказала Кити, поворачивая к себе ребенка так, чтобы он мог его видеть. Старое лицо вдруг еще больше сморщилось, и ребенок чихнул. | — Почему я? — спросила Анна. — Мне не нужен никакой портрет после твоего. Лучше Энни» (так она называла свою маленькую девочку). — И вот она, — прибавила она, глядя в окно на красивую итальянскую кормилицу, которая отвела ребенка в сад, и тотчас же исподтишка взглянув на Вронского. Эта красивая кормилица, с которой Вронский написал голову для своей картины, была единственным тайным горем в жизни Анны. Рисуя ее, он восхищался ее красотой и средневековостью, а Анна не смела признаться себе, что боится ревновать ее, и потому особенно баловала и баловала и женщину, и своего маленького сына. |
L=80 O=0 Далее последовал странный инцидент. <sent> Он сказал себе: Как она прекрасна! </sent> Как должен был поступить Жан Вальжан в отношении счастья Козетты и Мариуса? Это счастье, это он пожелал его, это он создал его; он вонзил его в свое сердце, и в этот час, глядя на него, он мог бы испытать такое же удовлетворение, какое испытал бы оружейник, который узнал бы свою собственную метку на клинке, вытащив весь этот вонючий клинок из своей груди. | Он сказал себе: «Как она прекрасна! Что со мной будет? |
L=80 O=80 «Знаете ли вы какой-нибудь язык, кроме арамейского? "Да. Греческий. <sent> Допели первый куплет. </sent> Излишне говорить, что он не вернулся за ним, а побежал через широкую улицу, задыхаясь, к кинотеатру на противоположном углу, где неподалеку виднелся тусклый красный свет. Через минуту он уже был у такси, прежде чем кто-либо еще успел его перехватить. | Они сделали. И славно. Парень в чеках действительно знал свое дело. Когда они допели первый куплет, хормейстер извинился и сказал: «Я через минуту вернусь!» — и… исчез. Они думали, что он действительно вернется через минуту. Но прошло десять минут, а он все еще не вернулся. Их охватила радость — он убежал. |
L=60 O=20 «Простите, но Обломовка? И триста ваших душ! <sent> — Ну, я пойду, — сказал Тарантьев, надевая шляпу, — а к пяти часам буду: мне надо кое-куда зайти: обещали место в питейной конторе, так велели понаведаться… Да вот что, Илья Ильич: не наймешь ли ты коляску сегодня, в Екатерингоф ехать? </sent> Кофе ему подавали так же старательно, так же аккуратно и вкусно, как и вначале, те несколько лет назад, когда он впервые переехал в квартиру. Суп из потрохов, макароны с пармезаном, кулебяка, ботвинья, ее собственные цыплята — все это шло в строгой последовательности и придавало приятное разнообразие однообразным дням домика. | — Ну, я пошел, — сказал Тарантьев, надевая шляпу, — но вернусь к пяти. Мне нужно где-то остановиться. Они пообещали мне место в винном отделе, и мне сказали позвонить им. Так вот в чем дело, Илья Ильич. Почему бы тебе сегодня не нанять карету и не поехать в Екатерингоф? Ты мог бы взять меня с собой. |
L=80 O=20 В своем воображении он уже украсил глухие стены по своему усмотрению и надеялся, что сможет в этой связи проявить свой талант художника. Лишь на данный момент он держал все это в секрете от остальных. <sent> Французский язык использовался для того, чтобы исключить присутствующих из понимания, и они с бессмысленной легкостью болтали о условиях высокого и среднего мира. </sent> Однако едва он остался один, как поднялся и начал ходить взад и вперед по комнате. | Они говорили по-французски, чтобы исключить прислугу, и весело болтали о делах великого и не столь великого мира. |
L=20 O=40 «И сколько это будет стоить?» <sent> «Знаете ли вы, — сказал Монте-Кристо, понизив голос, — что вы, кажется, не в восторге от этого брака! </sent> Стюард попытался уйти влево. | «Знаете ли вы...» — сказал Монте-Кристо, понизив голос, — «мне кажется, вы не в восторге от этого брака». |
L=100 O=0 Вздохнув, он ответил: <sent> Ах! </sent> Когда они спустились по лестнице, маркиз позвал старика: «Арсен, — сказал он, — вы будете ждать у господина Сореля. | Я одинок в мире, никто не удосуживается думать обо мне. Все, кого я вижу богатеющими, обладают смелостью и каменным сердцем, которых я не чувствую. Они ненавидят меня из-за моей легкой доброты. Ах! Скоро я умру, может быть, от голода, может быть, при виде таких суровых людей. |
L=100 O=100 «Через три месяца он умел читать. <sent> — Ах! </sent> Однако он продолжал слушать шум. Это продолжалось около трех часов, затем он услышал какой-то крошащийся звук, и шум прекратился. | «Этот заключенный не похож на предыдущего: вы обнаружите, что его глупость делает вас менее меланхоличным, чем разум другого». |
L=80 O=100 — Возможно, в тот день… — Она замолчала, ее брови потемнели. Она взяла мою руку и сильно сжала ее. «Скажи, ты меня не забудешь, ты будешь помнить меня всегда?» <sent> Разве – как у меня сейчас – не кружилась бы у вас голова? </sent> «Дайте мне, дайте мне! Я запишу это и попрошу детей запомнить. Нам это нужно больше, чем вашим венерианцам, нам это нужно — сегодня, завтра, послезавтра». | Вы... Если бы вы читали все это не в моих заметках, похожих на какой-нибудь причудливый старинный роман, если бы эта газета, еще пахнущая типографской краской, дрожала в ваших руках, как и в моих; если бы вы знали, как знаю я, что это самая настоящая действительность, если не сегодняшняя, то завтрашняя, — разве вы не почувствовали бы то же, что и я? Разве у тебя не закружится голова, как у меня? Разве эти жуткие, сладкие, ледяные уколы иголками не пробежали бы по твоей спине, рукам? Не кажется ли тебе, что ты великан, Атлант, — и если ты выпрямишься, то неизбежно ударишься головой о стеклянный потолок? |
L=80 O=100 Володя Макаров, поежившись от свежести только что надетой футболки, выглянул в окно дома футболистов. Немцы вышли на середину поля. <sent> Она заменяет кухонную плиту, детскую коляску, дальнобойное орудие... Это сам гений механики... </sent> Кавалеров вернулся в постель. Он рухнул, чувствуя, что его сейчас стошнит. Он пролежал в забытьи целый день. Вечером вдова легла рядом с ним. Она захрапела. Кавалеров представил себе ее гортань в виде арки, ведущей во мрак. Он прятался за сводом арки. Все дрожало и трепетало, и земля тряслась. Кавалеров поскользнулся и был сбит с ног воздухом, летящим из бездны. Спящая женщина застонала. Однажды она перестала стонать и затихла, громко чмокнув губами. Вся архитектура ее гортани искривлялась. Храп ее стал пудровым, шипучим. | «Она может взрывать горы. Она может летать. Она может поднимать тяжести. Она может добывать руду. Она может заменить горячую плиту, коляску, дальнобойное оружие… Это гений самой механики… |
L=80 O=100 Скажите, если бы я послал им двадцать луидоров, вы думаете, они отказались бы? <sent> РЫЦАРЬ </sent> — О нет, шевалье, это было бы слишком безнравственно. | Когда вы познакомили меня с ее домом, шевалье, вы должны признать, что вы заставили меня ожидать более отзывчивого отношения, чем я встречал до сих пор. |
L=80 O=0 Этот вопрос возродил тоску несчастной матери. Однако она не потеряла присутствия духа. «Они всегда были такими», — пробормотала она. <sent> - Так вам нечего мне сказать, дамы? </sent> «Клянусь надеждой на рай, милорд, — ответил Гренгуар, дрожа всем телом, — клянусь вам, что я никогда и пальцем не тронул ее, если вас это беспокоит. | «Значит, вам нечего мне сказать, юные леди? |
L=80 O=100 Клянись ли ты любовью, которую испытываешь ко мне, не покушаться на твою жизнь каким-либо образом, ни прямым, ни косвенным. . . . Представьте, — добавил он, — что вам нужно жить ради моего сына. Ибо Матильда отдаст его слугам, как только станет маркизой де Круазенуа. <sent> «Мадемуазель де Ла-Моль, кажется, владычица наслаждения, которое доставляет ей ее триумф, и она это прекрасно осознает». </sent> На следующий день, очень рано утром, Жюльен вышел незамеченным. Но вернулся еще до восьми часов. | «Мадемуазель де Ла Моль чрезвычайно хорошо держит свое удовольствие в руках, хотя и прекрасно осознает, какой триумф она испытывает. Кажется, она старается не выглядеть слишком любезной, если вообще с кем-то разговаривает. |
L=80 O=60 Мы пробыли у Исихара до поздней ночи. <sent> В то время текст, на который я ответил мне в Исихаре, просто слышал звук, и я не мог его понять. </sent> «Не говори так, как будто ты глупый! Я из тех мужчин, которые будут заниматься любовью с другой женщиной, если ты будешь моей женой? Можете ли вы указать хотя бы один раз, когда я имел что-то общее с кем-то еще? Мы слишком стары, чтобы ревновать друг друга. Не так ли? Послушай! С этим лучше не заходить слишком далеко! Суэзо запел в своем сердце победную песню, поскольку его объяснение оказалось более эффективным, чем он надеялся. | Ответ Исихары на мой вопрос был всего лишь звуком в моих ушах. Вероятно, он сказал, что придумал эту формулу из-за формы плаща Окады. |
L=100 O=40 Жан Вальжан не принимал никакого другого участия в бою, кроме как подверг себя опасности. Если бы не он, никто бы в этой высшей фазе агонии не подумал бы о раненых. Благодаря ему, присутствовавшему повсюду в кровавой бойне, как по провидению, павших подбирали, переносили в пивную и о них заботились. В перерывах он вновь появлялся на баррикаде. Но из его рук не исходило ничего, что могло бы напоминать удар, нападение или даже личную защиту. Он хранил мир и оказывал помощь. Более того, он получил лишь несколько царапин. Пули не заденут его. Если самоубийство было частью того, что он размышлял, придя к этой гробнице, к этому месту, то ему это не удалось. Но мы сомневаемся, думал ли он о самоубийстве, о нерелигиозном поступке. <sent> Мариус встал и холодно сказал: </sent> На крик сержанта солдаты поста бросились врассыпную; выстрел вызвал общий беспорядочный разряд, после чего они перезарядили оружие и начали снова. | Мариус встал и холодно сказал: |
L=40 O=40 Все прошло чрезвычайно гладко. <sent> Он уже давно должен был быть губернатором, и его осторожность в вопросе о национальности не помогла ему, ибо он действовал с подлинной прямотой по отношению к своему начальству, не зная никакого подчинения в своей службе. </sent> Ведь за тобой на телеге Деньги везут. | Его уже давно должны были повысить до капитана. И его осторожность в вопросе национальностей ему не помогла, потому что он обратился к своему начальству с реальной прямотой. Он отказался быть рабом на работе. |
L=80 O=0 Звуки польки-мазурки, доносившиеся сверху, оборвались; над ее головой затопали ноги; голоса начали лепетать; наконец, кто-то в квартире наверху, возмущенный шумом, начал стучать по полу щеткой, желая этим, видимо, выразить оттуда свой просвещенный протест. <sent> И пошло – раз, два, три… </sent> «Не сочиняйте причудливые истории; расскажи нам, что произошло. — Я не сочиняю причудливые истории; Я говорю вам, как было; да и вообще... Митрий Семеныч скажет вам: они встретились в передней... Что тут рассказывать? Барин только что сказал барыне: добро пожаловать, говорит, входите, Анна Петровна... Тут-то я и узнал ее. | И понеслось – раз, два, три… |
L=80 O=80 «О, если бы можно было поднять занавес и зайти за него! Вот и все — так почему же я колеблюсь? Потому что никто не знает, как там, сзади? Потому что никто никогда не возвращается? И потому что нашему духу свойственно предвидеть смятение и тьму в том, чего мы не знаем? <sent> Прощай, моя дорогая! </sent> Вся сила слов обрушилась на несчастного. В отчаянии он бросился на колени перед Лоттой, взял ее руку, прижал ее к своим глазам, к своему лбу, и намек на то ужасное, что он задумал, словно коснулся души Лотты. Она смутилась и крепко прижала его руку к своей груди и жалобным движением приблизилась к нему. Их пылающие щеки соприкоснулись, и мир для них закончился. Вертер обвил руками Лотту, прижал ее к себе и покрыл ее дрожащие, запинающиеся губы страстными поцелуями. «Вертер! — вскрикнула она сдавленным голосом, отворачиваясь от него. — Вертер! — и слабой рукой оттолкнула его. — Вертер! — сказала она голосом, контролируемым самыми благородными чувствами. Он не сделал ничего, чтобы ей противиться. Он отпустил ее и бесчувственно бросился к ее ногам. Она сумела вырваться и в страшном смятении, дрожа от любви и гнева, сказала: «Это последний раз, Вертер! Ты больше меня не увидишь», и, бросив на несчастного человека взгляд, полный любви, она бросилась в соседнюю комнату и заперла дверь. Вертер протянул к ней руки, но не посмел ее остановить. Он лежал на полу, положив голову на край дивана, и оставался так более получаса, пока какой-то шум не разбудил его. Это была служанка, которая пришла накрывать на стол. Он ходил взад и вперед по комнате и, когда снова остался один, подошел к двери комнаты, в которую сбежала Лотта, и тихо позвал: «Лотта... Лотта... только одно прощальное слово!» Она молчала. Он ждал, умолял и ждал. Наконец он вырвался, крича: «Прощай, Лотта! Прощай навсегда! | Я могу поблагодарить твою любовь ко мне, Уильям, за то, что ты понимаешь меня так, как ты это сделал. Ты прав; мне лучше всего будет уехать. Твое предложение вернуться к тебе не совсем меня устраивает; во всяком случае, я бы хотел немного отклониться от своего пути, особенно потому, что мы можем рассчитывать на долгий период морозов и хорошие дороги. Но меня очень устраивает, что ты хочешь приехать и забрать меня; только, пожалуйста, подожди две недели и подожди еще одного письма от меня. Ничего нельзя срывать, пока оно не созреет, и две недели больше или меньше могут иметь большое значение. Пожалуйста, попроси мою мать помолиться за меня и скажи ей, что я прошу ее простить меня за все неприятности, которые я ей причинил. Так уж получилось, что мне выпала судьба огорчать тех, кому я должен был принести радость. Прощай, лучший из друзей! Пусть все благословения небес будут с тобой! Прощай! |
L=40 O=20 «Во Дворе Чудес», — ответил четвертый призрак, который только что обратился к ним. <sent> Затем дон Клод услышал, как он ушел, и сказал: - Неважно, разум - прекрасная вещь, и мой брат архидьякон очень рад быть мудрым и иметь деньги. </sent> Затем, фамильярно положив руку Коппеноле на плечо, он добавил: | Затем дон Клод услышал, как он отошел и сказал: «Все-таки разум — прекрасная вещь, и моему брату, архидьякону, очень повезло, что он одновременно мудр и богат. |
L=80 O=100 Низкий узкий лоб свисал под острым углом. Глубоко посаженные пронзительные глазки пытливо перебегали с предмета на предмет. Губа слегка дрогнула и втянула воздух. Лицо с непреодолимым отвращением складывалось в странное целое, которое Александр Иванович переносил затем в памяти на чердак, где он расхаживал по ночам, начинал гудеть, всасывать воздух, пускал глаза порхать и выдавливать из себя невыразимые смыслы. которого нигде нет. <sent> Аполлон Аполлонович стоял перед Коленькой с какою-то горькой иронией, не то шамкая, а не то жуя свои губы; дрянно как-то, с иронией, собралась на лбу его кожа – в морщиночки; дрянно как-то она натянулась на черепе. </sent> «Николай Аполлонович, вы меня за кого-то приняли. | Оно туго натянулось на его черепе. В воздухе витал серьезный разговор: плоды созрели; оно упадет; оно упало и — вдруг: |
L=100 O=100 Позади него стоял стул. Он упал на него, испугавшись мысли, что его могут увидеть. Когда он сел, он воспользовался стопкой файлов, которые лежали на столе магистрата, чтобы скрыть свое лицо от всего помещения. Теперь он мог видеть, не будучи увиденным. Мало-помалу он пришел в себя. Он полностью восстановил свое чувство реальности. Он достиг той стадии самообладания, когда можно слушать. <sent> ТЕНАРДЬЕ НА МАНЕВРЕ </sent> Жавер ответил: «Давайте поторопимся!» | Тенардье принимается за свои трюки |
L=80 O=60 Я отпустил Матвея и велел ему зайти ко мне на квартиру в девять часов. <sent> – Как маленький? </sent> «Собираешься замуж? На ком?» — воскликнул я, сильно изумленный. | «Как маленький мальчик?» |
L=80 O=80 Он начинается с обычного изложения событий года, а затем продолжается: <sent> Когда этот конверт возвращается из Зеландии, внутренняя записка удаляется, и в нее вкладывается рукописный знак жизни от отца. </sent> Суть его ответа была такова: «Мне тоже надо учиться, знаешь, а если я не смогу заниматься этим во второй половине дня, то вообще не смогу уложиться. Мне нужно завершить задачу, которую я перед собой поставил; иначе нет смысла начинать. Кроме того, ты несерьезно относишься к учебе. Мифология – что это за работа? Чтение и вязание тоже не в счет. Я пользуюсь этим столом и отказываться от него не собираюсь! Я ответил: «Господин. Дюссель, я серьезно отношусь к своей работе. Я не могу заниматься по соседству после обеда, и буду признателен, если вы пересмотрите мою просьбу! | Надо сказать, что Аннекс-комитет (мужская секция) очень творческий. Послушайте, какую схему они придумали, чтобы передать сообщение мистеру Броксу, торговому представителю и другу компании «Опекта», который тайно спрятал для нас некоторые наши вещи! Они собираются напечатать письмо владельцу магазина на юге Зеландии, который косвенно является одним из клиентов Opekta, и попросить его заполнить форму и отправить ее обратно в прилагаемом конверте с обратным адресом. Отец сам напишет адрес на конверте. Как только письмо будет возвращено из Зеландии, бланк можно будет снять и вставить в конверт рукописное сообщение, подтверждающее, что Отец жив. Таким образом, мистер Брокс сможет прочитать письмо, не заподозрив подвоха. Провинцию Зеландию они выбрали потому, что она находится рядом с Бельгией (письмо можно легко переправить через границу контрабандой) и потому, что туда без специального разрешения никому не разрешается ездить. Обычному продавцу, такому как мистер Брокс, никогда не будет предоставлено разрешение. Вчера отец поставил еще один номер. Заспанный, он поплелся в постель. Его ноги замерзли, поэтому я одолжил ему свои носки. Через пять минут он швырнул их на пол. Затем он натянул одеяло на голову, потому что свет мешал ему. Лампа была выключена, и он осторожно высунул голову из-под одеяла. Все это было очень забавно. Мы заговорили о том, что Питер называет Марго «буттинской». Вдруг из глубины послышался папин голос: «Сидит на попе, ты имеешь в виду. Кошка Муши со временем становится все добрее ко мне, но я все еще ее немного боюсь. |
L=100 O=40 «Спасибо, отец Мадлен! <sent> Мужчина ответил: «Я учился. </sent> Они говорят тихим голосом; они держат глаза на земле; они работают. Они отказываются от мира, городов, чувственных наслаждений, удовольствий, суеты, гордости, интереса. Они ходят одетыми в грубую шерсть или грубый лен. Ни у одного из них нет никакой собственности. Войдя, тот, кто был богат, становится бедным, Что имел, тот раздает всем. Тот, кто был так называемым дворянином, знатным человеком, господином, равен тому, кто был крестьянином. Клетка у всех одинаковая. Все принимают один и тот же постриг, носят одно и то же платье, едят один и тот же черный хлеб, спят на одной соломе и умирают на одном и том же пепле. На каждой спине одна и та же мешковина, на каждой талии одна и та же веревка. Если принято ходить босиком, то все ходят босиком. Среди них может быть принц; принц — тень, как и все остальные. Титулы отсутствуют. Фамилии даже исчезли. Они отвечают только на христианские имена. Все склоняются перед равенством своих крестильных имен. Они разрушили семью плоти и образовали в своей общине семью духа. У них нет других родственников, кроме всего человечества. Они помогают бедным, ухаживают за больными. Они выбирают тех, кому должны подчиняться, и обращаются друг к другу по титулу: «Брат! | Мужчина ответил: «Я учился, я закончил. Я никогда не пью. |
L=80 O=80 Левин ничего не ответил. Он вышел в коридор и остановился. Он сказал, что приведет жену, но теперь, сознавая пережитое им чувство, решил, напротив, попытаться уговорить ее не ходить к больному. «Почему она должна страдать так, как я?» — думал он. <sent> Он был подавлен. </sent> Дорогая госпожа! Напоминание о вас может привести к вопросам со стороны вашего сына, на которые нельзя было бы ответить, не вселив в душу ребенка дух осуждения того, что должно быть для него свято, и поэтому я прошу вас взять вашего мужа». отказ в духе христианской любви. Я молю Всевышнего быть милостивым к вам. | Он встал, и рыдания прервали его речь. Вронский тоже встал и в сутулой, невыпрямленной позе посмотрел на него исподлобья. Он не понимал чувств Алексея Александровича. Но он чувствовал, что это было нечто высокое и даже недоступное для него в его мировоззрении. |
L=100 O=40 Кристин осмелилась спросить, откуда он взялся, этот монах с нескандинавским именем. Леди Гроа была в настроении поговорить; она рассказала, как он родился здесь, в Осло; но его отцом был англичанин, Рикард Платмейстер, который женился на дочери фермера из Скогхаймской сотни и поселился в городе - два брата Эдвина были оружейниками с хорошей репутацией в Осло. Но этот старший из сыновей Мастера Платформы все свои дни был беспокойным духом. Действительно, с самого детства он чувствовал тягу к монастырской жизни; он присоединился к цистерцианцам в Ховедо, как только стал достаточно взрослым. Его отправили на обучение в монастырь во Францию, ибо дарования у него были хорошие; еще там ему удалось получить разрешение перейти из цистерцианского ордена в миноритский орден. И в то время, когда непокорные монахи начали строить свою церковь на востоке в полях, несмотря на приказ епископа, брат Эдвин был одним из худших и самых упрямых из них - более того, он наполовину убил своим молотком одного из мужчин. епископ послал остановить работу. <sent> «А может нам столько понадобится, как вы думаете?» — задумчиво сказала дочь. </sent> «Я слышала такие истории, — сказала Кристин, — но никогда бы не осмелилась сделать это. И мне кажется, это несправедливый поступок. | «Думаешь, нам понадобится так много? сказала ее дочь рассеянно. |
L=80 O=20 С другой стороны, он нажил еще одного врага: возможно, его меньше боялись, но все же его нельзя недооценивать. Миледи. <sent> «Как я мог не заинтересоваться тобой?» Если бы ты не был красив и обаятелен, разве ты не друг одного из моих лучших друзей! </sent> "Да . . . «Тогда дайте мне залог вашего снисхождения, что-нибудь от вас, что напомнит мне, что мне это не приснилось, что-то, что вы несли и что я могу нести в свою очередь: кольцо, ожерелье, цепочку. | «Как я мог устоять перед тем, чтобы помочь такому милому и очаровательному человеку, как ты? Особенно, когда ты возлюбленная одного из моих лучших друзей! |
L=80 O=0 «Я также думаю, что «Лучшая личность» — это просто пустая болтовня, худшее из возможных оправданий поэзии, и Герцен никогда не мог написать ее». <sent> – крикнул Липутин. </sent> «Однако, если это не будет устроено до завтра, то я поеду сам, что бы ни случилось и даже если все об этом узнают». | — Ставрогин, вероятно! — крикнул Липутин. |
L=80 O=100 «И Моншармен, за спиной Ришара, тоже обернулся; то есть он описал полукруг позади Ричарда и тоже пошел задом наперед! ... И так они пошли к лестнице, ведущей в кабинет управляющего: взад, назад, назад! ... Ну, если они не злятся, объяснишь, что это значит? <sent> «Он!..» воскликнула Кристина. </sent> «Мадемуазель, я имею честь просить вашей руки. | Я сказал. "А вот и он! - воскликнула Кристина. «Я слышу его! А вот и он! |
L=80 O=100 «Кто доверит мне свои имения? Я растратил свое. <sent> — Да кто ж мне поверит имение! </sent> "Что я могу сделать? Мне придется бороться против закона. Даже если предположить, что я решился на это, князь человек справедливый, и ничто не побудит его нарушить это правило. | Пока Ноздрев болтал, Чичиков несколько раз протирал глаза, чтобы убедиться, что все это он слышит не во сне. Обвинение в подделке фальшивых векселей, побег с губернаторской дочерью, смерть прокурора, виновником которой якобы был Чичиков, приезд нового генерал-губернатора — все это возбуждало немалую тревогу. «Ну, если уж дошло до этого, — думал он про себя, — то нечего здесь задерживаться, надо поскорее уехать. |
L=60 O=40 Видите ли, есть только две возможности. Либо он упал плашмя, а поскольку падал с пятидесяти футов, то погиб бы мгновенно…» <sent> Валентина не могла придумать, что ответить: она так боялась этого голоса, открывавшего ей настоящее присутствие того, кто говорил, что боялась связать с ним свой собственный; но его испуганный взгляд означал: Если твои намерения чисты, то почему ты здесь? </sent> Альберт понял смысл шутки раньше и лучше, чем кто-либо, и собрался бросить перчатку в лицо графа; но Моррель схватил его за запястье, а Бошан и Шато-Рено, опасаясь, что инцидент может перерасти в нечто большее, чем вызов, удержали его сзади. | Валентин не смог ничего придумать в ответ. Она была так напугана голосом, уверявшим ее в реальном присутствии говорящего, что боялась присоединить к нему свой. Но ее испуганный взгляд означал: если твои намерения чисты, то почему ты здесь? |
L=80 O=60 А мать, эта беременная женщина, которая своими размерами доминирует над всей улицей, отвечает десятилетнему ребенку, хватая его за руку и пытаясь затащить: <sent> «Ну, больше четырёх», — отвечает он. </sent> Тем не менее он отнесся ко мне с незаслуженной добротой, и я был ему за это благодарен — и я бы тоже знал, как это оценить. Я решил не возвращаться к нему, пока не смогу взять с собой что-нибудь, что меня вполне удовлетворило; нечто такое, что несколько удивило бы «командора» и заставило бы его без малейшего колебания приказать мне выплатить полсоверена. Я пошел домой и снова взялся за сочинение. | «Около четырёх», — отвечает он. |
L=100 O=100 «Я пойду туда, — закричал я. — Или они все встанут передо мной на колени, обнимая мои колени и умоляя о дружбе, или... или я дам Зверкову пощечину!» <sent> — Какое это содержание? </sent> Я резко повернулся к Зверкову. Я чувствовал себя таким измотанным, таким разбитым, что мне нужно было покончить с этим, даже если это убьет меня. Меня лихорадило; мои волосы, мокрые от пота, прилипли ко лбу и вискам, высыхая. | а как насчет денежных вопросов? |
L=60 O=20 — Да, но как священник, Гуннульф, ты обещал Богу, что будешь избегать этих… . . сложности. <sent> Именно тогда я утром пришел домой в наше общежитие, и они положили мальчика мне на руки — </sent> — Эрленд, муж! | «В ту ночь я был в замке; я и мои люди несли охрану. Это было, когда утром я вернулся в наше общежитие, и они взяли мальчика мне на руки. |
L=80 O=60 К тому же она упорно придумывала уловки, чтобы вызвать его на улицу Константинополь, и он постоянно боялся, что эти две женщины однажды встретятся лицом к лицу у двери. <sent> Так сказано? </sent> Он весело ответил: «Да, это я, матушка Брулина», — и поцеловал ее так, как целовал отца и мать. | Дю Руа сказал: «Смотрите, добавьте сюда этот хронометр за полторы тысячи франков; это составит четыре тысячи, и я заплачу наличными. Если вы не согласны, я пойду в другое место». |
L=100 O=40 Я оформил, — говорилось в нем, — страховой полис для моей младшей дочери на сто пятьдесят талеров нынешней стоимости. Веди ее, Господи, путями Твоими, дай ей чистое сердце, Боже, чтобы она однажды вошла в обители вечного мира. Ибо, поскольку наши слабые человеческие сердца склонны забывать Твой бесценный дар сладкого, благословенного Иисуса...» И так на протяжении трех страниц. Затем он написал «Аминь». Но слабый царапанье пера все равно продолжалось: еще на нескольких страницах говорилось о драгоценном источнике, освежающем усталого странника, о святых ранах Спасителя, истекающих кровью, о широком пути и узком пути, и о славе Вечного Бога. Консул начал чувствовать, что он написал достаточно, чтобы оставить все в покое и пойти навестить жену или сходить в контору. О, тьфу, тьфу, кто-то так быстро устал от общения со своим господином! и Спаситель ли это лишило Его Бога этого служения? Нет, он продолжал, в наказание за эти нечестивые порывы. Он цитировал целые страницы Священного Писания, он молился за своих родителей, свою жену, свою. детей и самого себя, он молился даже за своего брата Готтхольда, а затем, произнеся последнюю цитату и три последних «аминь», посыпал бумагу песком и откинулся назад со вздохом облегчения. <sent> Затем Петерсен обмяк, и лицо его посерело. </sent> «Дидерих, ради бога, почему бы ему не посидеть немного?» — сказала фрау Шварцкопф с легким упреком. «А если наши гости любят спускаться на пляж, почему бы ему не пойти с ними? Неужели он вообще ничего не видит из наших посетителей?» | Затем Петерсен потерял сознание, и его лицо посерело. |
L=80 O=60 «Я подошел к одному из них, — сказал он, — просто чтобы посмотреть, как это делается. Я сунул туда нос. Хорошо! Абсолютная истина! Невозможно сказать, было ли это сделано с помощью клея, или рубинов, или мыла, или солнечного света, или закваски, или бронзы, или какао! <sent> Итак, Франсуаза и моя тетя вместе наслаждались во время утреннего сеанса первыми событиями дня. </sent> Так вы остались там одни? Я могу просто представить это. Ты добрая, моя дорогая Меме, я тебя очень люблю. Сванн почувствовал облегчение. Ему, с которым это иногда случалось, во время небрежной беседы с людьми, которых он почти не слушал, он иногда слышал некоторые замечания (как, например: «Вчера я видел госпожу де Креси; она была с господином, которого я не знаю». не знаю), замечания, которые, как только они вошли в сердце Свана, застыли, затвердели, как налет, врезались в него и никогда больше оттуда не уходили, как сладки по контрасту были эти слова: «Она никого не знала, она говорила с никого, как они удобно в нем циркулировали, как они были текучими, легкими, дышащими! И все же через мгновение он сказал бы себе, что Одетта, должно быть, находила его весьма утомительным, если бы она предпочитала такие удовольствия его обществу. И их ничтожество хотя и успокаивало его, но тем не менее огорчало его, как предательство. | Таким образом, во время утреннего сеанса Франсуаза и моя тетя вместе оценили первые события дня. Но иногда эти события принимали характер столь загадочный и столь серьезный, что моя тетушка чувствовала, что не может дождаться момента, когда придет Франсуаза и четыре ошеломляющих звонка колокольчика разнесутся по дому. |
L=60 O=60 «Ну и как ты собираешься отсюда выбраться? он сказал. <sent> — спросил полковой командир. </sent> «Ах! Ох!» — говорили разные голоса. | «Что, что у него за характер?» — спросил полковой командир. |
L=100 O=100 Дон Кихот развивал свои рассуждения так упорядоченно и ясно, что никто из слушавших его до поры до времени не мог поверить, что он сумасшедший. Напротив, поскольку большинство из них были джентльменами и поэтому очень интересовались оружием, они с удовольствием сидели и слушали, как он продолжал: <sent> тот, кто понимает закон, скажет: </sent> При этих словах Санчо открыл глаза и поднял голову, склоненную до того, как он размышлял о своем ужасном путешествии по галере; и когда он взглянул на паломника, он узнал ту самую Рикоте, которую встретил в тот день, когда перестал быть губернатором, и был уверен, что молодая женщина была дочерью его друга; и она, теперь уже развязанная, обняла своего отца и смешала свои слезы со слезами его, в то время как Рикоте сказал адмиралу и вице-королю: | От уха до уха знающий ре — |
L=80 O=100 Смердяков медленно поднялся со скамейки. Мария тоже встала. <sent> – Может быть, знаете, однако, сколько у вас на руке пальцев? </sent> «Я очень тронут, мадам. Я даже не знаю, как отблагодарить тебя за такую доброту. . . Но вы не представляете, как мне сейчас не хватает времени. . . и эту сумму я жду. . . что ты так щедро. . . О, сударыня, вы так добры, так трогательны, так великодушны ко мне, что, я надеюсь, вы позволите мне признаться вам, - воскликнул вдруг Митя в восторге, - позвольте мне признаться вам, хотя вы, должно быть, знали это по долгое время, это . . . что я влюблен в одну женщину здесь. . . Я предал Катю, я имею в виду Катерину. . . О, я знаю, что поступил с ней жестоко и бесчестно. . . Но я влюбился здесь в другую женщину, ту, которую ты можешь презирать — ведь ты уже все знаешь — | — Но, может быть, ты скажешь мне, сколько пальцев у тебя на руке? |
L=80 O=100 и вот он его нашел». «Вот он его нашел!» — радостно повторил другой мальчик. <sent> Ведь он тебе говорил, а не нам, глупый ты человек. </sent> «Это будет в твоей семье, это преступление. Между твоими братьями и твоим богатым стариком-отцом. Вот и батюшка Зосима плюхнулся, чтобы быть готовым к тому, что может случиться. Если что-то случится потом, так это: «А, святой человек предвидел, предсказал!» — хотя это плохое пророчество, так плюхнуться. «А, это было символично», — скажут они, «аллегория», и черт знает что еще! Его вспомнят во славу: «Он предсказал преступление и отметил преступника!» Так всегда бывает с этими безумными фанатиками; они крестятся в кабаке и бросают камни в храм. Как твой старец, он берет палку на праведника и падает к ногам убийцы». | «Ты сама должна знать, чего ты от него хочешь, если так о нем шумишь. Он говорил с тобой, а не с нами, глупый ты человек. Ты что, его совсем не знаешь?» |
L=60 O=60 Да, да, сказал Ганс Касторп, это, вероятно, правда, его кузен и он, они были более или менее подвержены таким духовным опасностям. Это была старая история о трудных детях жизни — он понимал. Но с другой стороны, можно было бы так же легко процитировать этот старый девиз Петрарки, герр Сеттембрини знал, что он имел в виду. Но в любом случае, идеи, выдвинутые Нафтой, стоили того, чтобы их послушать: нужно быть справедливым. Та часть о коммунистическом времени, и о том, что никому не следует платить премию просто потому, что оно прошло, — это было превосходно. И потом, было очень интересно услышать некоторые мысли о педагогике, о которых он, вероятно, никогда бы ничего не узнал без Нафты. <sent> Он согласился, что она подошла к нему; Она приняла во внимание обстоятельства, сделав это, тем самым показав, что она осознает обстоятельства... Его сердце колотилось. </sent> Чуть впереди справа от него появился туманный лес. Он повернулся к ней, чтобы иметь перед глазами какую-то земную цель, а не белую трансцендентность, — и вдруг помчался вниз, хотя и не видел никакого провала в местности. Слепящий свет не позволял ему разглядеть какие-либо контуры; он действительно ничего не видел, все расплывалось перед его глазами. Препятствия могли неожиданно возникнуть прямо перед ним. Не сумев разглядеть угол падения, он позволил склону потянуть его вниз. | Они разговаривали, и Ганс Касторп слушал, словно во сне. Для Иоахима говорить с фрау Шоха было почти то же самое, как если бы он сам говорил с ней, хотя, конечно, и совершенно по-другому. Ганс Касторп был оскорблен «Rather!» Иоахима — это прозвучало так дерзко или, по крайней мере, странно безразлично в данных обстоятельствах. Но главное было то, что Иоахим заговорил, что он вообще мог с ней говорить и, возможно, даже немного хвастался перед своей кузиной своим дерзким «Rather!» — так же, как Ганс Касторп сам хвастался перед Иоахимом и Сеттембрини, когда его спросили, как долго он намерен остаться, и сказал: «Три недели». Она повернулась, чтобы обратиться к Иоахиму, несмотря на журнал, который он держал перед своим лицом, — потому что он был старожилом, конечно, и поэтому она знала его дольше, по крайней мере в лицо. Хотя была и другая причина: вежливая светская беседа, внятный обмен мнениями были вполне уместны для них, потому что никакой дикой, глубокой, ужасной тайны между ними не существовало. Если бы кто-то кареглазый, с рубиновым кольцом и духами с запахом апельсинового цвета ждал здесь с ними, то ему, Гансу Касторпу, пришлось бы заговорить и сказать: «Лучше! — встать напротив нее, такой суверенной и корректной». Хотя он бы сказал: «Конечно, мадемуазель, довольно неприятно», и, возможно, вытащил бы платок из нагрудного кармана с небольшим размахом и высморкался. «Пожалуйста, будьте терпеливы. Мы сами в таком же положении. И Иоахим был бы поражен его непринужденным поведением — вероятно, однако, не желая всерьез поменяться с ним местами. Нет, учитывая ситуацию, Ганс Касторп тоже не ревновал Иоахима, хотя это он говорил с фрау Шоша. Его не смущало, что она повернулась к Иоахиму; Она приняла во внимание обстоятельства, сделав это, тем самым дав понять, что она осознает эти обстоятельства. Его сердце колотилось. |
L=80 O=100 Он постоянно стремился к простому, то есть прямому и истинному взгляду на жизнь, и, постепенно придя к нему, понял, как это трудно, и был горд и счастлив всякий раз, когда ему случалось замечать отклонение от своего путь и исправить его. <sent> Опять появился палец под подписью и опять спрятался. </sent> «Он сделал?» Так это правда? — сказал Обломов. | Палец снова появился под подписью и снова исчез. |
L=100 O=40 — А что ты думаешь, Санчо, о сегодняшних событиях? Воистину велика сила безразличия и презрения, как вы видели собственными глазами в Альтисидоре, не убиваемая никакими другими стрелами, мечом или другим орудием войны или смертельным ядом, кроме мысли о строгости и презрении, с которыми я всегда относился к ее.' <sent> -Железные копья, с твоей милости. </sent> «Просто поместите его в конюшню, этого достаточно, — ответил Санчо, — ни я, ни мой дан не способны ни на одно мгновение оказаться над зеницей ока вашей милости, и я скорее хорошенько порежу себя ножом». Поддержите это, потому что, хотя мой хозяин и говорит, что в игре вежливости лучше проиграть, чем проиграть, но, проявляя вежливость по отношению к ослам и ослам, действительно нужно действовать очень осторожно. | — Железные наконечники копий, с вашего позволения, сэр. |
L=60 O=40 «Но нельзя ли научиться философии?» <sent> «Или ему приснилось, что они принадлежат ему, — ответил правитель, — и на следующий день он проснулся с ума. </sent> «Боюсь, если мы предложим им двойную цену, нам не удастся раздобыть экипаж». | «Или ему приснилось, и он проснулся безумным». |
L=80 O=40 Я — Вечный Жид. Прощай. <sent> Я оказался на крыше, снова услышал голос бригадира, зовущего меня, но не счел нужным отвечать. </sent> Мы вошли внутрь, и подъемный мост сразу же поднялся за нами. Замок был довольно огромным, и все, казалось, было в полном порядке. Однако мы увидели только двух слуг: молодого мулата и мулатку того же возраста. Сначала Бен Мамун повел нас в свою библиотеку. Это была маленькая ротонда, которая также служила столовой. Мулат пришел, чтобы постелить скатерть, принес olla podrida и четыре перстня, так как прекрасная Ребекка не села с нами за стол. Отшельник ел больше обычного и, казалось, стал более человечным, в то время как Пачеко, все еще слепой на один глаз, казалось, больше не страдал от последствий своей одержимости. Однако он был серьезен и молчалив. Бен Мамун ел с большим аппетитом, но казался озабоченным и признался нам, что его приключение вчерашнего дня дало ему много пищи для размышлений. Как только мы встали из-за стола, он сказал нам: «Мои дорогие гости, вот книги, которые вас развлекут, и мой черный слуга будет только рад оказать вам любую услугу. | Когда я был на крыше, я снова услышал голос моего хозяина, зовущего меня, но я не счел разумным ответить. Я начал бегать с крыши на крышу, пока не добрался до крыши конюшни, перед которой стояла телега с сеном. Я бросился с крыши на телегу с сеном, а с телеги на землю. Затем я помчался к порталу августинцев, где рассказал отцу все, что только что произошло со мной. |
L=80 O=60 «Я изучал странствующее рыцарство, — ответил Дон Кихот, — а это такой же хороший предмет, как поэзия, а может быть, даже и немного лучше». <sent> -- По крайней мере, -- ответил Санчо, -- ваша светлость умела поставить сандал в острие, направив его мне в голову и ударив меня по спине, слава богу и старанию, которое я приложил к боку. </sent> И другой мужчина ответил, что все, что сказал его противник, было правдой, и он не хотел давать ему больше четырех реалов, потому что он всегда ему что-то давал, и любой, кто ждет чаевых, должен быть вежливым и счастливым принять все, что угодно. он дает, не торгуясь с удачливыми игроками, если не знает наверняка, что они мошенники и их прибыль получена нечестным путем; и не было лучшего доказательства того, что он был честным человеком, а не тем вором, каким его выставили, чем тот факт, что он не был готов дать ему что-либо, потому что мошенники всегда платят дань знающим зрителям. их. | «По крайней мере, ты направил свою щуку в правильный ракурс, — ответил Санчо, — целясь мне в голову и поражая плечи, благодаря Богу и тому, что я старался уклониться. Но вот так все выходит наружу, и я часто слышал, как люди говорят: «Чтобы быть добрым, нужно быть жестоким, и более того, когда важные джентльмены хорошо разговаривают со своими слугами, они обычно после побоев им дают пару штанов, хотя я не знаю, что они им дают после побоев, но, может быть, странствующие рыцари после побоев дают острова или королевства на суше. |
L=80 O=80 Завтра ты увидишь, какое тело я принял, чтобы соблазнить тебя». Тибо попытался призвать имя Иисуса, но Сатана угадал его намерение и схватил его горло зубами, не дав ему произнести это святое имя. <sent> Я рассчитываю быть там послезавтра и не забуду спросить хозяина гостиницы. </sent> Затем она продолжила: «Сеньор Альфонс, пожалуйста, позвольте мне вернуться завтра в то же время и снова попытаться преодолеть ваше упрямство или, как вы бы это назвали, вашу стойкую привязанность к своему слову. Скоро солнце войдет в знак Девы. Тогда будет слишком поздно, и что случится, то случится». | «Сеньор Каббалист», — ответил я, — «еврей сказал мне, что в Пуэрто-Лапиче для меня есть письмо. Я надеюсь добраться туда послезавтра и обязательно спрошу о нем». |
L=60 O=40 Наверное, потому, что я вложил в то, что только что написал, всю печаль своего сердца». <sent> Водка, пиво и вино, кофе, с немногими и редкими исключениями, потом все жирное, мясное, пряное было ему запрещено, а вместо этого предписано ежедневное движение и умеренный сон только ночью. </sent> "Чтобы передать меня, чтобы...?" «К Овчинину. | Отныне водка, пиво, вино, кофе и обильная пища должны были быть запрещены, за некоторыми исключениями, а вместо них ему предписывались ежедневные упражнения и регулярный сон исключительно ночного характера. |
L=80 O=60 Наконец дама с тревогой поспешила к подъезду желтого дома и позвонила в колокольчик. <sent> Лучше было не думать. </sent> изливать несколько резкие дискантные звуки: они мчались один за другим; тогда пианист, в томности откинувшись на спинку стула, завизжал, провел пальцами по самому глубокому басу... | Лучше было не думать. Но — где-то шло мышление; может быть, в его раздутом сердце стучали какие-то мысли, которые никогда не возникали в его мозгу, но все же возникали в его сердце; сердце его думало; его мозг чувствовал. |
L=60 O=40 «Мосье, — ответил старший, — мы не ели с раннего утра. <sent> «Ах!» «Я потрясающий», — воскликнул Жоли. </sent> Гаврош пожал плечами и ответил: | «Ах, ébeute, я этого хочу!» — воскликнул Жоли. |
L=80 O=80 Я шел по причалу, где строится «Интеграл», когда мне навстречу вышел Второй Строитель. Лицо у него, как всегда, круглое и белое, — фарфоровая тарелка. Когда он говорит, кажется, что он подает тебе тарелку чего-то невыносимо вкусного. <sent> И вот вам забавнейшая иллюстрация того, что у них получалось, – музыка Скрябина – двадцатый век. </sent> Его можно было бы вырезать из листа бумаги. Где бы он ни был, куда бы он ни повернулся, у него был только профиль, остроконечное, блестящее лезвие носа и губы, как ножницы. | «...Просто вращая эту ручку, можно воспроизводить около трех сонат в час. Какие трудности были у наших предшественников в создании музыки! Они могли сочинять, только доводя себя до приступов вдохновения — угасшая форма эпилепсии. Вот вам забавная иллюстрация их достижений: музыка Скрябина ХХ века. Этот черный ящик (занавес на платформе раздвинулся, и мы увидели древний инструмент) «этот ящик они назвали «Королевский рояль». Они придали ему идею царственности, что также доказывает, как их музыка... . |
L=80 O=60 Это было не очень поучительно. В конце концов, молодой человек был новичком в движении и еще не был посвящен в его тайны. Для верности я еще спросил его: <sent> Да, представьте, вы женаты двадцать лет, а потом ради этого развелись! </sent> «В округе РК?» Две недели назад, в прошлую среду? | — Ты должна хотя бы ответить своему шефу, Того, дорогой! Да, представьте, что вы женаты двадцать лет, а потом из-за этого подали на развод! Это действительно несправедливо, сначала вы приходите и обманываете меня экспериментом, а потом злитесь, потому что я делаю выводы!» |
L=60 O=40 Президент поставил этот вопрос на голосование, и было решено, что расследование должно быть проведено. <sent> Он поискал трубу, из которой не мог видеть дыма, добрался до нее, проползая по крыше, и скрылся в ее отверстии, никем не замеченный. </sent> Не успел он произнести ни слова, как граф увидел в соседней комнате женщину в чадре, которая следовала внимательно за Баптистеном и теперь, увидав графа с пистолетом в руке и шпагами на столе, примчалась внутрь. | Он огляделся в поисках трубы, из которой не шел дым, и, дойдя до нее, скрылся в отверстии, никем не замеченный. |
L=100 O=40 Далее следует неизбежное: разражается буря, падают камни, стреляют из винтовок, многие бросаются на дно насыпи, чтобы пересечь тот маленький рукав Сены, который теперь засыпан; лесные склады Иль-Лувье, огромной готовой цитадели, захвачены бойцами; поднимаются столбы, раздаются пистолетные выстрелы, вырисовывается баррикада; Отброшенные назад молодые люди перебегают мост Аустерлиц на катафалке и атакуют муниципальную гвардию, карабинеры спешат, драгуны размахивают мечами, толпа разбегается во все стороны, слухи о войне доносятся повсюду Парижа. Раздается крик «К оружию!», люди бегут, спотыкаются, бегут, сопротивляются. Гнев распространяется буйно, как ветер разносит огонь. <sent> — Не подходи! </sent> «Вредитель!» — крикнул разъяренный прохожий. | «Назад!» — кричала она. |
L=80 O=60 — Не упоминай об этом, — ответил Фикс, — но давай уйдем отсюда. <sent> — спросил Фикс. </sent> 'А ты куда?' | «Мы друзья?» — спросил Фикс. |
L=60 O=40 — Тогда почему ты мне не сказал, а? <sent> И, уехав домой, ни минуты не медля, чтобы не замешивать никого и все концы в воду, сам нарядился жандармом, оказался в усах и бакенбардах — сам черт бы не узнал. </sent> Чичиков пожал плечами и добавил: «Потому что я не такой. | И, не медля ни на минуту, пойдя домой, он сам переоделся жандармом, направился к дому, где находился под стражей Чичиков, схватил первую попавшуюся женщину и передал ее двум смелым молодым чиновникам, тоже знатокам, и ушел сам в бакенбарды, с ружьем в руке, часовому: |
L=80 O=0 «Ну, — продолжил Мариус, — я бы дал им найти этого человека! <sent> Везде гробница зловеща; вот он деформирован. </sent> «Шестьсот тысяч франков! — возобновил г-н Жильнорман. | Повсюду могила мрачна; здесь он деформирован. |
L=80 O=60 Жану было крайне трудно уложить его обратно в постель, в то время как Генриетта со слезами на глазах вспоминала их детство и умоляла его, ради любви, которую они питали друг к другу, успокоиться. Над необъятностью Парижа становилось все ярче и шире огненное зарево; море пламени, казалось, вторгалось в самые отдаленные уголки горизонта; небеса были подобны сводам колоссальной печи, раскаленной докрасна. И сквозь красный свет пожарищ густые черные дымовые облака из Министерства финансов, которое горело три дня и не давало пламени, продолжали литься непрерывной, медленной процессией. <sent> Я всегда приеду, живой или мертвый. </sent> «Обязательно привяжите к его ногам пару больших камней, — рекомендовал Фушар, — чтобы этот увалень больше не вынырнул». | «Да, да, не пугайтесь. Я как-нибудь доберусь, живой или мертвый. |
L=100 O=0 «Ты задумал прекрасное дело. У тебя много забот на совести». <sent> — спросил жук Бит. </sent> Торговец хмелем ответил, что ему все совершенно ясно, и так как, стараясь быть тактичным, он боялся сделать какое-либо замечание, которое можно было бы расценить как оскорбительное, он вернулся к себе и сказал: потеряли некоторые зарубежные рынки из-за войны. Франция, Англия, Россия и Балканы потеряны в том, что касается торговли хмелем. Мы все еще отправляем хмель в Италию, но боюсь, что это ненадолго. прежде чем Италия тоже вмешается. Но когда мы победим, мы заставим их платить за товары по нашим ценам». | — Куда нам его поместить? — спросил сержант-майор Репа. |
L=100 O=80 Я закончу этот длинный список — немного сухой, но довольно точный — особями, которых я изучал в категории костистых рыб: угри-призраки с тупыми белоснежными мордами, их тела окрашены в красивый черный цвет и вооружены очень длинным, тонким, мясистым хлыстом; колючая сельдь из рода Odontognathus, которая выглядела как сардины длиной в фут и сияла ярким серебристым сиянием; ставрида, снабженная двумя анальными плавниками; черная королевская рыба, которую можно поймать с помощью факелов, рыба длиной более шести футов с белым, плотным, жирным мясом, которое в свежем виде на вкус как угорь, а в сушеном — как копченый лосось; испанская рыба-кабанчик с чешуей только у основания спинного и анального плавников; кардиналовая рыба из вида Cheilodipterus chrysopterus, шкура которой сочетает цвета золота, серебра, рубина и топаза; желтохвостый морской лещ, чье мясо чрезвычайно нежное и чьи фосфоресцирующие свойства выдают его в воде; оранжевые морские свиньи с тонкими языками; полосатые хрюшки с золотистыми хвостовыми плавниками; белощекие рыбы-хирурги; четырехглазые рыбы из Суринама и т. д. <sent> Вы правы против меня, и мои аргументы не могут устоять перед вашими. </sent> Формой тела и расположением конечностей моржи напоминают тюленей. Но на их нижних челюстях отсутствуют клыки и резцы; что касается верхних клыков, то они состоят из двух бивней длиной почти в ярд и диаметром около фута в гнезде. Изготовленные из цельной слоновой кости, без каких-либо бороздок, более твердые, чем слоновьи бивни, и менее склонные к пожелтению, эти зубы пользуются большим спросом. Соответственно, моржи становятся жертвами бессмысленной охотничьей кампании, которая вскоре уничтожит всех до единого, поскольку их охотники без разбора убивают беременных самок и молодняк, уничтожая ежегодно более 4000 особей. | «Нед, мой друг, — сказал я, — вот мой ответ. Вы правы, и мои аргументы не выдерживают сравнения с вашими. Никогда не стоит рассчитывать на благосклонность капитана Немо. Самый обычный здравый смысл не позволил бы ему освободить нас. С другой стороны, также имеет смысл воспользоваться первой же возможностью покинуть «Наутилус». |
L=80 O=100 «Спросите товарища Бабичева! <sent> Иван помолчал. </sent> Он держал меня на расстоянии вытянутой руки. Его рюкзак лежал привычно в углу у дивана. Он подошел к телефону и позвонил в офис. Мои вещи остались такими, какими они были, не забранными. Я повернулся и побежал. | Иван молчал. Потом, как будто протрезвев, встал и, сжав кулаки, пошел к брату. |
L=80 O=100 Но она попыталась отогнать страх. Имелось в виду, что Эрленд должен был навестить их на Троицу; он спросил Лавранса и Рагнфрид, не имеют ли они чего-нибудь против его приезда, и Лавранс немного посмеялся и ответил, что Эрленд может быть уверен, что жених его дочери будет желанным гостем. <sent> Дома, в собственном дворе, я, наверное, смогу охранять свою горничную. </sent> — Да, — сказал Эрленд. Затем он снова бросился вперед и громко застонал: | «Жизнь, говорите вы, и честь… Дома здесь, у моего собственного очага, мне будет тяжело, если я не смогу защитить свою собственную девушку. Я также не думаю, что какая-нибудь девица, происходящая из хороших людей и воспитанная по-христиански в стыде, так быстро пожертвует своей честью, а также и своей жизнью. Да, о таких вещах рассказывается в песнях и балладах, конечно, - но мне кажется, что, когда мужчина или девица соблазняются совершить такой поступок, они слагают об этом песню и этим облегчают свое сердце - но само дело они воздерживаются от совершения — . «Ты сама, — сказал он, останавливаясь перед женой, — был еще один мужчина, за которого ты бы хотела выйти замуж в те дни, когда мы были вместе. Как вы думаете, что бы это произошло с вами, если бы ваш отец позволил вам выразить свою волю на этот счет? |
L=80 O=0 Рядом с этим местом возвышалось, по образцу старых садов, что-то вроде полуразрушенной хижины из балок и досок, на первом этаже - кладовка, наверху - фруктовый домик. В норе кроликов не было, но в фруктовом домике было несколько яблок. Остатки зимнего запаса. <sent> «Где здесь есть строительный магазин?» </sent> Он снова опустил глаза и задумался. | «Где здесь поблизости есть магазин инструментов? |
L=80 O=80 «И сказал им: вытяните и отнесите распорядителю пира. И они обнажают это. <sent> Он рассказал, как он перескочил через забор в сад отца, как шел до окна и обо всем, наконец, что было под окном. </sent> "Это правда! — сказал Смуров тоном, звенящим убеждением. | МИТЯ говорил угрюмо, но он, видимо, еще сильнее старался не упустить из своего рассказа ни малейшей подробности. Он рассказал им, как перелез через забор в сад отца, как стоял под окном отца и все, что там произошло. Очень ясно и точно, как будто тщательно подбирая нужные слова, он описал огромное желание, которое у него было: узнать, здесь Грушенька с отцом или нет. Однако, как ни странно, и прокурор, и следователь слушали его теперь с видимым равнодушием, глядя на него очень холодно и почти не задавая ему никаких вопросов. Митя с удивлением смотрел на их лица, не в силах разобрать, о чем они думают. «Они, должно быть, обиделись на что-то, что я сказал, и теперь они злятся на меня. Но черт с ними. Мне плевать, сказал он себе. Даже когда он рассказал им о своем стуке в окно, «сигнале, который заставил бы его отца поверить, что Грушенька приехала», ни следователь, ни прокурор, похоже, не обратили никакого внимания на слово «сигнал», как будто они не понять важность этого. Митю это очень поразило. Когда после этого он описал момент, когда он увидел выглянувшее из окна лицо отца и, охваченный отвращением, вытащил из кармана пестик, он намеренно оборвал свой рассказ и сидел, глядя в стену: зная, что их глаза все еще были прикованы к нему. |
L=80 O=60 «Должен ли я говорить не по-человечески, а гуманистически? <sent> Появились новые личины: дамы в мужских костюмах, опереточные и неправдоподобные из-за своих экспансивных форм, их лица были почернены от бородатых пробок и обугленных пробок; джентльмены, наоборот, надели женские халаты, о юбки которых они спотыкались, как Студиосус Расмуссен, который в черном, усыпанном струями наряде демонстрировал прыщавое декольте, которое он охлаждал бумажным веером, включая спину. </sent> "Господи, неужели это все еще только первый день? Мне кажется, что я уже давно здесь — целая вечность. | Пока он говорил, вошли новые маски: женщины, одетые как мужчины, с бородами и усами из жженой пробки, выдающие себя своими фигурами и похожие на персонажей комической оперы; мужчины в женских одеждах, спотыкающиеся о свои юбки. Вот студент Расмуссен в черном туалете с отделкой из струй, демонстрирующий прыщавое декольте и обмахивающийся спереди и сзади бумажным веером; вот Пьеро, одетый в белое нижнее белье, в дамской фетровой шляпе, с напудренным лицом, придававшим его глазам неестественное выражение, и губами, ярко накрашенными кроваво-красной помадой — юноша с ногтем. Грек из «плохого русского стола», который радовался красивым ногам, расхаживал в трико, в коротком плаще, бумажном воротнике и с кинжалом, изображая сказочного принца или испанского вельможу. Все эти костюмы были импровизированы с момента окончания трапезы. Фрау Штер больше не могла усидеть на месте. Она тоже исчезла и вскоре вернулась, одетая как уборщица, в юбке, заправленной в петлицы, с закатанными рукавами; бумажная шапочка была завязана под подбородком, вооруженная ведром и щеткой; она начала тереть полы под столами, между ног тех, кто все еще сидел. |
L=60 O=60 Панели открылись, и я увидел совершенно белое море вокруг «Наутилуса». Дымные, сернистые пары разворачивались среди волн, пузырившихся, как вода в котле. Я прислонился рукой к одному из окон, но мне пришлось отдернуть ее, потому что стекло было очень горячим. <sent> Возможно, наше исчезновение не было замечено, а если бы и было, то фрегат не смог бы вернуться под подветренную сторону от нас, спешившись с руля. </sent> «Вернёмся к «Наутилусу», — сказал он. | Но наши обстоятельства были не менее ужасны. Может быть, они не видели, как мы переборщили; и даже если бы они это сделали, фрегат, будучи разрушенным рулем направления, не смог бы вернуться вслед за нами под подветренную сторону. Поэтому его баркасы были единственным, на что мы могли положиться. |
L=100 O=80 Когда они собираются оттолкнуться от берега, их останавливает громкий крик: «Подождите». Я должен попрощаться с миледи», — и вот, подъезжая к берегу, появляется Чжао Цзилун. Вернувшись из патруля, он обнаружил ее отъезд и, мчась так быстро, как только мог, вовремя добрался до берега. Но Чжао Шаня не остановить, и он приказывает лодкам отплыть. Все еще крича, Чжао Цзилун скачет вдоль береговой линии, требуя, чтобы ему разрешили поговорить с госпожой Сунь, но безрезультатно, поскольку Чжао Шань просто игнорирует его. Однако затем Чжао Цзилун замечает пришвартованную рыбацкую лодку. Он хватает копье, прыгает на борт и бросается в погоню, а один из его людей управляет лодкой. Когда они приближаются все ближе и ближе к лодкам, Чжао Шань приказывает лучникам стрелять, но Чжао Цзилун легко отражает их своим копьем. Подходя все ближе и ближе, Чжао Цзилун получает удар от людей Чжао Шаня своими мечами, но он снова отражает их, вытаскивая свой меч. Как только лодки подходят достаточно близко, он прыгает на борт, отбрасывая защитников в изумлении и страхе. К ее ужасу, продвигаясь с обнаженным мечом, он пробирается в хижину Леди Сан. «Как ты смеешь!» — кричит она. — Куда вы идете, миледи? Почему вы не спросили разрешения?» «Моя мать умирает, и у меня нет времени на такие вещи». «Но, моя госпожа, - отвечает Чжао Цзилун, - почему вы берете с собой молодого мастера?» мой ребенок. <sent> На данный момент У Бань впервые опубликовал главу и доложил императору; затем он приказал старшему сыну Чжан Бао положить гроб в гроб на хранение, а младшему брату Чжан Шао приказал охранять Ланчжун, и Бао пришел доложить Первому Государю. </sent> ГЛАВА 68 Гань Нин атакует лагерь Цао Цао всего с сотней всадников. | Обманув Чжан Хэ, именно он получил Ханьчжун для Сюаньдэ. Его смерть перед вторжением на юг с тех пор стала причиной печали в Ланчжуне. Двое убийц отрезали Чжан Фэю голову и сбежали на юг, в Ву. |
L=80 O=40 ГЛАВА LXIV, в которой рассказывается о приключении, которое принесло Дон Кихоту больше печали, чем все другие, постигшие его до сих пор. <sent> На что Камила сказала: </sent> — Вы ошибаетесь, Санчо, — сказал Дон Кихот. «Как говорится, Quando caput dolet… | Камиле сонет понравился, но еще больше он понравился Ансельмо, ибо он похвалил его и сказал, что дама, не откликающаяся на столь очевидные истины, слишком жестока. На что Камила сказала: |
L=100 O=100 "О вы знаете! <sent> – Ни о чем, – смутясь, отвечал Константин. </sent> Кити была представлена г-же Шталь, и это знакомство, вместе с ее дружбой с Варенькой, не только сильно подействовало на нее, но и утешило ее в ее горе. Она нашла это утешение в том, что благодаря этому знакомству ей открылся совершенно новый мир, мир, не имевший ничего общего с ее прошлым, мир высокий, прекрасный, с высоты которого можно было спокойно смотреть на это прошлое. Ей открылось, что кроме инстинктивной жизни, которой до сих пор отдавалась Кити, есть жизнь духовная. Жизнь эту раскрывала религия, но религия, не имевшая ничего общего с той, которую Кити знала с детства и которая выражалась в мессе и вечерне во Вдовьем доме, где можно было встречаться с друзьями, или в заучивании славянских текстов. со священником; это была высокая, таинственная религия, связанная со многими прекрасными идеями и чувствами, в которые можно было не только верить, потому что так было сказано, но и которые можно было любить. | «Ничего, — смущенно ответил Константин. |
L=80 O=100 Вдруг моя тетя побледнела. «Как, три часа!» — воскликнула она. «Но ведь вечерня уже началась, а я забыла свой пепсин! Теперь я знаю, почему эта вода Виши лежала у меня на животе». <sent> Ему простили бы зачастие к скучным людям (которым к тому же в глубине души он тысячу раз предпочитал Вердюренов и все маленькое ядро), если бы он ради наглядного примера согласился отречься от них в присутствие верующих. </sent> Позже, когда в комнате никого не было, мама, знавшая, что Франсуаза все еще оплакивает своих родителей, умерших уже много лет, говорила о них ласково, задавая ей бесконечные маленькие вопросы о них и их жизни. | И поэтому, вероятно, не было ни одного из «верных» в кругу Вердюренов, кто любил бы их или верил, что любит их, так же нежно, как Сван. И все же, когда г-н Вердюрен сказал, что он не удовлетворен Сваном, он не только выразил свои собственные чувства, он невольно открыл чувства своей жены. Несомненно, Сван питал слишком особую привязанность к Одетте, о чем он не посвящал ежедневно г-жу Вердюрен; несомненно, та самая осмотрительность, с которой он пользовался гостеприимством Вердюренов, часто воздерживаясь от обеда с ними по причине, о которой они никогда не подозревали, и вместо которой они видели только беспокойство с его стороны, чтобы не отклонить приглашение в дом какого-нибудь «скучного» человека; несомненно, также, и несмотря на все предосторожности, которые он предпринял, чтобы скрыть это от них, постепенное открытие, которое они делали относительно его блестящего положения в обществе, — несомненно, все это способствовало их общему раздражению Сваном. Но настоящая, основная причина была совсем иной. Случилось то, что они сразу же обнаружили в нем запертую дверь, сдержанную, непроницаемую комнату, в которой он все еще молчаливо исповедовал себе, что принцесса де Саган не была гротескной, а шутки Коттара не были забавными; одним словом (и при всем том, что он ни разу не отказался от своего дружеского отношения ко всем им и не восстал против их догм), они обнаружили невозможность навязать ему эти догмы, полностью обратить его в свою веру, подобной которой они никогда не встречали ни у кого прежде. Они простили бы ему посещение домов «скучных» (которым, как оказалось, в глубине души он бесконечно предпочитал Вердюренов и все их маленькое «ядро»), если бы он согласился подать хороший пример, открыто отрекшись от этих «скучных» в присутствии «верующих». Но это было отречение, которого, как они хорошо знали, они были бессильны добиться. |
Subsets and Splits