uuid
stringlengths 36
36
| subject
int64 0
0
| topic
stringclasses 1
value | metadata
stringclasses 1
value | chunk
stringlengths 4
1.5k
|
|---|---|---|---|---|
3bfeb134-3915-43a2-bad2-ed02c75da621
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Предположим, что каждое из этих предложений является объявлением, висящим на стене здания. В случае (1 а) адресату сообщается, что в здании имеется солярий (о существовании которого, как предполагается, адресат ничего не знает) и что этот солярий к тому же работает. В случае (1 Ь), напротив, предполагается, что адресат знает о существовании солярия, и сообщается лишь то, что этот известный ему солярий (наконец) работает. Как можно видеть, говорящий по-разному оценивает возможность адресата отождествить объект, называемый словом солярий, и отражает результаты своей оценки с помощью различного порядка слов в предложении. В языке типа английского (где, в отличие от русского, детерминация грамматикализована) эти предложения различались бы в первую очередь артиклем (и, скорее всего, только им): в предложении типа (1 а) был бы употреблен так называемый «неопределенный артикль», в предложении типа (1Ь) — «определенный артикль». И в русском, и в английском языке, конечно, те же значения детерминации могли бы быть выражены и не столь лаконично — например, с помощью дополнительных лексем, конкретизирующих инструкции, которые говорящий дает адресату для правильного отождествления объекта; в частности, предложение (1 Ь) могло бы выглядеть как Наш солярий опять работает, где и наш, и (отчасти) опять являются лексическими указателями единственности и предполагаемой известности объекта солярий. Напротив, предложение (1 а) при его распространении должно было бы выглядеть как У нас
|
fa6b88cf-3411-45f6-a1ed-34b22c7caf4e
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
солярий. Напротив, предложение (1 а) при его распространении должно было бы выглядеть как У нас работает солярий: в случае предполагаемой неизвестности объекта в русском языке употребление притяжательных местоимений избегается.
|
6677ec20-3ad6-4b5d-87ce-65bebfc17a7d
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Перейдем теперь к обсуждению тех значений детерминации, которые могут становиться грамматикализованными в языках мира. Одним из самых важных противопоставлений внутри этой семантической зоны является противопоставление двух типов употреблений существительных. При употреблениях первого типа существительное обозначает один или несколько конкретных объектов (в данном случае не имеет значения, известны ли эти объекты участникам речевого акта или нет). При употреблениях второго типа существительное X вообще не обозначает никакой
286
Глава 6. Именные семантические зоны
конкретный объект: оно обозначает в целом класс объектов с именем X, не производя никакой внутренней «индивидуализации».
Первый тип употреблений обычно обозначается в литературе как референтные (наиболее распространенным английским термином является хресфс); второй тип употреблений — как нереферентные (англ. §епепс или поп-арес'фс).
Ниже в примерах из (2) слово человек употреблено референтно, в примерах из (3) — нереферентно.
(2) а) Я хочу видеть этого человека.
b) Из дома вышел человек с веревкой и мешком.
c) К вам приходил какой-то человек, пока вас не было дома.
(3) а) Писателей интересует внутренний мир человека.
b) Человек не может долгое время обходиться без воды и пищи.
c) Будь человеком, верни мне второй том Мельчука.
|
c06afe0d-a3d1-446e-b210-f87010606fad
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
c) Будь человеком, верни мне второй том Мельчука.
Принципиальное отличие употреблений типа (3) от употреблений типа (2) состоит в том, что первые не предполагают (и даже запрещают) для своей интерпретации использовать отличия одного человека от другого: они апеллируют к свойствам человека «вообще», любого (или эталонного) человека; именно поэтому ни к одному из случаев употребления слова человек в (3) нельзя задать вопрос какой? Это проявляется особенно ярко в употреблениях типа (Зс), где человек выступает в предикативной функции, т. е. является чистым обозначением свойства (будь человеком обозначает, грубо говоря, ‘начни иметь свойства <настоящих> представителей класса людей’); употребления типа (За-Ь) обычно называют родовыми (это понятие уже обсуждалось выше применительно к категории числа). Родовые и предикативные употребления составляют наиболее типичные контексты нереферентных употреблений.
|
ae6e0923-b8ee-433b-bcf0-76e114a7ae75
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Что касается референтных употреблений, то все они соотносятся с конкретными представителями данного класса объектов, и предполагают апелляцию к каким-то индивидуальным свойствам этих представителей, позволяющим отличить их от всех остальных. Существенно, что ни адресат, ни даже говорящий не обязаны уметь абсолютно точно указать объект, который они называют с помощью референтно употребленного существительного; главное — что такой объект в принципе существует. Иными словами, по поводу референтного употребления всегда можно задать вопрос какой X? — но среди ответов на этот вопрос вполне допустим и «не знаю».
Дальнейшая классификация референтных употреблений как раз и производится на основе того, что знает говорящий о референте существительного X и как он оценивает аналогичные знания адресата. Если говорящий предполагает, что адресат не в состоянии правильно отождествить объект, то такие именные группы называются неопределенными; в противном случае они являются определенными. Показатель неопреде-
§2. Детерминация
287
|
78652b8c-018e-42d2-8196-89999f4d089e
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§2. Детерминация
287
ленности предупреждает адресата о неизвестности референта (и часто является сигналом того, что следует ожидать от говорящего пояснений, ср. типичное начало текста: Вчера ко мне приходил один человек [неопределенность: ‘я знаю, а ты, я думаю, не знаешь, о ком идет речь’]. Этот человек... [определенность: ‘ты должен понять, что это тот человек, о котором только что шла речь’; как ни мало адресат пока о нем знает, но существенно, что этот тот же самый человек, а не какой-то еще]).
Возможна и более детальная классификация типов определенности и неопределенности: например, можно различать так называемую слабую неопределенность (‘я знаю, а ты, думаю, не знаешь’ — ср. вчера один человек сказал мне, что...) и сильную неопределенность (‘я не знаю, и ты, думаю, не знаешь’ — ср. вчера какой-то человек подошел ко мне и сказал, что...). Такие дополнительные различия, однако, чаще выражаются с помощью лексических или словообразовательных средств, чем с помощью граммем детерминации. Так, русские неопределенные местоимения с кое- обычно выражают слабую неопределенность (ср. Мне нужно еще кое-что сделать к ‘я знаю, что именно, но не считаю нужным сообщать’), а местоимения с -нибудь — сильную неопределенность (сделайте же что-нибудь! ~ ‘я не знаю, что, и мне безразлично, что именно’).
|
43f254eb-09d5-4da2-949a-9f877081d488
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Системы грамматического выражения детерминации в языках мира в целом можно разделить на два типа. В системах первого типа (они, пожалуй, наиболее распространены) основным является противопоставление референтных и нереферентных употреблений. Именно такие системы имеются в тюркских, иранских и многих африканских языках. В системах этого типа не всегда имеются специализированные морфологические показатели референтности и нереферентное™; часто референтное™ передается с помощью других граммем (так, только у референтных существительных маркируются падежные роли или граммемы числа).
Интересный способ выражения референтности встречается в некоторых языках банту, где нереферентные существительные имеют особую форму префиксального (классно-)числового показателя — с так называемым аугментом, или дополнительной начальной гласной (ср. бемба 1-с'ПаЬо ‘книга вообще [нереф]’ уз. сНаЬо ‘конкретная известная или неизвестная книга’ [реф]; см. [Огуйп 1984: 61])5).
Другой тип грамматикализации детерминации менее распространен, зато гораздо лучше представлен в западноевропейских языках. «Западноевропейские» системы различают преимущественно определенность и неопределенность, с тенденцией трактовать и нереферентные употребления — в зависимости от контекста — как определенные либо
|
ac76fd6c-93b0-4f60-a3df-de70596c2aef
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
5* Следует иметь в виду, что не все языки банту различают две формы именных префиксов, а среди тех, которые различают, не все используют это противопоставление для выражения референтности. Эта проблема подробно исследуется в [Аксенова 1987]; ср. также [Мельчук 1998: 348 и 370].
288
Глава 6. Именные семантические зоны
неопределенные, не выделяя их в специальный класс. (Впрочем, иногда для выражения нереферентное™ используется «нулевой артикль», т. е. отсутствие показателей определенности и неопределенности; это особенно характерно для английского языка, но встречается и в других языках. Следует иметь в виду, что нулевой артикль является также стандартным средством выражения неопределенности во множественном числе.)
Из сказанного следует, что частое в лингвистической литературе отождествление детерминации с противопоставлением по определенно-сти/неопределенности не совсем точно и происходит под имплицитным влиянием западноевропейской модели. С универсально-типологической точки зрения как определенность, так и неопределенность являются частным случаем референтное™, а иерархически доминирующее противопоставление по референтности/нереферентности имеет гораздо более важное значение.
|
c07d2bf5-87ca-426c-8cbe-d3dbd9c6644c
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Показатели детерминации (артикли) часто выступают в виде клитик, а не аффиксов (т. е. являются аналитическими); аналитичность показателей детерминации может сопровождаться их неполной грамма-тикализованностью (в частности, контекстной вытеснимостью). Морфологические показатели детерминации (суффиксальные артикли) имеются в албанском, румынском, армянском, скандинавских, мордовских и других языках (неопределенный артикль при этом либо отсутствует, как в исландском или в мордовских языках, либо является аналитическим, как в албанском, румынском, восточно-армянском, и остальных скандинавских языках; в западно-армянском суффиксальное выражение имеют как определенный, так и неопределенный артикли).
В заключение мы хотели бы коснуться еще одного аспекта категории детерминации — ее особо тесной связи с некоторыми другими категориями имени и глагола как в плане выражения, так и в плане содержания. На первом месте в списке таких категорий стоит, безусловно, число. Показатели числа и детерминации часто выражаются кумулятивно (как, например, в скандинавских языках); более того, само числовое противопоставление может использоваться для выражения граммем детерминации. Один из вариантов такого использования мы наблюдали в тюркских языках, где количественная неохарактеризованность объекта свидетельствует о его нереферентности. Другой вариант представлен в русском языке, где имеется устойчивая связь между нереферентностью и множественным числом (см. выше).
|
a11d9fa6-f614-4a96-b8fd-168f785cb989
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Аналогичная связь в русском языке существует в ряде случаев между нереферентностью прямого дополнения/подлежашего и их генитивным оформлением, а также между нереферентностью аргумента и несовершенным видом глагола, так что в противопоставлениях типа Я получил письмо ~ Я не получал писем одно и то же семантическое содержание выражается с помощью трех различных именных и глагольных категорий.
Ключевые понятия
289
В русском языке имеется также корреляция между неопределенностью объекта и ирреальным наклонением глагола (ср. Он ищет девушку, которая знает язык кечуа [может иметься в виду определенная скрывшаяся девушка] ~ Он ищет секретаршу, которая знала бы язык кечуа [но которой, возможно, не существует в природе]); еще более сильной такая корреляция является в современных романских языках (она была отмечена уже в классической латыни).
♦ ♦♦
Ключевые понятия
Базовые (= «количественные») значения граммем категории числа: единичность, двойственность, множественность; тройственное и паукаль-ное число. Связь между количественными значениями и дискретностью существительного. Типы недискретных объектов: вещества, совокупности, свойства. Совокупность и понятие собирательности. «Индивидуализация» (сингулятивность) и «деиндивидуализация» (собирательность) объектов; словообразовательное и лексическое выражение собирательности и сингулятивности. Использование граммем числа для выражения собирательности и сингулятивности.
|
6f8e7a4e-8883-460a-af39-724ebcec312a
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Другие неколичественные значения граммем числа: родовое, видовое, эмфатическое, аппроксимативное, неопределенное. Грамматический статус числовых противопоставлений и проблема «инварианта» числовых граммем.
Выражение количественных значений в глагольных словоформах. Значение множественности актантов; мультисубъектность и мультиобъ-ектность.
Детерминация как указание на тип объекта и на возможность отождествить слово с его конкретным референтом («имя» с «вещью»).
Референтные («конкретные») и нереферентные («обобщенные») употребления. Типы референтных употреблений: определенность, сильная и слабая неопределенность. Типы нереферентных употреблений: родовое и предикативное.
Грамматические системы выражения детерминации в языках мира. Системы, ориентированные на противопоставление референтность ~ нереферентность и на противопоставление определенность ~ неопределенность. Способы выражения детерминации в языках мира. Артикли (грамматические показатели детерминации).
Связь детерминации с другими грамматическими категориями. Детерминация и число; связь с падежом существительного; видом и наклонением глагола.
290
Глава 6. Именные семантические зоны
Основная библиография
|
50ca4c7e-e304-427f-ba47-c9a721c592a0
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
290
Глава 6. Именные семантические зоны
Основная библиография
Существует довольно значительная литература, посвященная проблемам грамматического статуса числовых значений в разных языках, возможности инвариантного описания граммем числа и связанным с этим общим проблемам теории грамматики (для обсуждения которых число всегда было удобным «полигоном»). Одной из первых работ на эту тему является [Есперсен 1924]; отметим также (применительно к русскому языку) [Реформатский 1960; Исаченко 1961; Зализняк 1967: 55—62; Ревзин 1969; Зализняк/Падучева 1974; Булатова 1983]. Особое место в этом ряду занимают работы, посвященные описанию слов р1игаИа 1ап-шт и другим проявлениям числовой дефектности; различные взгляды на эту проблему изложены, в частности, в [Мельчук 1985; Поливанова 1983 и \У1ег2Ыска 1988] (к анализу и критике концепции Вежбицкой см. также сборник [Фрумкина (ред.) 1990]).
Из работ по типологии числа и собирательности отметим [Меновщиков 1970; Гузев/Насилов 1975; Смирнова 1981; Гак/Кузнецов 1985 и Кибрик 1985]; выражение множественности аргументов в глаголе анализируется в [УсНгеп’оегк 1985; Оэг'е 1986 и Долинина 1998].
|
ea33039a-3076-497f-ba4f-492668e3592a
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Классической работой по теории и типологии детерминации является [Бюлер 1934]. Среди более современных теоретических исследований можно выделить монографии [Кгйтзку 1972 и На\укт$ 1978]; очень информативный обзор и подробная библиография проблемы, а также анализ русского материала содержатся в статье [Крылов 1984]. Русские и славянские данные являются также предметом анализа в сборнике [Николаева (ред.) 1979] и статье [СНуапу 1983]. Обсуждение проблем детерминации в контексте более общих проблем семантики и теории референции можно найти в [Падучева 2002: 79-107 е! ра8$1т]. Семантика русских неопределенных местоимений обсуждается в [Левин 1973 и Селиверстова 1988], о неопределенных местоимениях в типологическом аспекте см. [Назре1таФ 1997]. Специально о противопоставлении по референтности-нереферентности в разных языках см. [ОтЗп 1978 и 1984: 387-435], а также [Джусти 1982 и Аксенова 1987].
Взаимодействию категорий числа и детерминации в рамках так называемой «квантификации» имен посвящена довольно большая логиколингвистическая литература, имеющая отношение в первую очередь к семантике и теории референции (но грамматико-морфологические проблемы в этом круге исследований также затрагиваются). Отметим по крайней мере следующие работы: [Кронгауз 1984; Падучева 2002: 79-107 е1 раззт; Вит 1985; Та1ту 1985; Булыгина/Шмелев 1988; ВасЬ е( а1. (еб$.) 1995].
|
777659c1-6fcb-4282-bebf-789c8a740459
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Для общей ориентации в данной проблематике могут быть полезны следующие статьи из [Ярцева (ред.) 1990]: «Число» и «Собирательность» (В. А. Виноградов), «Референция» (Н. Д. Арутюнова), «Местоимения» (С. А. Крылов и Е. В. Падучева), «Определенность» (Т. М. Николаева), «Артикль» (В. А. Виноградов).
Глава 7
Глагольные семантические зоны
В данной главе будет предпринят обзор основных морфологически выражаемых семантических глагольных граммем (и близких к ним дери-ватем). Целесообразно выделять две крупные семантические зоны таких глагольных значений: аспектуально-таксисную и модальную. Значения, принадлежащие к этим двум зонам, противопоставлены друг другу прежде всего как «объективные» (описывающие некоторые реальные параметры ситуации, преимущественно связанные с физическим временем) и «субъективные» (описывающие оценку говорящим реальных ситуаций и/или ситуации, не существующие в реальном мире). Конечно, и между этими двумя типами значений возможно взаимодействие (так, вторичные значения ряда аспектуальных граммем включает достаточно отчетливый оценочный — т. е. модальный — компонент), но все же если проводить какую-то границу внутри глагольных категорий в целом, то наиболее бесспорной «демаркационной линией» окажется именно та, которая разделяет аспектуально-таксисные и модальные значения.
|
546a92e5-9d0e-4710-97b4-d27056f8e296
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
В первом разделе данной главы будут кратко рассмотрены основные аспектуальные значения (категория таксиса была охарактеризована выше в Гл. 5, 4.5, в связи с категорией временного дейксиса); во втором разделе будет дан обзор модальных значений глагола.
За пределами нашего рассмотрения практически полностью остаются значения глагольной ориентации (т. е., прежде всего, значения пространственной модификации действий и производные от них, ср. Гл. 2, 2.3)\ эта семантическая зона, очень важная для понимания природы многих глагольных категорий, тем не менее относительно слабо грамматикализована в естественных языках и соответствующие значения в большей степени относятся к сфере словообразования, чем к сфере грамматики1'. Последняя важная группа «вербантов» — показателей залога и актантной деривации — также была рассмотрена ранее в Гл. 3, поскольку среди значений этого типа доля синтаксических (и коммуникативно-прагматических) элементов является самой высокой.
Интересным опытом типологии таких значений является работа [Та1ту 1985].
292
Глава 7. Глагольные семантические зоны
§1. Аспект
1.1. Общее представление о глагольном аспекте
|
422e32dd-fd9d-4b00-8dd2-3f04588f27c9
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§1. Аспект
1.1. Общее представление о глагольном аспекте
При всем разнообразии аспектуальных категорий, у них есть одно общее свойство — собственно, то, что и позволяет рассматривать их как элементы единого класса. Это свойство сводится к тому, что аспек-туальные категории определяют ситуацию с точки зрения характера ее протекания во времени (длительности, повторяемости, наличия результата и т. п.). В отличие от категорий времени и таксиса, аспект никак не связан с внешней по отношению к данной ситуации «точкой отсчета» (будь то момент речи или какая-то произвольная ситуация); он характеризует ситуацию «изнутри» (и в ее динамике), и потому уже в ранних работах по аспектологии вид метафорически определялся как «внутреннее время» глагола (сама эта формулировка принадлежит французскому лингвисту Гюставу Гийому). Аспектуальные категории дают возможность представить одну и ту же ситуацию по-разному, выделить те или иные ее стадии, важные для говорящего; сама возможность такого выбора образует не всегда заметный модальный потенциал аспектуальных категорий, обладающих латентной субъективностью (на что, между прочим, указывает и сама форма этого термина — аспект, то есть, собственно, «взгляд», «точка зрения», «способ видеть»).
|
7f59521c-c1b5-4cd8-9335-f7070c14938b
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Замечание. О терминах «аспект» и «вид». До начала XIX в. в европейской грамматической традиции термин «аспект» отсутствовал: соответствующие категории глагола назывались «временами» (точнее, как «временные» описывались любые глагольные формы, выражающие аспектуальные или временные значения, в том числе и те, которые выражали аспект и время кумулятивно — такой системе следует, например, и русская грамматика М. В. Ломоносова). Русский термин «вид» восходит к греческому еШов\ этот последний обозначал у античных авторов словообразовательную производность лексем (и различные словообразовательные значения). В современном значении термин «вид», как считается, начинает употребляться у славянских грамматиков уже с XVII в., и к XIX в. такое понимание вида все больше утверждается в русской грамматической традиции (некоторые филологи XIX в. — как, например, К. С. Аксаков — вообще не считали нужным выделять у русского глагола категорию времени). О различии категорий времени и вида в древнегреческом языке писал в середине XIX в. и немецкий индоевропеист Георг Курциус.
|
d3ecd3e5-bbfb-448f-842b-f1ff0f33bddd
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
В западноевропейской лингвистике термин азрес( впервые появляется в 30-е гг. XIX в. во французском переводе «Пространной русской грамматики» Н. И. Греча [СПб., 1827] и затем из французского языка заимствуется в английский — первоначально именно как простой эквивалент русского слова «вид». Несколько позже в немецкой лингвистической литературе для обозначения того же самого понятия (т. е. видовой оппозиции «славянского» типа) начинает использоваться предложенный К. Бругманом термин АкИопвап. Эта межъязыковая эквивалентность удерживается до 1908 г., когда шведский славист Сигурд Агрелль предложил использовать термин АкНопвап для обозначения того комплекса из нескольких
§ 1. Аспект
293
десятков словообразовательных значений, которые в славянских языках передаются глагольными префиксами (начинательность, повторяемость, интенсивность и т.д., и т. п.), а термин азрес! (нем. Азрек!) закрепить за парой «совершенный вид ~ несовершенный вид». Так на основе изначально синонимичных обозначений-переводов возникло новое терминологическое противопоставление: нем. АзрекI ~ АкИопзап, англ, азресI ~ АкИопзап, русск. вид ~ совершаемость (встречаются также варианты способ действия и видовая направленность). Такое словоупотребление оказалось на удивление долговечным2* и особенно прочно утвердилось в славистике (ср., в частности, [Исаченко 1960]), где распространено и до сих пор.
|
c754b148-2f6a-44ec-aed9-4a0837b95f29
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
На этом, однако, перипетии аспектологической терминологии отнюдь не закончились. С появлением работ Ю. С. Маслова и 3. Вендлера о семантической классификации предикатов возникла необходимость как-то обозначить результат этой классификации (т.е. ввести родовой термин для понятий «состояние», «процесс», «событие» и др.). Проницательный читатель, вероятно, уже догадался, что в качестве таких терминов поочередно предлагались и азрес!, и АкИопзаг!, в результате чего смешение понятий достигло критической точки, и целый ряд ведущих аспектологов в 70-е гг. выдвинул спои (к сожалению, не во всем совпадающие) предложения по ликвидации аспектологической «вавилонской башни». Все же можно считать, что в настоящее время термин азрес! принято в основном связывать с группой «количественно-линейных» грамматических значений глагола (морфологически выражаемых как в славянских, так и во многих других языках мира), понятия «состояние», «процесс» и т. п. соотносят с недавно предложенным родовым термином асИопаШу (в русской традиции ему в основном соответствует эквивалент семантический — или аспектуальный — тип предиката), а термин АкИопзаП в грамматической типологии не используется, так как точный смысл ему в этой сфере придан быть не может. В русской типологической литературе закрепляется тенденция использовать термин вид применительно к славянской оппозиции совершенный ~ несовершенный вид, а термин аспект — для описания любых грамматических противопоставлений, принадлежащих данной
|
58222c9c-3e32-4ef5-9bb5-c68c19159dd3
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
вид, а термин аспект — для описания любых грамматических противопоставлений, принадлежащих данной семантической зоне (так что славянский вид оказывается, вообще говоря, частным случаем универсального аспекта). На такой узус ориентирован и перевод «Курса общей морфологии» И. А. Мельчука (ср. [Мельчук 1998: 92]); в данной книге мы также будем ему следовать.
|
f5184493-d854-4a45-9932-004206ee513b
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Аспект принадлежит к числу тех грамматических категорий, которые наиболее тесным образом связаны с семантикой исходной (глагольной) лексемы. Действительно, не всякая ситуация может быть, так сказать, повернута под произвольным углом зрения: это зависит от ее внутреннего устройства. Если ситуация по самой своей природе не обладает длительностью, ее нельзя представить как длящуюся; если ситуация по самой своей природе не имеет результата, то в ней невозможно выделить ре-
2* Хотя его и нельзя признать удачным: значения, называемые «совершаемостями», не объединяет ничего, кроме префиксального способа их выражения, а термин вид все-таки апеллирует к семантике соответствующих граммем. Но если в славистике традиционное использование такой терминологии еще в какой то мере возможно, то попытки переноса терминов АкИопзаП/совершаемостъ в типологию успешными, по понятным причинам, не были (в таких случаях термин совершаемость фактически оказывается просто синонимом термина аспект в широком смысле).
294
Глава 7. Глагольные семантические зоны
|
f060d86f-44ff-4550-b7e7-cad3d6cb1d28
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Глава 7. Глагольные семантические зоны
зультативную фазу, и т. п. Тем самым, аспектуальные противопоставления естественным образом участвуют в классификации глагольной лексики — просто в силу того, что к одним лексическим классам могут быть применены одни противопоставления, а к другим — другие. При описании семантических грамматических категорий мы уже не раз сталкивались с конфликтом между «индивидуализмом» лексики и «всеобщностью» грамматики — неизбежное следствие обязательного характера грамматических противопоставлений, но, может быть, именно аспект (в силу его наибольшей близости к словообразовательным значениям) доводит этот конфликт до наибольшей остроты. В грамматических системах естественных языков сравнительно редко встречаются чисто словоизменительные (и при этом парадигматически полные) аспектуальные противопоставления; аспект имеет тенденцию превращаться в словоклассифицирующую грамматическую категорию (как это, скорее всего, имеет место в славянских языках) или оставаться в границах более или менее продуктивного словообразования (фактически, именно аспектуальные значения и образуют основную массу упоминавшихся выше «совершаемостей»). Если все же аспект выражается словоизменительной граммемой, то, как правило, в таких глагольных системах возникают дефектные парадигмы (ср. английский прогрессив, невозможный у стативных глаголов) и/или обширные зоны нейтрализации (ср. характерное отсутствие видовых противопоставлений не в прошедшем времени в романских языках).
|
20d9b2e4-2041-43ab-9e95-5b2ad32fbae4
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Все эти положения можно считать в современной аспектологии общепризнанными; более спорным является вопрос о классификации аспек-туальных граммем.
1.2. Количественная аспектуальность
Следуя, в частности, за С. Диком [01к 1989] и И. А. Мельчуком [1998], мы выделяем внутри аспектуальной зоны прежде всего количественные и линейные группы значений3’. Это деление представляется самым важным, хотя отнюдь не все естественные языки формально противопоставляют даже эти два крупных аспектуальных типа (в частности, совмещение в одном показателе «количественной» многократности и «линейной» длительности — типологически весьма распространенный прием, свойственный, например, всем славянским, и, в несколько меньшей степени, романским языкам).
Количественный аспект («глагольная множественность») в целом является наименее грамматикализованным; его связи со словообразованием оказываются особенно тесными (а словообразовательная реализация
3’ Значения второй группы С. Дик называет «фазовыми» (этот термин используется ниже в другом смысле, см. 1.4), а И. А. Мельчук — «аспектами Ш-У»; состав и классификация этих значений у обоих авторов не совпадают с предлагаемым нами вариантом (отметим также, что в [Мельчук 1998] «дистрибутивом» называется выражение множественности аргументов глагола).
§ 1. Аспект
295
|
eb10da5a-cba2-4dd4-b18d-f3400b081e72
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 1. Аспект
295
этих значений — наиболее частой). Значения количественного аспекта характеризуют ситуацию с точки зрения ее повторяемости. Исчисление возможных типов множественности ситуаций (на большом типологическом материале) было недавно предложено в книге [Храковский (ред.) 1989], и мы не будем его здесь подробно воспроизводить. Отметим лишь основные семантические противопоставления внутри этой зоны:
• итератив с многочисленными разновидностями (ситуация полностью повторяется через определенные промежутки времени, с той или иной периодичностью: один раз, часто, редко, регулярно и т. п.), в том числе хабитуалис (регулярно повторяющиеся ситуации, «привычные» действия, становящиеся характеристиками свойств субъекта, ср. контексты типа он курит, он собирает марки, он пишет стихи)А};
• мультипликатив, обозначающий единый множественный акт, состоящий из отдельных повторяющихся мгновенных квантов (ср. ситуации типа кашлять, мигать, стучать)', единичный квант мультипликативной ситуации выражается семельфактивом (ср. кашлянуть, мигнуть, стукнуть)', мультипликатив и семельфактив параллельны собирательному и сингулятивному значению у имен (и в ряде языков даже выражаются теми же морфологическими средствами);
|
3dd85360-091d-4847-8255-a357c5d05675
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
• разного рода дистрибутивы, обозначающие такой тип (неполного) повторения ситуации, при котором происходит последовательный «перебор» единичных представителей определенного актанта: ср. контексты типа Все поразъехались кто куда; Листья пооборвало ветром; Он перепробовал все кушанья (перечитал все, что нашлось в библиотеке) и т. п.
Эти противопоставления являются независимыми друг от друга и, в частности, могут сочетаться в пределах одной глагольной словоформы (например, весьма распространен итеративный или хабитуальный мультипликатив, ср.: Прошлой зимой дети все время кашляли [~ болели] и т. п.).
Конечно, в конкретных языках каждая из указанных зон может разрабатываться с гораздо большей степенью детальности; встречаются и очень своеобразные комбинации количественного аспекта с другими типами значений. Так, например, в селькупском языке, известном (как и другие самодийские языки) своим исключительно богатым глагольным словообразованием, выделяются по крайней мере три производные глагольные формы только с хабитуальным значением:
1) узитатив с суффиксом -(к)ку- ‘иметь обыкновение [постоянно] V’;
|
5cd6ea03-451e-483c-af8a-dd539cd86f89
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
1) узитатив с суффиксом -(к)ку- ‘иметь обыкновение [постоянно] V’;
4* Хабитуалис занимает среди итеративных значений особое положение, отличаясь от них во многих существенных деталях; его основной содержательной особенностью является то, что появление у динамической ситуации хабитуального осмысления автоматически превращает ее в нединамическую (т. е. в описание «свойства», а не «процесса»). Типологически, хабитуалис также часто реализуется как самостоятельная граммема, не совмещенная ни с итеративом, ни с другими аспектами.
296
Глава 7. Глагольные семантические зоны
2) квалитатив с суффиксом -(у- ‘характеризоваться тем, что [постоянно] V’ (например, кику- ‘качаться’ ~ кик-1у- ‘быть шатким’); и
3) капацитив с суффиксом -(у)г- ‘уметь V; заниматься V постоянно’ (символ V используется как сокращенное обозначение исходного глагола).
Все эти производные относятся к хабитуальному типу, поскольку обозначают некоторую регулярно воспроизводимую ситуацию, но сверх того каждой из них присущи дополнительные семантические особенности (причем не обязательно связанные с аспектуальными значениями). Заметим для полноты картины, что в селькупском языке кроме того имеются отдельные суффиксальные показатели для субъектного и объектного дистрибутива, мультипликатива, семельфактива и еще нескольких разновидностей собственно итератива (подробнее см. [Кузнецова и др. 1980: 219, 232-233 е( ра$$1т[).
|
7ff390c3-bc27-45d6-a103-2ec4ed4cce35
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Другим характерным случаем совмещения аспектуального и неаспек-туального значения является распространенная комбинация раритива (одна из разновидностей итератива, обозначающая воспроизведение ситуации с периодичностью ниже нормальной: ‘изредка’, ‘время от времени’) и аттенуатива (то есть показателя, обозначающего пониженную интенсивность действия — тип значений, который к аспектуальной области не относится). Такие специальные показатели со значением типа ‘редко и мало/слабо’ (или ‘редко и плохо’, с добавлением пейоративного компонента) распространены необычайно широко и засвидетельствованы, в частности, в славянских (ср. такие русские производные глаголы, как позвякивать, почитывать, поругивать, побаливать и т. п.), в романских (ср. французские производные типа ёстаШег ‘писать редко и/или плохо’ — практически единственный массовый, хотя и непродуктивный, образец суффиксального глагольного словообразования, сохранившийся в современном языке), в уральских и во многих других языках мира. Сходным образом, очень частотно совмещение итератива и интенсива (т. е. значений типа ‘часто’ и типа ‘сильно’/’много’) — оно наблюдается в семитских, австронезийских, уральских и многих других языках.
1.3. Линейная аспектуальность
|
c8ddde17-10c1-4992-a3c5-8d1c73b6bae7
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
1.3. Линейная аспектуальность
Линейный аспект, связанный с выделением различных качественно неоднородных фрагментов внутри ситуации, организован более сложно. Каждая граммема линейного аспекта указывает на то, что в некоторый фиксированный момент или период времени I (в дальнейшем мы будем говорить об этом периоде как о «времени наблюдения») реализован один из многих возможных для данной ситуации фрагментов (в частности, может быть реализована и вся ситуация в целом).
Понятие «времени наблюдения» (ср. также понятие «юрю йте» в [К1ет 1994]) очень важно для описания аспектуальной семантики линейного типа. Действительно, что означает, например, утверждение типа Лодка плыла к берегу'! Это
§ 1. Аспект
297
|
e1a13c6c-dc0c-4995-a25a-160f827f2697
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 1. Аспект
297
означает, что в тот момент, когда говорящий впервые обратил внимание на лодку, она уже начала движение в направлении берега, и весь последующий период «времени наблюдения» — пока говорящий не перестал ею интересоваться — это движение продолжалось. Если бы в начале времени наблюдения движения лодки к берегу не было, а в середине времени наблюдения это движение началось, то такая ситуация была бы обозначена говорящим как Лодка поплыла к берегу. Наконец, если бы на время наблюдения пришелся момент достижения лодкой берега, то говорящий обозначил бы эту ситуацию как Лодка приплыла к берегу. Здесь существенно, что ложа, которая плыла к берегу, в некоторый момент, безусловно, начала движение и в некоторый другой момент, скорее всего, его закончит — но говорящий, выбирая форму плыла, сообщает о том, что эти два эпизода не попали в его момент наблюдения (а не о том, что они вообще не имели или не могут иметь места). Это и означает, что аспект (во всяком случае, линейный аспект), как мы уже отмечали, описывает не столько физическую реальность, сколько способ ее восприятия говорящим.
Само время наблюдения может быть эксплицитно задано контекстом (ср. Когда капитан поднялся на мостик, лодка уже плыла к берегу или В подзорную трубу капитан видел, как лодка плыла к берегу и т. д., и т. п.), но может и никак не эксплицироваться, поскольку сама аспектуальная форма уже содержит необходимую информацию.
|
24ee2bca-f62a-45e8-98ba-04cca350b24e
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Для описания линейного аспекта необходимо располагать сведениями о том, как в естественных языках может представляться структура ситуации.
Наиболее существенны следующие пять фрагментов ситуации (ср. [ОПс 1989; ЗткЬ 1991; К1ет 1994] и др.): начало (момент перехода от состояния ‘ситуация не имеет места’ к состоянию ‘ситуация имеет место’), конец (момент обратного перехода), середина (промежуток между началом и концом), подготовительная стадия (состояние, такое что имеются признаки начала ситуации), результирующая стадия (состояние, наступающее после конца ситуации); в последних двух случаях состояние, как правило, приписывается субъекту или объекту ситуации. Последние две стадии называются внешними, остальные — внутренними.
Очевидно, что не каждая ситуация может иметь все пять стадий: подготовительная и результирующая стадии могут отсутствовать у любой ситуации; далее, ситуации, называемые мгновенными, не могут иметь срединной стадии (т. е. не могут иметь длительности): как уже отмечалось в Гл. 4, 3.3, с точки зрения языка у этих ситуаций момент начала и момент конца совпадают. Предельные процессы, в отличие от непредельных, имеют точно определенную конечную стадию и наступающее вслед за ней результирующее состояние: если некто закрывает дверь [предельный процесс], мы знаем, что в нормальном случае он закроет дверь [наступит момент достижения предела] и после этого дверь будет закрыта [начнется результирующее состояние — в данном случае, приписанное объекту].
|
1df5d7d8-bfdb-4624-8ca2-aa276553bf0c
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Показатели линейной аспектуальности указывают на то, что в период наблюдения имеет место одна из перечисленных выше стадий.
298
Глава 7. Глагольные семантические зоны
Существуют два основных показателя внешних стадий — проспектив (маркирующий подготовительную стадию) и результатив (маркирующий результирующую стадию) — и два основных показателя внутренних стадий — дуратив (маркирующий срединную стадию) и пунктив (маркирующий любую из двух мгновенных стадий, т. е. начало или конец ситуации, а также ситуацию в целом, если она представляет собой мгновенное событие, не имеющее длительности). Здесь, однако, начинаются сложности, связанные со взаимодействием грамматической семантики аспектуальных показателей и лексической семантики глагола.
Поскольку наибольшие сложности связаны с употреблением пунктив-ных показателей, мы разберем их наиболее подробно в следующем разделе, а сейчас кратко охарактеризуем остальные аспектуальные показатели.
|
c1a13b76-a771-4ca0-9830-cf4e5248b75c
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Показатели проспектива (с общим значением ~ ‘X таков, что позже произойдет Р’) встречаются несколько реже остальных показателей линейного аспекта и оказываются менее грамматикализованными. Обычно они выражаются глаголами движения типа идти (ср. англ. Ье §от§ ю, франц. а11егЬ) и т. п.); их грамматикализация часто приводит к развитию у них более общего значения будущего времени (подробнее см. [РЫзсЬ-тап 1982]; это еще один пример эволюции аспектуальных показателей во временные). Во многих описательных грамматиках проспективность и будущее время смешиваются (часто проспективные формы служат стандартным переводом форм будущего времени европейских языков): важным отличительным признаком проспективного значения является его способность свободно сочетаться со значением прошедшего времени.
|
b4462326-f366-443d-acf9-ea02f7b233c4
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Показатели результатива (с общим значением а ‘X таков, что раньше имело место Р’) прежде всего описывают естественный результат предельного процесса (ср. объектный результатив в машина сломана, дверь открыта, субъектный результатив в русск. диал. он уехавши, разг. он выпивши — единственное бесспорное заимствование диалектной формы субъектного результатива в общеразговорный язык). Эти показатели существуют во многих языках мира и были подробно описаны в исследовании [Недялков (ред.) 1983] (сам термин «результатив» был независимо предложен в работах (Недялков и др. 1974 и Созегш 1976]). Диахронически, показатели результатива имеют тенденцию эволюционировать в показатели перфекта (см. ниже), а впоследствии — в показатели прошедшего времени (пунктивного типа или нейтрального в аспектуальном 5
5* Описание франц. о11ег как показателя временной дистанции (ср. [Мельчук 1998: 75]), по-видимому, менее точно: основное значение данной конструкции именно в том, что в момент наблюдения существуют предпосылки к совершению Р, а скорое наступление Р является прагматическим следствием этого факта (частым, но, вообще говоря, не обязательным). Существенно также, что в прошедшем времени, которое у этой конструкции тоже возможно (ср. еНе аЧаН 1отЬег ‘она уже готова была упасть/она чуть не упала’), проспективное значение, тшши тишпШз, сохраняется, а контекстный эффект близкого будущего, естественно, полностью утрачивается. Подробнее см., например, [Ргапске! 1989].
§ 1. Аспект
299
|
f1d4b622-32b1-4be6-aa25-26325e66235f
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 1. Аспект
299
отношении: такая эволюция имела место в истории русского, немецкого, французского и многих других языков).
|
edd761b3-ccab-45cf-8bb2-419074a83ab7
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Семантическая специфика перфекта (англ, рефс! или аМепог) требует некоторых комментариев. Отражая начальный этап эволюции результати-ва в сторону прошедшего времени, перфект сочетает свойства как аспек-туальных, так и таксисно-временных граммем. В отличие от результатива, перфект обозначает не актуальное состояние, а некоторую предшествующую ситуацию, но, в отличие от прошедшего времени (или таксисной граммемы предшествования), перфект обозначает не всякую предшествующую ситуацию, атакую, последствия которой (не обязательно естественный результат!) существуют в момент наблюдения. Наиболее обычной (а часто и единственной в языке) разновидностью перфекта является такая, в которой момент наблюдения совпадает с моментом речи, а предшествующая ситуация относится к прошлому; возможен, однако, перфект, относящийся к плану прошедшего и будущего времени. Так, английский перфект в предложении типа Уо/?и Иав Иеагё аЬош И ‘Джон об этом слышал’ сообщает информацию двоякого рода: во первых, что в некоторый момент в прошлом имела место ситуация Уо/ш Иеагё аЬош /7 ‘Джон об этом услышал’; во-вторых, что этот факт имеет значение для характеристики Джона в момент речи (например, если говорящий хочет сказать, что имеет дело со сведущим человеком, или с не в меру любопытным человеком, и т. п. — одним словом, если говорящий хочет ответить на вопрос «каков Джон?» в большей степени, чем на вопрос о том, что происходило с Джоном в прошлом). По этой причине типичные формы перфекта (в отличие от
|
de659de7-c108-42d9-b7a4-2f2b8706a8c3
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
о том, что происходило с Джоном в прошлом). По этой причине типичные формы перфекта (в отличие от форм прошедшего времени) не сочетаются с обстоятельствами «точного времени» (типа ‘вчера’, ‘в прошлую пятницу’ и т. п.).
|
527ac555-40f9-494e-b2c9-41f4578d26c0
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Таким образом, в целом перфект можно охарактеризовать как «ослабленный результатив», описывающий не конкретное, лексикографически детерминированное состояние, возникшее в результате завершения действия, а любой (пусть даже косвенный) результат ситуации, релевантный в последующий момент (обычно в момент речи) — так сказать, любое «эхо» ранее имевшей место ситуации, если это «эхо» еще звучит в тот момент, когда говорящий описывает ситуацию.
Грамматически выраженный перфект встречается, по-видимому, несколько менее, чем в половине языков мира (ср. [ОаЫ 1985 и Ву-Ьее е1 а1. 1994]) и чаще всего выражается (как и результатив) аналитическими конструкциями со вспомогательными глаголами. Из европейских языков перфект представлен, например, в английском, испанском, греческом, болгарском, финском; в итальянском, немецком и французском он находится в стадии исчезновения (в современном французском языке почти завершившейся)6'. Древнерусский перфект (состоявший
6) В письменном французском языке сохраняется противопоставление форм раш сотрозё (исторически, формы перфекта) формам ршё 51тр1е (в разговорном языке практически утраченным); при этом первые описывают события, тесно связанные с миром говорящего
300
Глава 7. Глагольные семантические зоны
из л-причастий и форм вспомогательного глагола быть) в современном языке эволюционировал в прошедшее время, а противопоставленный ему аорист в современном языке утрачен.
|
1466507b-55a1-4280-9738-72050fbaba0a
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Что касается аспектуальных показателей срединной стадии ситуации, то они, как уже было сказано, в первую очередь сочетаются с обозначениями состояний и процессов, т. е. ситуаций, имеющих длительность. Однако разные типы таких ситуаций могут иметь различную сочетаемость с показателями длительности.
С одной стороны, язык может маркировать срединную фазу одним и тем же способом у состояний и процессов; в этом случае в языке представлен стандартный показатель дуратива.
|
2bb7692a-adb0-4932-b581-91cf25a8be46
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
С другой стороны, язык может маркировать срединную фазу только у таких ситуаций, для которых противопоставление начальной, срединной и конечной фаз может быть релевантно, т. е. у процессов (и особенно у предельных процессов). Гомогенные состояния, которые в каждый момент времени тождественны сами себе, с точки зрения такой системы в специальном выделении одной из их фаз не нуждаются, поскольку все их фазы одинаковы. Таким образом, в языке оказывается представлен не просто показатель «длительности», а показатель «динамической», т. е. качественно неоднородной длительности; иначе говоря, формы типа знает [состояние] и типа пишет [процесс] маркируются разными аспек-туальными показателями, и только вторые сочетаются с показателями длительности. Значение «динамической» длительности обычно называется прогрессивом — в отличие от дуратива, обозначающего срединную стадию у ситуаций любого типа. Граммема прогрессива имеется в английском языке (ср. Не & игШпц, но Не кпот/*Не & кпотп%). Прогрессив обычно имеет тенденцию эволюционировать в направлении дуратива, постепенно расширяя свои сочетаемостные возможности.
|
51eaceb9-0f67-41cf-a16d-073ec90c7f91
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Показатели дуратива в языках часто имеют и другие функции, совмещая выражение срединной фазы с выражением (неограниченной) повторяемости и хабитуальности; такие полисемичные показатели в аспектологической литературе называются имперфективными (ср. [Сотпе 1976; ВуЬее е( а1. 1974] и др.); собственно, славянские формы «несовершенного вида» как раз и являются типичным примером имперфектива (ср. примеры выше). Следует подчеркнуть, что имперфектив — это не столько название видовой граммемы, сколько обозначение «пучка функций», с типологической точки зрения достаточно разнородных (так, в английском,
(прежде всего, с событиями его собственной жизни), тогда как вторые употребляются при рассказе о событиях вне сферы личного опыта говорящего (в так называемом «нарративном режиме», отключенном от дейктического центра). На это своеобразное противопоставление (близкое к категории эвиденциальности, см. 2.5) впервые указал Э. Бенвенист [1959]; ср. также [ЧУаиеЬ/ МопуШе-Вигяоп 1986; Р1е18с1шап 1989 и Падучева 1996].
§ 1. Аспект
301
турецком, монгольском, суахили и многих других языках дуративность и хабитуальность выражаются разными показателями).
|
811ff34e-2c07-4d55-9768-91c3b40cdebb
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Показатели имперфектива присоединяются как к названиям «длительных» ситуаций, так и к названиям мгновенных (т.е. событий). В последнем случае ситуация переходит в другой аспектуальный класс и начинает обозначать последовательность повторяющихся событий, т.е. также концептуализуется в языке как длительная. Ср. русские пары типа толкнуть ~ толкать, где первый элемент (совершенного вида) обозначает мгновенное однократное событие, а второй элемент (несовершенного вида) — серию повторяющихся событий, по своим аспектуальным свойствам идентичную процессу типа бежать.
Если мгновенные ситуации в языке могут быть представлены как длительные (с помощью итерации), то возможна и обратная операция: длительные ситуации могут быть «свернуты» до мгновенных. Это осуществляется с помощью показателей пунктива. Изначально, показатель пунктива присоединяется к обозначениям событий: так же, как формы типа лежал или знал лексически дуративны, формы типа лопнул или нашел лексически пунктивны. Но что произойдет, если показатель пунктива присоединить к названию процесса (типа идти или писать)? В этом случае процесс должен быть представлен как ситуация, в каком-то отношении, так сказать, эквивалентная точке.
|
b9ebcf28-c93f-4fbf-8403-6807583d8a6d
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Сделать это можно, в принципе, двумя путями. В первом случае пунктивный показатель сигнализирует о том, что в момент наблюдения говорящий был свидетелем не всего процесса в целом, а, действительно, одной из его выделенных «критических точек». Таких точек может быть только две: либо это конец процесса, либо это его начало. У предельных процессов при «свертывании» чаще всего в фокус попадает конец (момент достижения естественного предела), у непредельных процессов и состояний — начало (момент возникновения ситуации). Такие семантические эффекты дает, например, в русском языке совершенный вид (который обязательно маркирует однократные мгновенные события), присоединяясь к обозначениям состояний и процессов: ср. узнать (начало состояния), побежать (начало процесса), написать (достижение предела) и т. п.; ср. также английские пунктивные формы (прошедшего времени) типа кпеу/ (начало состояния), а1е ир (достижение предела) и т. п. Показатели начала ситуации (инхоативы) и показатели достижения естественного предела (комплетивы) связаны также с категорией фазы, о которой см. раздел 1.4.
|
412a979e-8e9e-4f10-9347-54c991fc5ad0
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Во втором случае из состава ситуации не выделяется одна критическая точка, а к точке как бы приравнивается вся ситуация в целом (аспектологи обычно так и называют этот прием — «целостным» рассмотрением ситуации): иначе говоря, время наблюдения говорящего охватывает одновременно начало и конец ситуации. Ситуация, с одной стороны, по-прежнему имеет длительность, но эта длительность ограничена с обеих
302
Глава 7. Глагольные семантические зоны
сторон; продолжая геометрическую метафору, можно сказать, что перед нами не линия, а отрезок. Такое значение называется лимитативным. Это значение имеют такие формы английского простого прошедшего, как гап, $ап% или »уго!е: например, гап ‘бежал (какое-то время)’ или ‘(по)бегал (какое-то время)’ отличается от маз гиппщ ‘бежал (в это время)’ именно тем, что только в первом случае говорящий наблюдал начало и конец бега; во втором случае он наблюдал лишь срединную стадию.
|
c8e59651-e70d-40df-8091-ef420984f81b
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Как можно видеть из приведенных примеров, в русском языке лими-тативность (в отличие от «точечности») не всегда может быть выражена грамматическими средствами. Действительно, второй способ «свертывания» ситуации (т. е. превращение ее в ограниченный отрезок) для русского языка не характерен: граммема совершенного вида в русском языке почти всегда соотносится именно с событиями. Исключением являются только глагольные формы с приставками по- и про- (типа поработать [немного] или проработать [весь день]): они являются единственными формами совершенного вида, которые в русском языке обозначают не события, а процессы — но процессы, ограниченные во времени (подобно английским формам типа гап). Правда, кроме грамматического значения лимитативности формы с приставками по- и про- выражают еще и дополнительные словообразовательные значения краткости (или слабой интенсивности) действия (в случае по-) или, напротив, непрерывности (и, возможно повышенной интенсивности) действия (в случае про-). Английские лимитативные формы таких дополнительных значений, конечно, не выражают.
|
7b490029-f8fa-485b-9d17-5e32087a9ab2
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Для русской видовой системы вообще очень характерна тесная связь между видом и словообразованием: в большинстве случаев переход от лексемы одного вида к лексеме противоположного вида сопровождается нетривиальным семантическим изменением: ср., например, глагол НСВработать и его однокоренные СВ-корреляты проработать, отработать, наработать, заработать, разработать, выработать, сработать и др.: ни в одном случае не возникает того, что аспектологи называют чисто видовой парой (ср. также Гл. I, §2).
В целом, языки различаются в отношении того, какой способ «свертывания» ситуаций является в их глагольных системах предпочтительным: в языках типа русского предпочтение отдается «пунктивному» способу (более тесно связанному с лексической семантикой глагола), в языках типа английского — «лимитативному» способу (предполагающему бблыиую степень грамматикализации аспекта). Иногда оба способа применяются в языке в равной степени; в этом случае можно говорить об аспектуаль-ном показателе широкой семантики, который называют перфективом^. Перфектив, так же, как и имперфектив — это не конкретное аспектуаль-
71 В силу своей семантики, перфектив чаще всего реализуется в комбинации с прошедшим временем (такие формы традиционно называются аористом, хотя термин аорист, к сожалению, в лингвистической литературе один из самых неоднозначных).
§ 1. Аспект
303
|
b06f0413-4ae1-4574-83f9-bcdbe0147896
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 1. Аспект
303
ное значение, а пучок функций. В двувидовых системах имперфективный пучок может быть противопоставлен перфективному, но языки, конечно, могут различать (и даже чаще различают) три-четыре самостоятельных аспектуальных граммемы: например, пунктив, дуратив, хабитуалис и перфект. Поэтому с типологической точки зрения аспектуапьные значения никак не могут сводиться к одной бинарной оппозиции типа «перфек-тив/имперфектив» (те типологи, которые постулируют такое бинарное устройство для универсальной категории вида, как правило, находятся под слишком сильным влиянием конкретно-языковой, и притом весьма специфической, «славянской модели» вида)8 9’.
С типологической точки зрения, славянские языки оказываются, как это ни парадоксально, в аспектуальном отношении скорее бедными (если, конечно, отвлечься от грамматической периферии — глагольного словообразования с многочисленными показателями «совершаемости»). Это становится особенно заметно при сопоставлении славянских (и подобных им) систем с «полиаспектными» системами типологически иного устройства — например, с тюркскими или с английской. Сложность описания категории вида в славянских языках объясняется не в последнюю очередь именно тем, что единственная бинарная оппозиция несет в этих языках очень большую функциональную нагрузку, выражая с помощью двух граммем весь спектр количественных и линейных аспектуальных значений.
1.4. Фазовость
|
bdd99ebb-7e77-4649-adc7-4ca6ecc2f04e
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
1.4. Фазовость
Наряду со значениями линейной аспектуальности (и в тесной связи с ними) в языках мира встречаются и другие значения, которые обычно называются «фазовыми» (или «фазисными») и определяются как указание на одну из трех логически возможных временных фаз ситуации — начало (инхоатив)^, продолжение (континуатив) и конец (терминатив); ср. практически тождественные формулировки в [Маслов 1978; Храков-ский 1980 и 1987: 153-155; Тогпто1а 1984; ВпШоп 1988; Мельчук 1998: 137-138] и многие другие. Иначе говоря, глагольные показатели фазы являются просто аффиксальными эквивалентами предикатов ‘начаться’, ‘продолжаться’ и ‘кончиться’ (при этом часто указывают, что значение ‘начаться’ является семантически элементарным и два других фазовых значения представимы с помощью комбинаций этого значения и отрицания — ср., например, [Апресян 1980: 30]).
8) Среди тех лингвистов, которые настаивали на более сложном устройстве аспектуапьной семантической зоны, отметим оригинальные работы Э. Косериу о романских глагольных системах, а также более поздние исследования [РпсбпсЬ 1974; Го пласте 1983; ОП( 1989; ВуЪее е! а1. 1994; Мельчук 1998] и др.
9* Иногда в типологической литературе различаются инхоатив (начало процесса) и ип-цептив (началосостояния, например, покраснеть)-, ср. подробнее [Недялков 1987]. Ниже мы будем использовать термин инхоатив в качестве родового обозначения «начала ситуации» любого типа.
304
Глава 7. Глагольные семантические зоны
|
7f4ed7ec-aeee-4888-81fb-49c25ce62969
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
304
Глава 7. Глагольные семантические зоны
Казалось бы, такое определение фазы предельно просто и не должно вызывать возражений. Тем не менее при ближайшем рассмотрении эта простота оказывается обманчивой.
Попробуем ответить на следующий вопрос: в какой степени фазовые значения принадлежат аспектуальной семантической зоне?
|
b23550ef-04c8-4762-aa89-6b112c8210b1
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Если аспект описывает, как данная ситуация развивается во времени, то значения, соотносящиеся с основными «временными фазами» ситуации должны составлять наиболее существенный компонент аспектуальной семантики — так сказать, быть аспектуапьными раг ехсеНепсе. На самом деле, как мы могли видеть из только что приведенного обзора аспектуапьных значений, картина вовсе не такова. Конечно, инхоатив фигурирует среди частных значений граммемы пунктива, но значение конца ситуации в чистом виде (терминатива) является сравнительно редким — гораздо чаще обозначается момент достижения естественного предела (с помощью граммемы комплетива), а это не одно и то же. И, наконец, самое удивительное состоит в том, что континуатив вообще не фигурирует в нашем списке аспектуапьных значений. И не только в нашем: многие типологи почему-то вовсе отказываются считать фазовые значения аспектуапьными (так, в [Мельчук 1987] фазовость, в отличие от аспектов, описывается среди «качественных характеристик факта», а в обзоре аспектуапьных значений в языках мира [СНипё/ПгпЬег1аке 1985] ни одно из фазовых значений даже не упомянуто), либо отводят им место на периферии аспектуальной семантической зоны — «прототипическими» же аспектуапьными граммемами оказываются те, которые выражают не продолжение ситуации, а длительность, повторяемость, хабитуапь-ность, ограниченность во времени и т. п. Более того, те аспектологи, которые особенно настаивают на аспектуальной характере фазовых значений (такие как, например,
|
e5ec6d39-6724-433f-b35f-66c81cf74119
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
которые особенно настаивают на аспектуальной характере фазовых значений (такие как, например, С. Дик или, еще раньше, Э. Косериу), в конечном счете оказываются вынужденными определять фазовость совсем иначе. В их интерпретации эта категория трактуется столь расширительно, что она фактически сливается с собственно аспектом: фазовыми оказываются значения прогрессива, перфекта, проспектива и других показателей того или иного качественного этапа развития ситуации (ср., в частности, очень похожие схемы в [Созепи 1976: 103-108 и 01к 1989: 189-192]; но замечательным образом при этом континуативное значение и в схеме Дика, например, тоже отсутствует!).
|
4bc53086-1dbd-4601-b4f1-f9384f5957bf
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
По-видимому, эти противоречия не случайны, и дело здесь отнюдь не только в терминологической путанице. Если верно, что аспект — это прежде всего длительность, хабитуальность или достижение предела — то интуитивно очевидно, что фазовость — это не аспект (или, точнее, «не совсем типичный» аспект); но если верно, что аспектуальные граммемы должны быть описаны в терминах «внутренней структуры» ситуации, то, следовательно, традиционное определение фазовых значений неточно: оно маскирует истинную природу фазы.
§ 1. Аспект
305
Рассмотрим подробнее толкование предиката начаться, воспользовавшись для этого классической формулировкой Ю.Д. Апресяна:
Xначался в Т; = ‘В момент Т, X не существовал, и в момент Т) X существовал, и ^ позже Т;’ [Апресян 1974: 75].
|
b231fe82-d3e1-4f7c-a7b7-8cd86c808691
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
На фоне только что сказанного достаточно неожиданно то, что в этом (интуитивно абсолютно точном) толковании не содержится никакой апелляции к внутренним временным фазам ситуации X. Для смысла начаться (и других фазовых предикатов) оказывается существенно совсем другое: это утверждение о том, что в некоторый фиксированный момент времени ситуация имеет (или не имеет) места по сравнению с некоторым другим (более ранним) моментом времени. Таким образом, фазовые значения (вопреки их традиционному лингвистическому определению) в минимальной степени имеют отношение к временной фазе ситуации: все эти значения представляют собой фактически утверждения о существовании или несуществовании ситуации по сравнению с некоторым более ранним моментом времени. Например, продолжиться не является указанием на «срединную фазу ситуации» (для этого, действительно, в языках мира существуют показатели дуратива и прогрессива): этот предикат утверждает, что ситуация, имевшая место в некоторый предшествующий момент, имеет место и в данный момент времени (вообще говоря, это, конечно, может означать, что ситуация находится в своей «срединной фазе» — но лишь в качестве прагматического следствия из основного утверждения).
|
74eaaa59-a9d3-4f7d-a3ec-a1eecd0bf7da
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Таким образом, в основе «фазовых» значений лежат не аспектуальные, а совсем иные компоненты. Освободившись от неточного определения фазы, мы можем теперь вернуться к проблеме состава фазовых значений. Здесь нас тоже ждут неожиданности. Оказывается, в логической традиции описания фазовых предикатов (не стесненной близостью к традиционной аспектсшогии) решение этой проблемы в свое время уже было предложено. Если считать, что фазовый предикат включает указание на два момента времени, данный момент (1о) и предшествующий ему момент (I!), и что в каждый из этих моментов ситуация может либо иметь (+), либо не иметь (-) места, то мы получаем не три, а четыре возможных комбинации:
1, 1о
(1) - + («начаться»)
(2) + - («прекратиться»/«не продолжиться»: «начаться ® не»)
(3) + + («продолжиться»/«не прекратиться»: «не ф начаться ® не»)
(4) - - («не начаться»)
306
Глава 7. Глагольные семантические зоны
|
5c4b0fc3-e2f0-45bc-95fa-4242a1556338
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
(4) - - («не начаться»)
306
Глава 7. Глагольные семантические зоны
Первая схема такого рода, как принято считать, была еще в 50-х гг. приведена в работах известного шведского логика Георга фон Вригта; в дальнейшем она использовалась многими авторами логико-философского направления (ср. подробнее [Впшоп 1988]). Однако сам фон Вригт полагал, что четвертый элемент этой схемы (со значением «неначала действия», или «продолжения недействия») в естественных языках отсутствует и должен быть исключен из дальнейшего лингвистического анализа схемы. Так открытый было «на кончике пера» четвертый элемент оказался забыт, и логическая традиция сомкнулась с лингвистической.
|
5df03ff6-aeba-4d4d-bea2-faf837299dab
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Между тем, четвертый элемент (для его обозначения можно предложить термин кунктатив, от латинск. сипс(ап ‘медлить, не решаться’) в естественных языках, бесспорно, существует. В качестве лексического показателя он даже достаточно распространен: например, этот смысл довольно точно передается в русском языке с помощью так и не (ср. Он так и не ответил на мое письмо), а в английском — с помощью по1уе1щ. Но и грамматические показатели, выражающие именно это значение, существуют, причем по крайней мере в одном лингвистическом ареале они представлены массово: речь идет о языках банту. Действительно, бантуистам хорошо известны так называемые ло?-уе/-формы глаголов, которые аккуратно фиксировались в описательных грамматиках суахили, луганда, рунди, кикуйю и многих других языков банту (см. подробнее, например, [Аксенова 1997: 44 и след.]).
|
70ca65fe-bb07-4b80-afb4-7ac7feb63038
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
На важность этих форм для грамматической типологии впервые обратил внимание Б. Комри (ср. [Согппе 1985: 53-55], где использован материал языка луганда). Однако интерпретация Комри оказывается, на наш взгляд, несколько искусственной: в данных показателях он видит совмещение двух разных граммем абсолютного времени (что-то типа «настояще-прошедшего»). Теоретический статус таких гибридов весьма сомнителен и ставит исследователя перед многочисленными проблемами; гораздо более естественным и простым решением было бы вывести данные формы из сферы времени и трактовать их как фазовые показатели (но само понятие фазовости в терминологической системе Комри практически не фигурирует); к критике такого подхода см. также [Нете е\ а1. 1991: 192-204].
Таким образом, мы все-таки можем говорить об особой семантической группе фазовых значений, и можем объяснить, почему место этих значений — на периферии аспектуальной семантической зоны,
|0- Важное семантическое различие между русским так и не и английским по!уе1 состоит в характере ожиданий говорящего относительно ситуации в момент 1о. Если в первом случае имеется в виду, что ситуация, не начавшись к 1о, скорее всего, уже не будет иметь места и в будущем, то во втором случае ожидание говорящего сохраняется (ср. русск. еще не). Параметр «характер ожиданий говорящего» в целом является одним из самых существенных для описания дополнительных разновидностей фазовых значений (см. подробнее ниже).
§ 1. Аспект
307
|
fa717cb0-db22-4d5a-87d7-46e066835b2a
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 1. Аспект
307
а не в ее центре. Фазовость характеризует в первую очередь не «внутреннюю структуру ситуации», а сам факт су шествования/несуществования описываемой ситуации по отношению к более раннему моменту времени; это сближает фазовость с таксисом и (в какой-то степени, как мы увидим ниже) с модальностью.
Из четырех фазовых значений наиболее распространен морфологический инхоатив (он же в наибольшей степени смыкается с выражением линейной аспектуальности); морфологический терминатив в чистом виде (не осложненный дополнительными значениями комплетивноготипа) встречается редко. Морфологический континуатив типичен для дагестанских языков (в частности, он имеется в лезгинском и в арчинском языках); континуативные показатели имеются также в эскимосско-алеутских языках, в языках банту (наряду с кунктативными) и др. Для многих австралийских языков характерны специализированные показатели континуативного императива (со значением ‘продолжай/не прерывай Р’, ср. англ. кеер тгкщ"'1).
Отдельной проблемой, которой мы хотели бы кратко коснуться, является «семантический остаток» в значении тех конкретно-языковых показателей, которые выражают фазовые граммемы. Грамматические показатели, как известно, редко выражают универсальные «грамматические атомы» в чистом виде, и описание случаев кумуляции и совмещения значений может быть крайне поучительным для понимания природы того или иного значения.
|
741e9e14-d278-449c-9f5c-a2d8e52165f0
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Наиболее частым семантическим спутником фазовости в языках мира является модальное значение вида ‘данная ситуации имеет/не имеет место вопреки ожиданиям говорящего’. Проще всего привести примеры лексического выражения этого типа значений: в русском языке чистый инхоатив выражается глаголом начаться) (он начал работать), а инхоатив с дополнительным компонентом ‘говорящий не ожидал, что в данный момент ситуация имеет место’ — наречием уже (он уже работает). Показатели нарушенного ожидания («соип1егехреаа-1юп», ср. [Нете е1 а1. 1991]) известны также под названием показателей «фазовой полярности» («р1ш5а1 ро1ап[у»; им посвящена уже довольно значительная литература, но в основном сосредоточенная на тонкостях лексической семантики этой группы слов).
Существенно, что в тех языках, в которых фазовость выражается грамматическими средствами, показатели фазовости очень часто выступают кумулятивно с показателями нарушенного ожидания, однако для разных фазовых граммем эта частотность разная. В чистом виде чаще всего встречаются инхоатив и терминатив; напротив, морфологический
Интересно, что в русском языке это значение также грамматикализовано: оно передается удвоением императивной словоформы глагола и особой интонацией, ср. работай-работай, сидите-сидите ‘продолжайте сидеть, не вставайте’ и т. п. Удвоение как показатель континуатива распространено и в других языках.
308
Глава 7. Глагольные семантические зоны
|
974d9d21-08db-43af-9e62-f62de291e1a1
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
308
Глава 7. Глагольные семантические зоны
континуатив, как правило, выступает в семантически осложненном виде (т. е. выражая значения типа ‘еще’/‘все еще’)12). Что касается кункта-тива, то все известные нам примеры его грамматического выражения представлены только кумулятивными показателями фазы и нарушенного ожидания (т. е. показателями со значением типа ‘еще не’/‘так и не’). Обратим внимание, что «склеивание» этих двух типов значений происходит у тех показателей фазы, которые выражают не изменение полярности ситуации, а, напротив, ее сохранение (со знаком плюс, как континуатив, или со знаком минус, как кунктатив). Это, конечно, не случайно: нет необходимости специально указывать на сохранение статус-кво, если это сохранение не подвергается сомнению.
|
cdca8b48-da6d-499f-b6f0-f40f8aba6bd9
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Другой интересной модификацией фазовых значений является кумуляция фазового компонента с таксисным. Дело в том, что чистые фазовые показатели оценивают существование ситуации относительно, так сказать, ее самой (но в более ранний момент времени); возможна, однако, и более сложная картина, а именно: описывается некоторая последовательность ситуаций, состоящая из отдельных элементарных ситуаций; говорящий делает утверждение о (не)существовании всей последовательности в целом, но указывает при этом, какова последовательность отдельных элементарных ситуаций внутри этой цепочки. Получаются смыслы вида ‘начать с того, что V’ или ‘кончить тем, что V’, сочетающие фазовый (‘начать’/'кончить’) и таксисный (‘раньше’/‘позже’) компоненты. Такие составные значения (их можно было бы называть «внешней фазой», используя в несколько другом значении термин С. Дика) специальным образом выражаются в романских языках (особыми глагольными перифразами типа испанск. или португапьск. асаЬаг рог V ‘кончить тем, что V; в конце концов, V’) и во многих других языках мира (от алеутского до сонинке).
§ 2. Модальность и наклонение
2.1. Общее представление о модальности
|
90d85aed-a5e5-4702-bf7d-e0ac12bdb5e0
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 2. Модальность и наклонение
2.1. Общее представление о модальности
Семантическая зона глагольной модальности — одна из самых обширных и разнородных, что делает ее описание особенно трудным. Даже аспектуальные значения, несмотря на их разнообразие, имеют достаточно отчетливый общий компонент (описание «динамики» ситуации); между тем, у модальных значений такого единого понятийного центра, по свидетельству многих специалистов, обнаружить не удается: они связаны друг с другом постепенными переходами, в результате чего у значений,
121 Но заслуживают внимания и примеры таких языков, как мистекские, в которых имеется префиксальный показатель нарушенного ожидания (о-), маркирующий только ситуации с изменением полярности (т е. значения типа ‘уже начать’/'уже прекратить’).
§ 2. Модальность и наклонение
309
локализованных в противоположных областях модальной зоны, может не иметься практически ничего общего (ср. [Ра1шег 1986: 4]).
|
2849494e-8cea-4588-b6c1-cfe355dcbef1
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Тем не менее, если не один, то два таких «центра консолидации» внутри зоны модальности указать все же можно. Это, во-первых, отношение говорящего к ситуации (или «оценка») и, во-вторых, статус ситуации по отношению к реальному миру (или «ирреальность»). Как представляется, все многообразие модальных значений (даже при самых широких интерпретациях модальности) так или иначе связано с одним из этих двух понятий (или, нередко, и с обоими сразу). Полемика вокруг понятия модальности во многом возникала именно из-за того, что разные лингвистические теории считали главным то «оценочный», то «ирреальный» компонент в составе модальности; между тем, отказаться от одного / из них в пользу другого (без существенного сужения понятия модальности по сравнению с общепринятым), по-видимому, нельзя — поэтому остается считать модальность «двухполюсной» зоной.
Отметим сразу, что мы придерживаемся такого понимания модальности, при котором термины модальность и наклонение семантически не противопоставлены: наклонением считается любая грамматическая категория, граммемы которой выражают модальные значения (в качестве базовых). Таким образом, наклонение — это просто «грамматикализованная модальность» (ср. [Ьуопз 1977; ВуЬее 1985; Ра1тег 1986] и многие другие; менее традиционное решение предлагается в [Мельчук 1998], где «наклонением» и «модальностью» называются две не связанные друг с другом категории глагола).
2.2. Оценочная модальность
|
1e48eb91-80f2-45e2-950b-8b6b84c115fc
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
2.2. Оценочная модальность
Присутствие «оценочных» значений в модальной зоне отражает тот факт, что модальность является одним из основных «эгоцентрических» механизмов естественных языков: модальные компоненты позволяют не просто описывать мир «как он есть», но представлять «субъективный» образ мира — т. е. мир, пропущенный через призму сознания и восприятия говорящего. В предложении, содержащем модальный компонент (в семантических теориях его иногда называют, вслед за А. Вежбицкой, «модальной рамкой», ср. [Апресян 1995: 30-33]), не только сообщаются некоторые сведения о мире, но и выражается отношение говорящего к тому, что он сообщает. Это отношение и называется, обобщенно, «оценкой» (в англоязычной литературе чаще всего употребляется заимствованный из психологии термин аШЫе, букв. ‘<психологическая> установка’).
Различается несколько важнейших типов оценочных значений — в зависимости от того, какой именно параметр ситуации подвергается оценке и по какой «шкале» он оценивается говорящим как в ту или иную сторону отклоняющийся от нормы. Возможна, например, оценка по степени интенсивности реализации ситуации (‘сильно’ ~ ‘слабо’) или
310
Глава 7. Глагольные семантические зоны
|
8d4f52f7-eaa7-4a16-8b25-bf18477438f1
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
310
Глава 7. Глагольные семантические зоны
ее этическая оценка (т. е. по шкале ‘хорошо’ ~ ‘плохо’, ‘правильно’ ~ ‘неправильно’ и т. п.). Оба этих вида оценки, действительно, могут выражаться морфологическими средствами в естественных языках, но степень их грамматикализации незначительна (в силу достаточной специфичности таких значений). Интенсивность — довольно распространенное словообразовательное значение глагола, как правило непродуктивное; дальнейшая грамматикализация показателей интенсивности выводит их в аспектуальную сферу (итеративность) и в сферу повышающей актантной деривации (ассоциатив, реципрок, каузатив); такие словообразовательные глагольные показатели широкой «количественной» семантики особенно характерны для семитских, австронезийских и некоторых других языков.
|
3c8bcb7e-fb0b-48b0-9134-153d7b4e9422
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Грамматикализация интенсивности особенно типична для стативных предикатов, обозначающих постоянные свойства (и соответствующих грамматическому классу «качественных прилагательных» в тех языках, где имеются прилагательные). Качественные прилагательные могут иметь морфологические показатели повышенной интенсивности (или элатива, ср. русск. ужасн-ейш-ий <удар>), пониженной интенсивности (или ат-тенуатива, ср. русск. бледн-оват-ый), а также кумулятивные показатели интенсивности и актантной деривации: это наиболее распространенное значение «сравнительной степени» (или компаратива), т. е. ‘в большей степени А, чем X’. Компаративные формы отличаются от исходных тем, что у стативного предиката появляется второй обязательный аргумент — «основание для сравнения». Таким образом, компаратив оказывается разновидностью повышающей актантной деривации, поскольку он выражает не просто оценку степени проявления признака, но ее оценку по сравнению со степенью проявления того же признака у другого субъекта13’. Ср. различие в значении между русскими предикатами типа холодноватый ‘в небольшой степени холодный’ и похолоднее ‘несколько более холодный, чем X’: в обоих случаях делается утверждение о небольшой степени проявления свойства, но в первом случае эта степень абсолютна (т.е. она невелика по сравнению с нормой), а во втором случае эта степень невелика по сравнению с каким-то другим конкретным фактом проявления того же свойства (но в сравнении с нормой вполне может быть и очень высокой).
|
e9dcc2e7-6a42-4b91-9885-bebccf6157bb
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Показатели этической оценки (имеющие во всех языках лексическое выражение в виде специальных — и, по-видимому, семантически универсальных — оценочных предикатов, ср. [Ооббагб/^еггЫска (еск) 1994]) грамматикализуются при глаголах еще реже, чем показатели интенсивности; тем не менее, в отдельных языках (как, например, в манси)
131 Формы суперлатива (со значением 'в большей степени А, чем все’, ср. лат. решти! <отп/ит> ‘самый плохой, наихудший’) соотносятся с формами компаратива приблизительно так же, как имперсональные формы типа кусаться (и ‘кусать всех’) соотносятся с исходными формами типа кусать: суперлатив является разновидностью интерпретирующей актантной деривации по отношению к компаративу.
§ 2. Модальность и наклонение
311
встречаются аффиксы со значением ‘говорящий одобряет/не одобряет совершение данного действия’.
Однако главным оценочным значением, имеющим наиболее интенсивные связи с другими значениями как в сфере модальности, так и за ее пределами, является значение так называемой эпистемической оценки (часто говорят просто об эпистемической модальности). Эпистемическая оценка имеет отношение к сфере истинности; это оценка степени правдоподобности (или степени вероятности) данной ситуации со стороны говорящего.
|
2d77d7f2-210b-439f-9d7f-dd8b8c2e5037
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Оценку вероятности ситуации говорящий может давать в двух разных случаях. Во-первых (и это наиболее естественно) можно прогнозировать вероятность некоторой ситуации, о наличии которой в настоящем, прошлом или будущем у говорящего нет достоверных сведений. Говорящий может объявить такую ситуацию маловероятной (‘вряд ли’), возможной (‘может быть’), высоковероятной (‘скорее всего’) и т. п.; показатели с таким набором значений («эпистемическая гипотеза») —• самые распространенные показатели эпистемической модальности. Второй тип эпистемической оценки — это тот, который говорящий дает ром /ас-1ит, т. е. по отношению к ситуации, истинность которой ему достоверно известна; в этом случае говорящий сообщает о том, совпадает или нет наступление ситуации с той эпистемической гипотезой, которая у него имелась раньше — иными словами, соответствует ли наступление ситуации его ожиданиям по этому поводу. Как и показатели «эпистемической гипотезы», показатели «эпистемического ожидания» могут квалифицировать ситуацию как маловероятную, возможную или высоковероятную. Наиболее часто встречаются показатели низкой вероятности (= «неожиданности»), что прагматически естественно: говорящие, скорее, склонны эксплицитно маркировать случай нарушенных, чем случай подтвердившихся ожиданий. Показатель «эпистемической неожиданности» имеет специальное название — адмиратив; он встречается в глагольных системах многих языков мира, и в частности, в балканских языках (албанском, турецком, болгарском), где
|
4cf27ff6-408c-4972-a543-d32c9beed459
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
многих языков мира, и в частности, в балканских языках (албанском, турецком, болгарском), где он впервые и был обнаружен.
|
d3297764-2d3a-486f-9102-9714eaa92fb2
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Сам термин адмиратив был, как считается, изобретен французским поэтом и филологом-балканистом Огюстом Дозоном в конце XIX в. для характеристики соответствующей глагольной формы албанского языка; название связано с тем, что в число основных значений этой формы входит как выражение эпистемической неожиданности, так и выражение высокой интенсивности (т.е. значения эпистемической и качественной оценки совмещены), что не вполне типично для подобных показателей, которые обычно выражают скорее «удивление», чем «восхищение». Поэтому с типологической точки зрения, может быть, более удачным является термин миратив, предложенный в недавней статье (ОеЬапсеу 1997].
Как уже было отмечено в разделе 1.4, значения эпистемической неожиданности очень часто выражаются кумулятивно с фазовыми значениями в составе показателей фазовой полярности (типа ‘все еще’, ‘так
312
Глава 7. Глагольные семантические зоны
и не’ и т. п.), находящихся, таким образом, на пересечении аспектуальной и модальной зон.
2.3. Ирреальная модальность
|
185a682d-9968-4268-8754-54d7ce810a6c
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
2.3. Ирреальная модальность
Значения ирреальной модальности описывают ситуации, которые не имеют, не могут или не должны иметь места в реальном мире; иначе говоря, модальные показатели этого типа описывают некоторый «альтернативный мир», существующий в сознании говорящего в момент высказывания. Это, безусловно, одно из самых важных в когнитивном и коммуникативном отношении значений, и неудивительно, что в глагольных системах языков мира эта группа значений морфологически выражается чаще всего (опережая даже аспектуальные значения). В языке с бедным набором грамматических категорий наиболее вероятно обнаружить в первую очередь именно показатели ирреальной модальности.
По крайней мере со времен Аристотеля двумя основными модальными значениями принято считать значения необходимости и возможности. Оба значения описывают ирреальные ситуации (в отличие от законов модальной логики, по которым все необходимое является существующим, в естественном языке как высказывания типа X может Р, так и высказывания типа X должен Р в равной степени предполагают, что Р не имеет места). Возможность отличается от необходимости, в самых общих чертах, существованием альтернативы: если возможно Р, то возможно и не-Р; но если Р необходимо, то это утверждение равносильно тому, что не-Р невозможно. Таким образом, необходимость может быть представлена через комбинацию возможности и отрицания (это правило часто называют «аристотелевской эквивалентностью»).
|
08499d67-0d7c-42ed-93b5-46425d035401
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
С лингвистической точки зрения, однако, и возможность, и необходимость являются не вполне симметричными (и к тому же внутренне неоднородными) понятиями. Прежде всего, следует различать внутренние и внешние необходимость и возможность: первые возникают в силу внутренних свойств субъекта, вторые являются следствием внешних обстоятельств, не зависящих от самого субъекта. Так, способность, умение, физическая возможность являются внутренними возможностями, они характеризуют их обладателя наряду с другими его отличительными свойствами (ср. Максим высок, красив, умеет играть на гитаре и одной рукой может поднять двадцать килограмм)', внутренняя необходимость связана с потребностями и, в конечном счете, также свойствами самого субъекта (тебе срочно нужно принять лекарство; чтобы рассказать об этом, я должен подготовиться и т. п.). Напротив, внешняя возможность является прежде всего отсутствием препятствий для реализации Р (в важном частном случае — разрешением некоторого лица А лицу В совершить действие Р, т. е. обещанием не создавать препятствий для Р, создать которые во власти А), ср.: вы можете сесть (= ‘я разрешаю’), пришел автобус, мы можем ехать и т. п. Аналогично, внешняя необходимость
§ 2. Модальность и наклонение
313
|
ed191ced-4a5f-42b3-9a5b-90f9d3352865
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 2. Модальность и наклонение
313
является навязываемой субъекту конкретными обстоятельствами моделью поведения, в важном частном случае она определяется социальными или моральными нормами (ср. чтобы успеть на поезд, я должен выйти в восемь часов; ты обязан явиться туда во фраке и с моноклем и т. п.). Возможна, разумеется, и более дробная классификация (особенно для решения задач лексической семантики, ср. противопоставление таких русских предикатов, как нужно, должен, обязан, следует, придется или английских $На11, зИоиШ, тиз(, ои§Н1 (о, пеей и т. п.); но с точки зрения грамматически выражаемых значений релевантны прежде всего эти два крупных класса употреблений.
|
ac38cfa2-b156-4b1b-a72c-bebc610bdeb7
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Особой разновидностью ирреальной модальности является обусловленная (или импликативная) модальность, которая также описывает возможность, но лишь такую, реализация которой зависит от определенного фактора (ср. Если завтра будет солнце, мы во Фьезоле поедем). В условных конструкциях различаются две части: посылка, в которой вводится фактор реализации, и импликация, в которой содержится описание возможной ситуации. Для выражения посылки в языках мира могут существовать как лексические (союзы), так и грамматические средства (особое условное наклонение, характерное, например, для тюркских языков); но нередко специализированные средства такого рода отсутствуют, и выражение условия совпадает, например, с выражением таксисных отношений (значение посылки приравнивается к предшествованию). Так, для разговорного русского языка (как и для многих других языков мира) употребление специальных показателей посылки нехарактерно (союз если, по всей вероятности, заимствован из польского языка в XVI в.), а значение условия выражается бессоюзной связью двух предложений, ср. любишь кататься - люби и саночки возить, хотел бы прийти — уж давно пришел бы и т. п.; с другой стороны, для выражения посылки могут использоваться формы императива (будь он хоть семи пядей во лбу — все равно не разгадает загадку).
|
daf59ba5-6439-4e4e-8e5f-ba0f35a2d802
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Принято различать три вида условных конструкций: реальные (реализация посылки высоковероятна), нерешьные (реализация посылки маловероятна) и кон-трафактические (посылка невозможна в реальном мире); как можно видеть, эта классификация производится на базе значений эпистемической модальности, дополнительно выражаемых в составе условных конструкций. В русском языке реальное условие противопоставляется всем видам ирреального, тогда как в романских и германских языках обычно грамматически противопоставляются все три, ср. предложения (1)-(3) в русском, английском и французском варианте:
(1) Реальное условие:
a) Если будет дождь, мы останемся дома [‘дождь возможен’].
b) I/И гатз, ш’И гетат аI Ноте.
c) 57/р1еи1, оп гезгега й 1а та'коп.
314
Глава 7. Глагольные семантические зоны
(2) Нереальное условие:
a) Если бы < завтра> пошел дождь, мы остались бы дома [‘дождь маловероятен’).
b) I/ и гатед, ж тиШ гетат аI Ноте.
c) 57/ р1еиуаН, оп геЯегаН а 1а талон.
(3) Контрафактическое условие:
a) Если бы <вчера> пошел дождь, мы остались бы дома [‘в действительности
дождя не было’].
b) I/И Над гатед, ж тиШ Науе гетатед а1 Ноте,
c) 577 ошй р1и, оп зегаИ гезП а 1а та'лоп.
|
d0a5719b-2a54-43c0-aaa0-bdb76e25c33a
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
b) I/И Над гатед, ж тиШ Науе гетатед а1 Ноте,
c) 577 ошй р1и, оп зегаИ гезП а 1а та'лоп.
Следует обратить внимание на использование различных аспектуальных и таксисных форм в (2)-(3) для передачи эпистемической невозможности, а также на использование форм презенса и претерита в (1)—(2) для описания события, возможного в будущем («ретроспективный сдвиг» временной перспективы, характерный для многих языков мира). Французские показатели сопдШоппе! и английские конструкции с тиШ являются специализированными средствами выражения обусловленной возможности (т.е. импликативной модальности).
|
b71bf840-43b1-4fe6-a58b-f91e50b64265
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Важным отличием значений оценочной модальности от значений ирреальной модальности является то, что оценка всегда производится говорящим, в то время как необходимость и возможность характеризуют субъекта ситуации Р. Это особенно хорошо заметно в тех случаях, когда в языке для выражения оценочной и ирреальной модальности используются одни и те же средства. Ср., например, два разных понимания предложения Иван может петь «Марсельезу» — как выражающее внутреннюю (= ‘Иван умеет петь’) или внешнюю (= ‘Иван получил разрешение’) возможность, с одной стороны, и как выражающее эпистемическую возможность, с другой (= ‘Этот грохот за стеной, по всей вероятности, означает, что Иван поет свою любимую песню’). Если при «ирреальном» понимании возможность петь объявляется свойством Ивана или окружающих Ивана обстоятельств (а само пение — в момент речи не имеющим места), то при «оценочном» понимании ситуация ‘Иван поет’ предполагается имеющей место, а возможность оказывается ее возможностью с точки зрения говорящего (к ‘я считаю вероятным, что сейчас Иван поет’).
|
f40dd86c-7c2d-4581-895a-b3ac40ade064
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Следует обратить внимание на различную функцию показателя настоящего времени: при «ирреальной» интерпретации он указывает на то, что в момент речи возможность (как свойство Ивана) имеет место; напротив, при оценочной интерпретации показатель времени соотносится не с моментом существования эпистемической возможности (которая всегда привязана в акту речи), а с моментом существования Р, т.е. пения. Ср. предложение Иван мог петь «Марсельезу», которое при эпистемическом понимании выражает оценку (по-прежнему, в момент речи) пения, имевшего место в прошлом. В этом случае модальный глагол как бы принимает на себя временную характеристику подчиненного ему предиката. Это не универсальное (хотя и частое) свойство модальных глаголов; ср. иную грамматическую технику в соответствующих английских конструкциях тау з’т% ‘может петь’ и тау Науе зип$ ‘мог петь’, букв, ‘может иметь спетым’.
§ 2. Модальность и наклонение
315
|
4d11c0cf-2a14-43ee-9cc9-9f9f0c9f49b1
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 2. Модальность и наклонение
315
В силу указанных свойств оценочную модальность часто определяют как «субъективную» (не от слова «субъект», что как раз неверно, а от слова «субъективность»), а ирреальную модальность — как «объективную» (что также не вполне корректно, поскольку ни к объекту, ни к объективной реальности она как раз отношения не имеет). Другая пара терминов — «эпистемическая» «деонтическая» модальность — не так сильно вводит в заблуждение, но несколько сужает объем обоих понятий, поскольку оценка, как мы видели, может быть не только эпистемической, термин же «деонтический» обычно применяется к необходимости, но не к возможности. Дж. Байби предложила различать эти типы модальности с помощью терминов «локутивная» («зреакег-опеШеб») и «агентивная» («а§еп1-опеп1ес1») модальность — различие по существу верное, но выбор термина «а§еп1» не очень удачен, поскольку роль субъекта ирреальной модальности далеко не всегда оказывается агентивной (ср. мне нужно, чтобы меня оставили в покое).
|
da40aac9-0c76-49e0-b1aa-9f98b04f8472
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
С лингвистической точки зрения, важнее всего оказываются возможные точки соприкосновения между двумя сферами модальности. Связь оценочной и ирреальной модальности может быть двоякого рода. С одной стороны, диахронически грамматические показатели модальности в языках мира обычно эволюционируют от менее грамматикализованной ирреальной модальности к более грамматикализованной оценочной (прежде всего, эпистемической), а внутри зоны ирреальной модальности — от выражения внутренней модальности к выражению внешней|4>. Почти универсальной является полисемия модальных предикатов, сочетающих в языках мира ирреальное и эпистемическое значение (ср., в частности, русские мочь и должен, французские роишг и йешг и т. п.).
Распространенность подобной полисемии вызывала у лингвистов естественное желание построить инвариантное семантическое описание для предикатов возможности и необходимости, из которого выводились бы как эпистемическая, так и ирреальная интерпретации. Такое описание много раз предлагалось (ср., в частности, [Анна Зализняк/Падучева 1989; З'х'ее^ег 1990; Шатуновский 1996] и др.). Отметим, что, независимо от успешности подобных попыток (вполне вероятно, что эпистемическое и ирреальное значения во многих языках сохраняют существенную общую часть), раздельное рассмотрение этих значений для задач грамматической типологии предпочтительнее.
|
86b438fe-0f72-4f90-8d21-ff24b19f106c
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
С другой стороны, существует такая семантическая зона, в которой значения оценки и ирреальности объединяются; это — семантическая зона желания, которое, таким образом, является в некотором смысле центральным модальным значением, поскольку содержит все основные
|4) Характерна в этом плане эволюция английского глагола тау, восходящего (как и русское мочь) к корню со значением физической силы (т. е. внутренней возможности), но в современном языке практически всецело перешедшего к обозначению внешней возможности (разрешения) и эпистемической вероятности.
316
Глава 7. Глагольные семантические зоны
компоненты модальности|5). Действительно, если Xхочет Р, то это означает, что, во-первых, Р не принадлежит реальному миру (человек, как известно, может хотеть только того, чего не существует16*), а, во-вторых, что X положительно оценивает Р (человек хочет того, что считает хорошим).
В отличие от необходимости и возможности, желание способно приписываться как субъекту ситуации (‘X хочет Р’), так и говорящему (‘я хочу, чтобы Р’); во втором случае перед нами переход от «нелоку-тивной» модальности к «локутивной» (по Дж. Байби), который принято рассматривать как усиление грамматикализации. Это также подтверждает центральный статус желания в сфере модальности.
|
c80ffc77-e5f3-4c1e-855c-3649c608ff9a
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
В какой степени желание принадлежит ирреальной модальности? Как мы видели, в семантике конструкций типа X хочет Р присутствуют как элементы оценки, так и элементы ирреальности; желание является ирреальной модальностью, но в то же время оно занимает среди других ирреальных модальностей особое положение. Лексикографы и специалисты по теоретической семантике прилагали много усилий к истолкованию смысла ‘хотеть’ (который, как кажется, имеет лексическое выражение во всех известных естественных языках, ср. [Ооб-<1аг(1/\У1ег2Ь!ска (ес1$.) 1994]); в настоящее время преобладает точка зрения, согласно которой это значение элементарно и принадлежит к базовым элементам общечеловеческого словаря (хотя конкретные глаголы, содержащие смысл ‘хотеть’, могут существенно различаться в других отношениях, ср., например, анализ русских хотеть, желать и английских тп1, шк в [Апресян 1994: 478-482]).
|
6a6cc159-92d3-4e26-9c20-985ae62c4c40
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Особой проблемой является вопрос о том, присутствует ли элемент ‘хотеть’ в семантике предикатов возможности (и, следовательно, необходимости). Согласно одной из гипотез (поддержанной, в частности, в ранних работах Анны Вежбицкой), смысл ‘X может Р’ представим через смыслы ‘хотеть’ и ‘если’: ‘X может Р’ я: ‘если X хочет Р, X осуществляет Р’; эта гипотеза принимается и в |Мельчук 1998: 212-213]. Следует заметить, однако, что далеко не все типы ирреальной возможности соответствуют такому толкованию: оно весьма проблематично не только по отношению к внешней возможности, но даже и ко многим случаям внутренней возможности, которые никак не связаны с желаниями субъекта; скорее, желание является распространенным, но отнюдь не единственным условием реализации Р (ср.: с его умом, он может быть президентом ф ‘если он захочет быть президентом, он им будет’).
Таким образом, более предпочтительной является такая классификация, при которой сфера ирреальной модальности делится на сферу возможности/необходи-мости и сферу желания, обладающие значительной семантической самостоятельностью и не сводимые друг к другу.
К значению желания очень близко значение намерения, или «активного» желания (‘X хочет Р и предпринимает усилия, чтобы сделать Р’),
|5) Объединение ирреальных и оценочных значений мы наблюдали также в условных конструкциях.
|
62867321-81f9-4c2b-923b-24fa0a9007ae
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
|5) Объединение ирреальных и оценочных значений мы наблюдали также в условных конструкциях.
|6* Правда, можно хотеть продолжения уже существующей ситуации (хочу, чтоб вечно длился этот миг), но и в этом случае объект желания на самом деле ирреален: это актуальная ситуация Р, перенесенная в будущее.
§ 2. Модальность и наклонение
317
называемое также интенциональным. Показатели намерения, как и показатели желания, являются по своей семантике промежуточными между ирреальной и реальной сферой, и это их свойство широко используется в естественных языках: грамматикализация показателей намерения — один из самых распространенных способов получения показателей будущего времени; именно таково происхождение форм будущего времени в английском и в балканских языках. Нередко начало этой эволюционной цепочки — непосредственно значение желания, поскольку само значение намерения имеет тенденцию возникать в качестве вторичного у предикатов «чистого» желания. (Есть такое значение и у русского глагола хотеть: ср. хотели [= ‘собирались’) петь и не смогли; казалось, дождь идти хоте/» [«Граф Нулин») и т. п.; подробнее см. [Шатуновский 1996: 298-308]).
2.4. Грамматикализация модальности: наклонение
|
0e2c37d7-416e-4225-b336-eb0b75d13b78
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
2.4. Грамматикализация модальности: наклонение
Показатели «нелокутивной» ирреальной модальности в языках мира могут иметь морфологическое выражение, но никогда не формируют грамматические категории, так как оппозиции вида ‘Р ~ хотеть Р’ являются привативными и относятся к сфере (продуктивного) словообразования. Существуют морфологические показатели желания (дезидеративы), возможности (поссибилитивы) и необходимости (дебитивы); они широко представлены, например, в самодийских, тунгусо-маньчжурских, эскимосско-алеутских и других языках.
Дальнейшая грамматикализация показателей модальности возможна при их переходе в сферу оценочной, т. е. «локутивной» модальности, когда они начинают описывать точку зрения не субъекта ситуации, а говорящего. В этом случае возникают показатели целого ряда косвенных наклонений, которые противопоставлены индикативу (прямому, или «изъявительному» наклонению), описывающему реальную и/или достоверную ситуацию.
|
34533838-9bfc-4eaf-b07a-30736041e75c
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Эпистемические наклонения (возникающие на базе показателей возможности и необходимости) выражают различные виды эпистемичес-кой оценки: эпистемическую невозможность, или сомнение (дубита-тив), эпистемическую возможность, или вероятность (пробабилитив), эпистемическую необходимость, или уверенность (ассертив); адмиратив чаще имеет тенденцию выражаться совместно с показателями эвиденци-альности (см. 2.5). Эпистемическими наклонениями богаты тюркские, самодийские, дагестанские и другие языки. Как разновидность эписте-мического наклонения можно рассматривать и выражение ирреального условия.
С другой стороны, дезидеративные наклонения возникают на базе показателей желания. Переход от выражения желания субъекта к выражению желания говорящего дает оптатив — одно из наиболее распространенных в языках мира наклонений (засвидетельствованное, в частности, в санскрите и древнегреческом).
318
Глава 7. Глагольные семантические зоны
Если оптатив выражает желание говорящего, так сказать, в чистом виде, то императив совмещает выражение желания с выражением побуждения: сам факт произнесения императивной словоформы является попыткой говорящего побудить адресата к совершению действия Р (или, в случае прохибитива, к его несовершению, см. ниже).
|
bcd31643-082d-4a38-a376-fd66c82188ae
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Императив является одним из примеров того, что произнесение языкового выражения может иметь какую-то иную функцию, чем простая передача информации; иначе говоря, произнесение языкового выражения в данном случае эквивалентно (невербальному) действию. Языковые явления такого рода вызвали всплеск интереса лингвистов после начала «прагматического периода» в изучении языка, ознаменовавшегося работами Якобсона и Бенвениста (ср. выше, Гл. 5). Пионером в изучении «вербальных действий» (или «речевых актов», как их принято называть, ср. англ, зрееск асн) был английский философ Джон Остин, в конце 50-х гг. предложивший их классификацию в соответствии с «иллокутивной силой», т. е. той функцией, которую данный речевой акт должен по замыслу говорящего выполнять в диалоге. Помимо побуждений (которые интересуют нас в связи с выражением модальности желания), различают речевые акты, содержащие обещания, декларации («объявляю собрание закрытым»), вопросы (т.е. побуждение сообщить говорящему некоторую информацию), и некоторые другие. Из всех этих речевых актов только выражение вопроса может осуществляться с помощью морфологических показателей (интеррогативов), которые в ряде случаев близки к эпистемическим; впрочем, чаще интеррогативы образуют особую подсистему. О теории речевых актов см. подробнее [Остин 1962; Серл 1976] и др.
|
a6febb96-00c3-4b80-ab83-797054e2c173
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Императив является, по-видимому, универсальным грамматическим значением в языках мира. В рамках императива как грамматикализованного средства выражения побуждения различается множество подтипов, из которых мы бегло коснемся лишь наиболее важных (подробнее см., например, работу [Володин/Храковский 1986], которая может считаться наиболее полным типологическим описанием императивных значений).
Виды побуждения различаются, во-первых, по степени категоричности, в зависимости от того, высказывает ли говорящий просьбу, совет, предложение, требование или разрешение выполнить действие и т. п. Во многих языках эти значения могут передаваться разными морфологическими показателями императива (часто совмещенными с выражением различных степеней вежливости, ср. выше, Гл. 5, 2.4). О выражении временной дистанции в составе показателей императива также говорилось выше (Гл. 5, 4.4).
Во-вторых, побуждение существенно различается по своей семантике в зависимости от того, к какому участнику речевой ситуации оно обращено. Прототипический императив предполагает, что будущим исполнителем действия Р является непосредственный адресат говорящего, т. е. второе лицо. Однако возможны и различного рода «смещенные» (или несобственные) побуждения, которые обращены либо к первому, либо к третьему лицу. Если исполнителем является первое лицо (как
§ 2. Модальность и наклонение
319
|
d4b0c478-1488-4e0f-a1fa-5be7e59a9892
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 2. Модальность и наклонение
319
правило, не единственного числа), то побуждение обычно трансформируется в приглашение к совместному с говорящим действию (ср. русск. давай[те])\ напротив, в случае исполнителя, совпадающего с третьим лицом, прямое побуждение трансформируется в косвенное: на непосредственного адресата говорящего возлагается задача воздействовать на реального исполнителя (ср. русск. пусть он...).
Соответственно, устройство глагольной парадигмы императива в естественных языках будет различаться в зависимости от того, трактуются ли показатели приглашения к действию (гортативы) и показатели косвенного побуждения (юссивы) как морфологически образованные на базе собственно императива, или как полностью самостоятельные. В первом случае в языке будет представлена «расширенная» императивная парадигма [Володин/Храковский 1986], во втором случае — показатели трех самостоятельных наклонений. К языкам с расширенной императивной парадигмой относится, например, венгерский, где во всех лицах в качестве показателя побуждения присутствует суффикс -у'-; напротив, для тюркских или дагестанских языков типично морфологическое противопоставление императива, юссива и гортатива. Иногда морфологически противопоставляются только два типа побуждения (например, императив и гортатив, как в японском языке). Во многих языках только императив в узком смысле имеет морфологическое выражение (так обстоит дело и в русском).
|
444fbbf6-16b9-4bf4-a989-506e8f0f2ded
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Важной разновидностью императива является такая, когда побуждение направлено не на совершение, а на не-совершение действия. Это «отрицательное побуждение» следует отличать от обычного отрицания, которое является утверждением о ложности соответствующего высказывания, а не разновидностью побуждения. Семантическая самостоятельность «отрицательного императива» (прохибитива) подтверждается и тем, что специализированный показатель прохибитива (отличный от показателя отрицания) встречается во многих языках мира и в целом является весьма распространенным феноменом.
|
de3a4482-ed65-4392-a2c1-962abb971b87
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
В плане выражения различается морфологический (аффиксальный) и неморфологический (аналитический) показатели прохибитива. Аффиксальные показатели прохибитива характерны, в частности, для дагестанских языков (ср. лезгинск. -т1г, арчинск. -&/), для дравидийских языков (ср. тамильск. -а!ё-), для языков Нигер-Конго (ср. догон -#и), алгонкинских языков и др. С другой стороны, специализированные аналитические «отрицательные частицы», выражающие запрет и отличные от показателей обычного отрицания, имеются в армянском (/и/), новогреческом (мм), персидском (та), в целом ряде австронезийских, нигеро-конголезских, шари-нильских языков и др. Весьма своеобразный аналитический способ выражения запрета характерен для многих финно-угорских языков, использующих конструкции с императивом так называемого «запретительного глагола» (финское а!-, хантыйское а1- и др.), который, как правило, не употребляется за пределами прохибитивных конструкций. Типологически этот способ может быть сопоставлен с менее специализированными аналитическими
320
Глава 7. Глагольные семантические зоны
прохибитивами, подобными тем, какие представлены, например, в английском (конструкция с боп’1) или латинском языке (конструкция с императивом глагола пбНе ‘не желать’ и инфинитивом основного глагола, ср. ло/Г тщеге ‘не трогай’, букв, ‘не-желай трогать’|7)).
|
014c8b40-f86a-400b-b78d-74fd6294c9aa
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Наконец, особой семантической разновидностью прохибитива является адмонитив, выражающий предостережение адресату относительно возможных негативных последствий совершения Р (‘лучше бы тебе не...’; ‘смотри не...’); специализированные показатели адмонитива характерны, в частности, для австралийских языков. Семантически адмонитив соотносится с прохибитивом примерно так же, как некатегорический императив (или побуждение-совет) — с нейтральным.
Как уже много раз отмечалось, в эволюции грамматических категорий большую роль играют синтаксические правила употребления их граммем; доля таких правил увеличивается пропорционально степени грамматикализации соответствующего значения (и пропорционально его, так сказать, «возрасту» в языке). Граммемы наклонения самым непосредственным образом подтверждают эту закономерность: роль синтаксических употреблений на поздних стадиях эволюции наклонения необычайно велика — вплоть до того, что в глазах целого ряда исследователей (опиравшихся, главным образом, на материал сильно десемантизированных наклонений романских и германских языков) синтаксическая функция оказывалась у граммем наклонения важнейшей (если не единственной); важность синтаксических употреблений для понимания природы наклонения подчеркивается и во всех основных типологических описаниях этой категории (см. [Ра1тег 1986; ВуЬеее1а1. 1994]; ср. также [Мельчук 1998: 153-154 и 313-315)).
|
0f4fe441-8d6d-46ef-a8b5-bbc986d7316b
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Употребление показателей косвенных наклонений в глагольных словоформах, синтаксически подчиненных глаголам желания или ментального состояния (ср. русск. Я хочу, чтобы она пришла/беспокоюсь, как бы чего не вышло, и т. п.), на начальных этапах имеет бесспорное семантическое обоснование, поскольку статус синтаксически подчиненной ситуации Р в таких предложениях является ирреальным; более того, аналогичное маркирование (со сходными семантическими эффектами) возможно и в независимых предложениях (ср. Вот бы она пришла; не вышло бы хуже и т. п.). Однако с течением времени семантическая составляющая в таких конструкциях ослабевает, а синтаксическая — усиливается, в результате чего правила употребления наклонения р подчиненных предложениях начинают иметь все более формальную природу, а само наклонение превращается просто в показатель синтаксической зависимости глагола. Ср., например, семантически весьма слабо мотивированное
171 Парадоксальная форма современного итальянского прохибитива 2 ЕД (обычное отрицание поп 4 инфинитив глагола: ср. поп раНак ‘не говори’ у$. поп рагШе ‘не говорите’ со стандартным окончанием 2 МН) восходит, скорее всего, именно к этой латинской конструкции.
§ 2. Модальность и наклонение
321
|
cfa95f31-361f-4ab7-9d11-fdfec4a4f0cd
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 2. Модальность и наклонение
321
использование французского косвенного наклонения, так называемого зиЬрпсН/ (с исходным оптативно-юссивным значением, в современном языке уже маргинальным), после уступительных союзов типа Ыеп цие ‘хотя’ (в семантике которых практически нет компонента ирреальности). Такая эволюция граммем наклонения весьма напоминает эволюцию падежных граммем, также проходящих путь от маркирования конкретной семантической роли к обобщенному маркированию синтаксически зависимого статуса существительного.
2.5. Эвиденциальность
Грамматические значения, относящиеся к сфере эвиденциальности, не являются прототипическими модальными значениями; тем не менее, в силу их многообразных связей с модальными категориями (особенно с эпистемическими наклонениями), мы также рассмотрим их в данном разделе.
До недавнего времени эвиденциальность казалась «экзотической» категорией, свойственной лишь ограниченному кругу языков; однако исследования последних лет (упомянем прежде всего сборники [СйаГе/Мюйо15 (еск) 1986 и ОиеШсйёуа (еб.) 1996]) значительно расширили этот круг и позволяют рассматривать эвиденциальные значения как полноправный элемент Универсального грамматического набора.
|
5fc4d25c-0184-42c2-8f19-d3829cd0adb9
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Значения, относящиеся к сфере эвиденциальности, выражают эксплицитное указание на источник сведений говорящего относительно сообщаемой им ситуации Р. Для носителей языка типа русского (где подобная информация не грамматикализована) этот тип значений может показаться непривычным: говорящие по-русски указывают на источник сведений о ситуации только в том случае, если эта информация представляется им необходимой: например, если говорящий хочет подчеркнуть, что он лично наблюдал описываемое событие (ср. у меня на глазах; я сам видел, как... и т. п.) или, наоборот, если говорящий хочет снять с себя ответственность за достоверность сообщаемой информации (ср. как говорят; по слухам; за что купил, за то и продаю и т. п.). Между тем, существует достаточно много языков, в которых подобного рода комментарий говорящего встроен в систему грамматических форм глагола, т. е. является обязательным: употребляя глагольную словоформу, говорящий не может уклониться от того, чтобы сообщить, каким образом он узнал об описываемой ситуации.
Сам термин эвиденциальность (англ. тдеппаМу), равно как и описание соответствующей категории, впервые встречается в принадлежащем Францу Боасу очерке языка квакиутль, опубликованном в 1911 г. Данная категория типична для многих индейских языков (и была отражена в их грамматических описаниях), но за пределами узкого круга американистов термин получил известность только после статьи [Якобсон 19571, который использовал в качестве иллюстрации
322
|
d3c95008-beeb-4e2a-a8e1-a58af12b5921
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
322
Глава 7. Глагольные семантические зоны
данные болгарского языка. К болгарскому (а также албанскому) языку термин «эвиденциальность» до этого не применялся, но соответствующие категории также обсуждались в работах специалистов по крайней мере с начала XX в. (в болга-ристике в основном используется термин «пересказывательное наклонение», или ренарратив). Под влиянием Р. О. Якобсона термин «эвиденциальность» стал общепринят и был закреплен, в частности, в исследованиях [С1у6п 1982; СЬаГе/ЫкЬок (еб$.) 1986; 'МНеП 1988] и др.; наряду с ним иногда употребляется и описательный термин (1а{а-юигсе тагкт$. Во франкоязычной лингвистике с ними конкурирует термин «медиатив» (франц. тёсИап/), предложенный в 1956 г. известным французским типодогом и иранистом Жильбером Лазаром в статье о таджикском языке (глагольная система которого богата эпистемическими и эвиденциальными показателями) и использованный затем в [ОиеШсЬёуа (еб.) 1996].
Максимальная система эвиденциальных значений предполагает прежде всего различение источников информации о ситуации по двум признакам:
0) имел ли говорящий прямой доступ к ситуации («прямая» у$. «косвенная» информация),
(и) имел ли говорящий личный доступ к источнику информации о ситуации — не важно, прямому или косвенному (этот признак различает «непосредственную» и «опосредованную» информацию).
|
22190320-d152-45f0-b083-4f1df3a6f79f
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Вообще говоря, всякая прямая информация по определению является непосредственной, но косвенная информация может быть получена говорящим как лично (например, если говорящий не видел пожара, но видел его следы), так и через посредников (например, если говорящий не видел ни пожара, ни его следов, но слышал о пожаре от третьих лиц), и это обстоятельство для многих грамматических систем оказывается существенным. Ср. ниже схему (4).
(4) Типы источников информации:
Прямая информация Косвенная информация
(‘говорящий (‘говорящий
наблюдал ситуацию’) не наблюдал ситуацию’)
Непосредственная информация Опосредованная информация
(‘говорящий имел личный (‘говорящий не имел
доступ к фактам’) личного доступа к фактам’)
Далее, граммемы эвиденциальности (в зависимости от типа эви-денциальной системы) могут конкретизировать каждый из этих типов информации.
В более распространенных эвиденциальных системах оппозиция имеет простую структуру: как правило, маркируется только какой-то один тип
§ 2. Модальность и наклонение
323
|
4bca9560-e32b-4529-aff1-9f03728254ca
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
§ 2. Модальность и наклонение
323
информации. Это может быть, например, опосредованная информация (т. е. полученная говорящим через третьих лиц); в этом случае в глагольной системе имеется показатель цитатива (англ. циоШт), который указывает, что говорящий воспринял информацию от кого-то; отсутствие такого показателя свидетельствует о непосредственном характере информации. Маркирование опосредованной информации свойственно эстонскому и латышскому языкам, лезгинскому, многим диалектам кечуа и др. В немецком языке это значение имеет модальный глагол зоНеп, выражающий также и необходимость, ср. Ег зо11 кгапк зет ‘говорят, он болен’, букв, ‘он должен быть больным’.
|
dc488dc0-40fc-4886-b8ae-65c3e68c890c
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
С другой стороны, в глагольной системе может грамматически маркироваться только косвенная информация, т. е. только тот факт, что говорящий не был свидетелем описываемой ситуации (при этом уже не уточняется, наблюдал ли он ее результат, слышал о ней от третьих лиц или просто предположил, что она могла иметь место). В этом случае в языке имеется граммема так называемой «заглазности» (этот удачный русский термин используется, например, в [Кибрик 1977]; англоязычные эквиваленты — поп-аИез!ед, поп-тШеззед и др.). Это очень распространенный тип эвиденциальных систем; как правило, граммемы заглазности несут в таких системах сильную дополнительную модальную нагрузку, выражая значение вида ‘говорящий не берет на себя ответственность за истинность передаваемой информации’ или ‘говорящий не утверждает, что передаваемая информация истинна’ (ср. русск. будто бы, выражающее близкий комплекс значений).
|
edcb205c-24c9-4415-89ff-2353b7a26f20
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
Маркирование «косвенной» эвиденциальности свойственно турецкому (показатель -т1§) и другим тюркским языкам, пермским и обскоугорским языкам, многим дагестанским и иранским языкам, армянскому языку и др., образующим так называемый «эвиденциальный пояс Старого Света» (на обширной территории от Балкан до Дальнего Востока, включая тюркские, финно-угорские и самодийские языки Поволжья, Сибири и Урала, корейский, японский и др.). При этом эвиденциаль-ность, как правило, выражается только в прошедшем времени, и ее показатели восходят к формам перфекта (в некоторых языках они еще могут употребляться как настоящий перфект, как, например в восточноармянском — в отличие от западно-армянского), почему такие системы и названы в [Оиепссйёуа (е<1) 1996] «перфектоидными». Показатели косвенной эвиденциальности обычно имеют два блока контекстных значений: а) инферентивное — ‘говорящий наблюдал не саму ситуацию, а ее результат’ (это значение является диахронически исходным, и его связь с перфектом очевидна) и Ь) цитативное — ‘говорящий знает о ситуации от третьих лиц’; в балканских языках к этим значением добавляется чисто модальное значение адмиратива, развивающееся из предыдущих (в современном албанском это значение фактически наиболее распространенное);
324
Глава 7. Глагольные семантические зоны
|
bf96d7e0-41f2-4d5b-99f1-2b3f4442bf90
| 0 |
Морфология
|
Автор. Название
|
324
Глава 7. Глагольные семантические зоны
тем самым, неожиданное обнаружение ситуации в этих языках трактуется как особый способ получения информации о ней. В болгарском языке, имеющем наиболее сложно организованную эвиденциальную систему, выделяются и другие формы (например, со значением сомнения или предположения)'4.
Наконец, относительно небольшое число языков мира различает типы информации более детально: в этих языках может иметься несколько (от двух до шести) различных граммем эвиденциальности. Наиболее дробные эвиденциальные системы имеются в современных тибетских языках, а также в ряде индейских языков Калифорнии (группы помо и др.). По нескольку эвиденциальных показателей имеется также в нивхском, айнском, эскимосских языках, во многих аравакских языках Южной Америки и др.
Прямые источники информации могут подразделяться на визуальные (говорящий зрительно наблюдал ситуацию), прочие сенсорные (говорящий воспринимал ситуацию слухом, обонянием и т. п.)19) и так называемые «эндофорические»: граммемы этого типа (распространенные в тибетских и некоторых индейских языках) маркируют внутренние ощущения говорящего (страх, голод, намерения и т. п.), которые, естественно, говорящий может только ощущать, но не может воспринимать их «со стороны» (т.е. визуально-сенсорным способом).
|
Subsets and Splits
No community queries yet
The top public SQL queries from the community will appear here once available.