src
stringlengths 60
18.7k
| tr
stringlengths 7
17.6k
|
|---|---|
L=80 O=80 Он стал говорить громче, очевидно, чтобы все его услышали. «Французская одежда, французские мысли, французские чувства! Вот вы Метивье выгнали, потому что он француз и подлец, а наши дамы за ним ползут. Вчера я была на вечере, и из пяти тамошних дам три были католичками и с разрешения папы занимались вышивкой по воскресеньям. И сидели там почти голые, как вывеска общественной бани, если можно так сказать. Эх, князь, когда смотришь на нашу молодежь, так и хочется взять из Кунсткамеры старую петровскую дубину и хорошенько ее потрепать, выбить из нее всю дурь! <sent> Где он теперь? </sent> Николаю тоже очень понравилась игра дяди. Дядя включил песню во второй раз. В дверях опять появилось улыбающееся лицо Анисьи Федоровны, а за нею еще какие-то лица. Набирая воду чистую и холодную, Он кричит: девица, держи! дядя поиграл, опять умело побежал, замолчал и дернул плечами. | она сказала. Но как только она это сказала, в ней возник другой, новый ход мыслей и чувств. «Что означала улыбка Николая, когда он сказал: «Его уже выбрали»? Рад он этому или нет? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он все поймет. Где он сейчас? подумала Наташа, и лицо ее вдруг стало серьезным. Но это длилось всего секунду. «Не думай, не смей думать об этом, — сказала она себе и, улыбнувшись, села опять подле дяди, прося его сыграть что-нибудь другое. |
L=60 O=40 — Вот что надо сделать, — сказал он решительно и почти встал с постели. — И это нужно сделать как можно скорее. Нет смысла больше терять время. Первый - -' <sent> Там нашли однажды собаку, признанную бешеною потому только, что она бросилась от людей прочь, когда на нее собрались с вилами и топорами, исчезла где-то за горой; в овраг свозили падаль; в овраге предполагались и разбойники, и волки, и разные другие существа, которых или в том краю, или совсем на свете не было. </sent> — Нет, нет, не надо, — нервно сказала она. «Мы говорим много чепухи! Только ты никогда не должен приходить ко мне, когда умрешь: я боюсь привидений. | Однажды они нашли там собаку, которую сочли бешеной только потому, что она убежала и скрылась за холмами, когда на нее напали с вилами и топорами; трупы бросали в овраг, и там должны были обитать волки, разбойники и другие существа, которых не было ни в тех краях, ни где-либо еще в мире. |
L=60 O=40 — Он бескорыстный, честный человек, — заметил Аркадий. <sent> – Кто сей? </sent> Павел Петрович побелел. ' | 'Кто он?' — спросил Павел Петрович. |
L=80 O=20 Жондрет сел на другой стул, напротив месье Леблана. <sent> «Я видел его», — сказал Курфейрак. </sent> Прошло лето, затем осень. Зима наступила. Ни месье Леблан, ни девушка больше не ступали в Люксембургский сад. У Мариуса теперь была только одна мысль: еще раз увидеть это милое и очаровательное лицо. Он продолжал искать, он искал повсюду. Он ничего не нашел. Он больше не был Мариусом, страстным мечтателем, человеком решительным, пылким и стойким, смелым претендентом на судьбу, интеллектуалом, строящим будущее, юным умом с таким количеством планов, проектов, идей, такой большой гордостью и решимостью. Он был бездомной собакой. Он впал в мрачное уныние. Все было кончено. Работа была ему утомительна, ходьба утомляла его. Необъятность природы, некогда столь многообразная, столь полная яркости, голосов, мудрых советов, перспектив, горизонтов, уроков, теперь лежала перед ним пустынная. Ему казалось, что все пропало. | — Я видел его, — сказал Курфейрак. — Давай не будем с ним разговаривать. |
L=80 O=100 Ваш искренне преданный МАКАР ДЕВУШКИН. <sent> Начну сначала, маточка: больше порядку будет. </sent> Хочу написать вам, но не знаю, как начать. Я хочу сказать, что так странно, что мы теперь живем так близко друг от друга. Я говорю это потому, что никогда еще не проводила своих дней в таком восторге. Боже мой, как будто Господь благословил меня домом и семьей! Дитя мое, моя хорошенькая крошка! Что это вы пишете о четырех рубашках, которые я вам послала? Ведь они вам были нужны — я узнала это от Федоры. Радовать вас — для меня особое счастье, маточка; это мое удовольствие, и вы должны предоставить мне это, маточка; не подходите ко мне и не перечите мне. Никогда я не испытывала ничего подобного, маточка. Я теперь пустилась в свет. Во-первых, я живу вдвойне интенсивно, потому что вы живете так близко от меня и делаете меня такой счастливой; во-вторых, меня сегодня пригласил на чай один из жильцов, мой сосед Ратазяев, тот самый приказчик, который устраивает литературные вечера. Сегодня должен быть один из таких; мы будем читать литературу. Вот видите, как я сейчас, матушка, — видите! Ну, прощайте. Я ведь написала это просто так, без какой-либо особой цели, а единственно для того, чтобы вы знали, как мне хорошо. Милая моя, вы просили Терезу передать, что вам нужен цветной шелк для вышивки; я куплю его, матушка, я куплю вам и шелк. Завтра я буду иметь удовольствие удовлетворить вас. Я даже знаю, где его купить. Но на данный момент я остаюсь | Вы изъявляешь желание, матушка, узнать подробности моего быта и всего, что меня окружает. С радостью спешу исполнить твое желание, моя душенька. Начну с начала, дорогая: так будет порядочнее! Во-первых, лестницы с передней стороны нашего дома положительно красивы; главная особенно хороша — она чистая, светлая, широкая, вся чугунная и красного дерева. Зато не спрашивай о черной лестнице: она винтовая, сырая и грязная, со сломанными ступеньками и такими жирными стенами, что рука липнет, когда прислоняешься к ним. На каждой площадке — сундуки, сломанные стулья и шкафы, развешенное старое белье, окна с выбитыми стеклами; стоят кадки, наполненные всякой нечистью: грязью, мусором, яичной скорлупой и рыбьими пузырями; дурной запах... короче — скверный. Я уже описывал расположение комнат; нельзя отрицать, что это удобно, — это правда, но почему-то они довольно душные; дело не в том, что там как таковой неприятный запах, а скорее, если можно так выразиться, слегка гнилостный, кисло-сладкий запах. |
L=80 O=100 Таким образом, у Рошельуа не было никакой надежды, кроме Бэкингема. Бекингем был их Мессией. Было очевидно, что, если они узнают, что абсолютно не могут полагаться на Бекингема, они потеряют и смелость, и надежду. <sent> 1 В 17 веке дуэлянту всегда помогал один или несколько друзей, принимавших участие в бою. </sent> «Я пойду ко второму после первого, — сказал д’Артаньян. «Один на семь часов, другой на восемь; будет время для обоих. | «Если я еще не мушкетер, — сказал он своим новым друзьям, когда они вошли в ворота отеля де Тревиль, — то, по крайней мере, теперь я ученик, не так ли? |
L=100 O=0 — Боже мой! — воскликнул Обломов, вскакивая с кровати. — Ты ведь не поешь, да? Ведь ты зарабатываешь столько же, сколько итальянский оперный певец!» <sent> — Что ты? </sent> — Захар, — продолжал Штольц, не слушая его, — принеси одежду. | «Господи, о чём ты говоришь?» Холодно, а на мне только телогрейка. |
L=100 O=80 «Вы были внизу в холле, готовые выйти, стоя на нижней ступеньке. Я даже помню твою шляпу — на ней были синие цветочки. И даже без твоей просьбы я пошёл с тобой. Я ничего не мог с этим поделать. Однако с каждой минутой я чувствовал себя все глупее и продолжал идти рядом с тобой. Я не осмеливался последовать за тобой, и все же не мог уйти. Когда ты заходил в магазин, я оставался на улице, наблюдая через окно, как ты снимаешь перчатки и пересчитываешь сдачу на прилавке. Затем вы позвонили в колокольчик мадам Тюваш; ты вошел; и я стоял как идиот перед большой тяжелой дверью даже после того, как она закрылась за тобой. <sent> . </sent> Родольф заметил его приближение и ускорил шаг; но г-жа Бовари запыхалась, и он замедлил шаг и улыбнулся ей. | Положив локти на гладильную доску, он жадно разглядывал всю женскую одежду, разбросанную вокруг него: юбочные юбки, фишу, воротники, панталоны на кулиске, чрезвычайно широкие в талии и сужающиеся книзу. "Для чего это? |
L=80 O=80 Потом тоже начали душить в узком переулке. Никогда еще оно не пульсировало с такой пылкой дрожью; Никогда еще земля, в которой гнили последние кости бывшего кладбища, не издавала таких гнетущих и тревожных запахов. Они были еще слишком молоды, чтобы наслаждаться сладострастным очарованием этого укромного уголка, который весенний наполнял лихорадкой. Трава росла им до колен, они с трудом передвигались взад и вперед, а некоторые растения, придавив молодые побеги, испускали резкий запах, от которого у них кружилась голова. Потом, охваченные странной сонливостью и шатаясь от головокружения, запутавшись ногами в траве, они прислонялись к стене, с полузакрытыми глазами, не в силах сделать ни шагу. Вся мягкая истома небес, казалось, проникла в них. <sent> А поскольку он пробормотал, что не знает, что он ничего не видел, что это совершенно удивительно, Фелисите продолжала с приглушенной угрозой в голосе: </sent> Ему показалось, что пистолет его брата намеренно направлен на него самого, и он, вспомнив румянец Фелисите, убежал, бормоча: «Никаких фокусов! Этот негодяй убьет меня. Он должен мне восемьсот франков. | И когда он заикался, что не знает, что он ничего не видел, что это очень странно, Фелисите продолжала тайно угрожающим голосом: «Письмо из Парижа от моего сына Эжена; ты понимаешь, что я имею в виду, не так ли? |
L=80 O=40 «Дева Мария! — воскликнула госпожа Мюллер. — Что ты там будешь делать? <sent> «Его в Сараево ранили, милорд, из револьвера, они знают. </sent> (Дело Швейка в конечном итоге нашлось в архивах Военного суда, но только после смены режима. В его деле это было отмечено: «Он намеревался сбросить свою лицемерную маску и выступить публично против личности нашего монарха и против наше государство. Файлы Швейка были засунуты в файлы некоего Йозефа Куделы. На куртке был маленький крестик, под которым было написано: «Решено» и дата.) | «Они убили его в Сараево, господин Швейк. Они застрелили его из револьвера, когда он ехал со своей эрцгерцогиней в автомобиле. |
L=80 O=40 Аминь. Ее лицо было твердым, как камень, в ее борьбе за то, чтобы быть спокойной и тихой; но все ее тело пульсировало и трепетало, когда она стояла на коленях во время святой мессы, которая обручила ее с Эрлендом. <sent> Сияя, он ушел; Сиддхартха смотрел ему вслед. </sent> Рядом с ним жил Говинда, его тень, следовавшая тем же путем и претерпевшая те же усилия. Они редко разговаривали друг с другом больше, чем того требовали служба и упражнения. Иногда они вдвоем ходили по деревням, выпрашивая еду для себя и своих учителей. | Сияющий, он ушел; Сиддхартха посмотрел ему вслед. Глубоко радостный, глубоко серьёзный, он смотрел ему вслед, видел его шаги, полные мира, видел его голову, полную сияния, видел его фигуру, полную света. |
L=80 O=40 Эмма, поддержавшая его под руку, легко прислонилась к его плечу и смотрела на далекий солнечный диск, наполнявший туман своей ослепительной бледностью; но потом она повернула голову: там был Чарльз. Фуражка у него была надвинута на брови, и толстые губы его дрожали, отчего лицо его выглядело глупо; даже на его спину, на его спокойную спину было неприятно смотреть, и она нашла здесь, на его пальто, всю тупость этого человека. <sent> Но Чарльз ответил, что они уезжают на следующий день. </sent> На следующий день Чарльз приказал вернуть ребенка. Она спросила свою маму. Ответили, что она уехала, что она принесет ей игрушки. Берта еще несколько раз говорила о ней; затем, наконец, она перестала думать о ней. Веселье ребенка ранило Бовари в самое сердце, и вдобавок ему пришлось подчиняться нестерпимым соболезнованиям аптекаря. | Но Чарльз ответил, что они уезжают на следующий день. |
L=80 O=60 «Не воображайте, — сказал Карл, вдыхая затхлый запах, исходящий от старшего швейцара, который он только что заметил, хотя тот стоял так близко к нему, — не воображайте, — сказал он, — что я полностью в вашей власти, ведь я могу кричать. «И я могу заткнуть вам рот, — сказал старший швейцар, — так же спокойно и быстро, как он мог бы намереваться выполнить эту угрозу, если это будет необходимо. «И вы действительно верите, что если кто-то из этих людей пришел сюда из-за вас, хотя бы один из них встал бы на вашу сторону, а не на мою, старшего швейцара. Так что вы, конечно, видите, что ваши надежды тщетны. Знаете, когда вы еще были в форме, вы выглядели вполне прилично, но этого нельзя сказать о вас сейчас, в этом костюме, который был бы приличным только в Европе. И он дергал за разные части костюма, который, хотя и был почти новым пять месяцев назад, теперь был изношен, помят и, прежде всего, в пятнах, в основном из-за небрежности лифтеров, которые в своей лени отреагировали на общее распоряжение о том, чтобы пол в общежитии был гладким и свободным от пыли, не устроив никакой настоящей уборки, а просто разбрызгивая какое-то масло на полу каждый день, умудряясь оставлять ужасные брызги на всей одежде на вешалках. Ну, куда бы человек ни положил свою одежду, всегда находился кто-то, у кого не было под рукой своей одежды, и он легко находил несколько спрятанных чужих вещей и одалживал их. А один из мальчиков, которому было поручено убирать общежитие, мог не просто побрызгать маслом свою одежду, но и испачкать ее сверху донизу. Один Ренелл умудрился найти для своей дорогой одежды тайное место, где ее оставили практически нетронутой; Лифтеры просто брали одежду, где бы ее ни находили, поскольку никто не брал чужую одежду, скажем, из злобы или жадности, а просто в спешке и по неосторожности. Но даже на одежде Ренелла было круглое красноватое масляное пятно, прямо посередине спины, и благодаря этому пятну любой знающий городской житель все равно мог распознать следы лифтера. <sent> Капитан вежлив, но только и всего. </sent> Однако в комнате Терезы случались и более веселые случаи. Во время своего первого визита Карл увидел руководство по деловой переписке, которое валялось где попало, и попросил и одолжил его. В то же время они договорились, что Карл должен выполнить упражнения в книге и передать их Терезе; она уже изучила книгу настолько, насколько это требовалось для ее мелких обязанностей. Затем Карл проводил целые ночи, лежа без сна в своей кровати в общежитии, заткнув уши ватой, пробуя всевозможные позы ради развлечения, пока он читал книгу, и авторучкой записывал упражнения в маленькую записную книжку — подарок от шеф-повара в благодарность за то, что он придумал и аккуратно провел большую инвентаризацию, которая оказалась очень практичной. Всякий раз, когда его беспокоили другие юноши, ему обычно удавалось переломить ситуацию, постоянно спрашивая у них советы по английскому языку, пока они не уставали и не оставляли его в покое. Часто он удивлялся тому, как другие юноши полностью примирялись со своим нынешним положением; они даже не могли осознать, насколько это временно (мальчикам старше двадцати лет не разрешалось брать на работу лифтеров), не осознавали необходимости принятия решения о своей будущей профессии и, несмотря на пример Карла, читали только детективные истории, которые передавались из кровати в кровать в грязных лохмотьях. | «Время уходит, — сказал себе Карл, — но я ничего не могу сделать, не оскорбив почти всех. В конце концов, я не могу оставить дядю, который только что меня нашел. Капитан вежлив, но это все. Как только это станет дисциплинарным вопросом, он перестанет быть вежливым, и дядя, должно быть, также выразил чувства капитана. Я не хочу разговаривать с Шубалом и даже жалею, что пожал ему руку. А все остальные люди здесь — просто шелуха. |
L=80 O=100 — И не забывай, что это я тебя спасаю, — уговаривающим тоном пробормотала старуха. «Будешь ли ты добр ко мне? <sent> » </sent> Это были единственные слова, которые она произнесла по поводу происшествия, пробудившего все горести, дремавшие в глубине ее существа. Молчание стало для нее настоящей религией. Когда Сильвер вошла, она дважды заперла дверь и выбросила ключ в колодец. Таким образом, она была уверена, что дверь больше не сделает ее сообщницей. Она осмотрела его на мгновение, радуясь тому, что он снова принял свой обычный мрачный, похожий на барьер вид. Гробницу снова закрыли; белая щель была навсегда заколочена тем сырым, мшистым бревном, по которому улитки проливали серебристые слезы. | «Видите ли, господа, я один, — сказал он в заключение. «Я возьму на себя всю ответственность, чтобы никто, кроме меня, не был скомпрометирован. И если потребуется жертва, я охотно предлагаю себя; Я хочу пожертвовать своей жизнью ради безопасности жителей. |
L=100 O=60 Полевой капеллан продолжал: «Тернистый путь греха — это, глупые мальчики, путь, на котором нам предстоит бороться с пороками. Вы — блудные сыны, которые скорее предпочтут лежать в одиночестве, чем вернуться к Отцу. Направляйте свой взгляд все дальше и выше, к высоким небесам. Вы победите, и мир поселится в вашей душе, вы, паршивые уличные шпаны. «Теперь я умоляю — нет, настаиваю — чтобы тот, кто сидит сзади, храпел и ржал, прекратил. Он не лошадь, и он не в конюшне. Он в храме Господнем. Обращаю на это ваше внимание, мои любимые. «Так на чем я остановился? Да, uber den Seelenfrieden, очень хорошо. Да, о мире в душе. Очень хороший. Помни, развратное животное, что ты человек и что тебе предстоит заглянуть сквозь темную тучу в далекий космос. Знайте, что все здесь временно, но что Бог на все века. Sehr Gut, nicht wahr, meine, Herren? Очень хорошо, не правда ли, господа мои? Я должен молиться за вас день и ночь, чтобы милосердный Бог, вы, тупые придурки, излил Свою Душу в ваши холодные сердца. И Своей Святой Благодатью Он смоет ваши грехи. Чтобы вы были Его навсегда, чтобы Он любил вас, негодяев, всегда. «Но вы ошибаетесь! Я не введу тебя в этот рай. Полевой капеллан рыгнул. «Не буду, — упрямо повторял он, — я ничего для тебя не сделаю. Мне это даже в голову не придет, потому что вы все неисправимые негодяи. Вы не будете руководствоваться на своих путях благостью Господа. Дыхание любви не пронесется сквозь тебя, потому что возлюбленному Господу Богу и в голову не придет расправиться с такими бандитами. Ты слышишь меня там внизу? Ты в этих джинсах? <sent> Наклонившись друг к другу, они загадочно перешептывались. </sent> Хотя эти три журнала согласились, что Чешские земли не могут предложить более благородного гражданина, господа призывной комиссии не разделяли эту точку зрения. | * Однажды на Малой стороне Праги, у Замковой лестницы, двое мужчин сидели в маленькой пивной, провожая сумеречные часы. Один был военным, другой гражданским. Они наклонились близко друг к другу и загадочно зашептались. Они были похожи на заговорщиков времен Венецианской республики. |
L=100 O=100 «Да, срочное письмо. Значит, ничего такого хорошего? В таком случае, давайте немного прогуляемся по саду; там будет приятнее. Ну давай же. <sent> Пфуахт Его надо!... </sent> Даже не подлежит обсуждению. "Почему нет? Какова ваша спешка? Будьте разумны, ради всего святого. Вы так долго ждали… | Она протянула ему руку, и – о чудо – герр Перманедер принял ее, не раздумывая. Так же быстро и охотно, как он принял ее приглашение на завтрак, он теперь согласился на это предложение и поцеловал руки обеим дамам — и какую странную фигуру он представлял. Он забрал шляпу и трость из ландшафтной комнаты и еще раз пообещал немедленно принести сюда свои сумки и вернуться в четыре часа, закончив эти дела. Теперь, возглавляя консула, он спустился по лестнице; но когда они стояли в вестибюле, он обернулся и, с тихим пылом покачав головой, сказал: «Не обижайся, сосед, но твоя сестра очень милая покупательница. Берегите себя, сейчас. И, все еще качая головой, он ушел. |
L=80 O=60 Там, на Ла Марфе, был король Вильгельм и его генеральный штаб. Он прибыл туда в семь из Ла Вандресс, где провел ночь, и он был там, вдали от всех опасностей, с долиной Мааса, полем битвы, простирающимся перед ним со всех сторон. Огромная рельефная карта простиралась от одного конца неба до другого, и он, стоя на холме, смотрел, как будто с трона, зарезервированного для него в этой гигантской ложе, на гала-представление. <sent> – А месье Делаэрш… Я посмотрю… </sent> «О нет», — рассмеялся Джин, — «это пули». | «А месье Делаэрш... я пойду посмотрю». |
L=80 O=100 Двое мужчин, сидевших на наклонной доске, на которой лежал осужденный, ждали и ели обед, который, насколько мог понять Франц, состоял из хлеба и колбасы. Один из них поднял доску и достал из-под нее кувшин с вином, отпил и передал своему товарищу. Эти двое мужчин были помощниками палача! <sent> Дантес был наполовину солдатом; расспрашивать подчиненных, которым запрещалось отвечать, казалось ему нелепостью, и он молчал. </sent> 'Сколько тебе лет? Твой голос похож на голос молодого человека. | Будучи сам полусолдатом, Дантес знал, что смешно задавать вопросы подчиненным, которым запрещено отвечать, поэтому промолчал. Однако в его мозгу толпились самые странные идеи. Поскольку на лодке такой величины они не могли далеко уйти, а в том направлении, куда они направлялись, не было корабля на якоре, он подумал, что его, должно быть, собираются высадить на каком-нибудь отдаленном участке берега и сказать ему: он был свободен. Он не был связан, и не было предпринято никаких попыток надеть на него наручники: это казалось хорошим знаком. В любом случае, разве заместитель прокурора не сказал ему, что, если он не упомянет грозное имя Нуартье, ему нечего бояться? Разве Вильфор не уничтожил в его присутствии опасное письмо, которое было единственным доказательством против него? Так он и ждал, молча и глубоко задумавшись, пытаясь проникнуть в черноту ночи своим матросским глазом, привыкшим к темноте и знакомым с космосом. Справа они оставили позади остров Ратонно с его маяком и, почти следуя линии берега, оказались напротив каталонской бухты. Здесь пленник смотрел еще более напряженно: здесь жил Мерседес и в каждое мгновение он чувствовал, что видит на темном берегу смутный и нечеткий силуэт женщины. |
L=80 O=0 Пришло время, когда приход Свартшё устанавливал орган в церкви. Это было летом перед тем годом, когда кавалеры были у власти. Туда приехал молодой мастер по изготовлению органов. Он тоже стал жильцом у миссис Мореус и тоже жил в маленькой комнате на чердаке. <sent> Они отягощены вином, изнурены и спят сном, глубоким, как смерть. </sent> Когда эти гости приезжают в Борг и обедают, то после еды господа обычно идут в комнату графа спать и курить, старые дамы обычно опускаются в кресла в гостиной и прислоняют свои почтенные головы к высоким подлокотникам, а графиня и Анна Шернхёк идут в синий кабинет и обмениваются бесконечными откровениями. | Они кланялись, танцевали, играли на музыкальных инструментах, действовали и пели. Они отяжелели от вина, опустошены и спят сном, таким же глубоким, как смерть. |
L=100 O=40 Короче говоря, Санчо посадил Дон Кихота на осла, привязал Росинанта сзади и, позволив ослу вести его, отправился туда, где, по его мнению, могла быть большая дорога. И не проехал он и пары миль, как удача, которая переводила его дела из хороших в еще лучшие, открыла ему дорогу, и на обочине дороги он увидел постоялый двор, который, к его огорчению и радости Дон Кихота, должен был стать замком. Санчо настаивал, что это постоялый двор, а его хозяин настаивал, что это не постоялый двор, а замок; и их настойчивость продолжалась так долго, что они добрались до него, не закончив, и Санчо вошел туда, не дожидаясь дальнейших расспросов, со своей вереницей животных. <sent> и находясь в очаровательном дворе </sent> Когда священник услышал это, он сказал: | И пока в этом заколдованном дворе поезд |
L=80 O=40 Она болтушка, и это ей явно подойдет. Тогда позвольте ей говорить! <sent> «Вы ошибаетесь, мой друг; Клянусь вам, вы ошибаетесь: это потому, что дни действительно бывают... Никто не знает, от чего это происходит. </sent> Жак, хватит твоих острот, уместных и неуместных. | «Ты ошибаешься, друг мой. Клянусь тебе, ты ошибаешься. Просто бывают дни… Ну, я точно не знаю, чем это вызвано. |
L=100 O=40 Он так и думал. И он продолжал задавать вопросы о ней, хотя было видно, что мысли его были о другом. О чем он думал? Почему он вдруг так сердито нахмурился? Медленно он повернул стакан. <sent> Когда Минут снова начал трястись и его глаза смотрели тревожно и растерянно во все стороны, Нагель продолжает: </sent> — Вы упомянули Ибсена, — продолжал Нагель в том же волнении, хотя имени никто не упомянул. По мнению Нагеля, в Норвегии был только один поэт, и это был не Ибсен! Ибсен был известен как философ, но разве не было бы уместно провести различие между мышлением vox populi и философией? Люди всегда говорили о славе Ибсена; его храбрость всегда вбивалась в тебя. Но разве не было разницы между теоретической храбростью и смелостью, подвергнутой испытанию? между альтруистическим и страстным стремлением к реформам и простым внутренним переворотом? Один — источник вдохновения; другой просто играет на наших эмоциях, как в театре. Норвежский писатель, который не вел себя высокомерно и не владел пером, как копьем, не был настоящим норвежским писателем. У настоящего норвежца должны быть проблемы и причины, с которыми можно бороться, если он хочет, чтобы его считали человеком мужественным и мужественным. Это было действительно очень забавно, если посмотреть на это отстраненно. Причины и проблемы породили столько же фанфар и манипуляций, сколько одно из сражений Наполеона, но элемент риска был не больше, чем во французской дуэли! Ха-ха! Нет, человек, который хотел восстать, не мог быть маленьким писаком с литературной склонностью к немцам; он должен был быть живым существом, вовлеченным в суматоху жизни. Революционный дух Ибсена, конечно, никогда не вывел бы человека на тонкий лед! Вся эта история о торпедировании ковчега была бюрократической банальностью по сравнению с энергичными действиями. Что ж, в конце концов, возможно, одно было не хуже другого: мы, кажется, почитаем тот вид работы, который лучше всего подходит для женщин - просто сидеть и писать книги для людей. Все это было пусто и бессмысленно, но имело по крайней мере такую же ценность, как самонадеянные философские бредни Льва Толстого. К черту все это! | Когда Карлик начал дрожать, его испуганные глаза метались во все стороны, Нагель продолжил: «Ты не открываешь рот; ты все еще играешь эту роль. |
L=80 O=40 Но странно было бы пытаться описать их разговор. Между тем они шли, взявшись за руки, быстро, торопливо, как полубезумные. Они направлялись прямо к костру. Маврикий Николаевич все еще не терял надежды, может быть, натолкнуться на телегу, но никто не подходил. Мелкий моросящий дождь окутывал все вокруг, поглощая всякий отблеск и всякий оттенок и превращая все в дымную, свинцово-серую, безликую массу. Давно уже рассвело, но, казалось, рассвет еще не наступил. И вдруг из этого дымного, холодного тумана вырисовалась фигура, странная и неловкая, идущая им навстречу. Представив себе это теперь, я, кажется, не поверил бы своим глазам, даже если бы был на месте Лизаветы Николаевны; но между тем она радостно вскрикнула и тотчас узнала приближавшегося человека. Это был Степан Трофимович. Как он уехал, как осуществилась безумная идея побега — об этом позже. Упомяну только, что у него уже в это утро была лихорадка, но даже болезнь его не остановила: он уверенно шел по мокрой земле; видно было, что он обдумал свое предприятие как мог, при всей своей неопытности в кабинетном деле. Одет он был «по-дорожному», то есть в пальто с рукавами и широким лакированным ремнем с пряжкой, в новые сапоги с заправленными в голенища брюками. Вероятно, он давно уже воображал себя путешествующим человеком и несколько дней назад обзавелся ремнем и сапогами с блестящими гусарскими голенищами, в которых еле ходил. Широкополая шляпа, шерстяной шарф, туго обмотанный вокруг шеи, палка в правой руке и крайне маленькая, но переполненная дорожная сумка в левой довершали его наряд. Вдобавок эта же правая рука держал развернутый зонтик. Эти три предмета — зонтик, палку и дорожную сумку — было очень неудобно нести первую версту пути, а начиная со второй версты — обременительно. <sent> Унять было невозможно, по крайней мере в ту минуту, и – вдруг окончательная катастрофа как бомба разразилась над собранием и треснула среди его: третий чтец, тот маньяк, который всё махал кулаком за кулисами, вдруг выбежал на сцену. </sent> Добрых десять лет спустя, когда Степан Трофимович рассказал мне эту грустную историю шепотом, предварительно затворив дверь, он поклялся мне, что он так окаменел, что не слыхал и не видел, как исчезла Варвара Петровна. Так как она ни разу впоследствии не намекнула на случившееся, и так как все продолжалось так, как будто ничего не было, то он склонен был думать на всю оставшуюся жизнь, что все это была галлюцинация, приключившаяся перед болезнью, тем более, что в ту же ночь он действительно заболел и длился целых две недели, что, между прочим, и положило конец встречам в беседке. | «Он оскорбил наше общество!.. Верховенский!» — заревели разъяренные зрители. Они даже хотели броситься за ним в погоню. Утихомирить их было невозможно, по крайней мере в эту минуту, и — вдруг последняя катастрофа, как бомба, грянула над собранием и взорвалась в его среде: третий чтец, тот самый маньяк, который махал кулаком за сценой, вдруг выбежал на эстраду. |
L=80 O=40 «Но, господин фон Кекешфальва, это пустяки… это всего лишь мелочь, которую мне нужно сделать. «Нет, это не мелочь… это будет великая, очень великая услуга, которую вы мне окажете. <sent> Это майор Вондрачек, который использует любую возможность, чтобы выплеснуть свое поэтическое увлечение в юмористических стихах и шутках. </sent> Кекешфальва, объясняет он мне, самый богатый человек во всем округе. Ему принадлежит абсолютно все, а не только замок Кекешфальва — «Вы должны знать этот замок, его видно с плаца, он слева от дороги, желтый замок с низкой башней и большим старым парком. Кекешфальва также владеет большим сахарным заводом по дороге в Р, лесопилкой в Бруке и конным заводом в М. Все они являются его собственностью, а также шестью или семью жилыми домами в Вене и Будапеште. «Вы, может быть, и не думаете, что у нас здесь такие богатые люди, но он живет жизнью настоящего магната. Зимой он уезжает в свой маленький венский дворец на Жакингассе, летом посещает курорты, весной он остается здесь дома лишь на несколько месяцев, но, боже мой, какое хозяйство он ведет! Посещение квартетов из Вены, шампанское и французские вина, все самое лучшее! И если меня это заинтересует, - говорит аптекарь, - он будет рад отвезти меня в замок, потому что - здесь он делает величественный жест самодовольства - он в дружеских отношениях с господином фон Кекесфальвой, часто вел дела с его в прошлом, и знает, что он всегда рад приветствовать армейских офицеров в своем доме. Моему партнеру по шахматам достаточно сказать слово, и меня пригласят. | Но затем вилка снова постукивает по стакану, призывая к тишине. На этот раз это майор Вондрачек, который никогда не упускает возможности проявить свои поэтические таланты в юмористических стихах и комических песнях. Мы все знаем, что когда Вондрачек встает на ноги, подпирая свое внушительное брюшко столом с плутовской, многозначительной ухмылкой на лице, то неминуемо начинается рискованная часть вечерних празднеств. |
L=100 O=80 «У меня есть смутные амбиции в этом направлении», — сказал Грантер. <sent> здесь понадобятся два стула. </sent> Все, что его окружало, этот тихий сад, эти благоухающие цветы, эти дети, издававшие радостные крики, эти серьезные и простые женщины, эта молчаливая обитель, медленно проникало в него, и мало-помалу душа его складывалась из тишины, как монастырь, аромат, как цветы, простота, как женщины, радость, как дети. И тогда он подумал, что это были два дома Божьи, которые приняли его подряд в два критических момента его жизни: первый, когда все двери были закрыты и когда человеческое общество отвергло его; второй — в тот момент, когда человеческое общество снова пустилось в погоню за ним и когда галеры снова зевали; и что, если бы не первое, он снова впал бы в преступление, а если бы не второе, в мучения. | "Знаешь что? Здесь понадобятся два стула. |
L=60 O=0 Он остается здесь восемь долгих дней и все время весел, как мальчик. <sent> Думал ли он тогда, что она позволяла молодым мужчинам ласкать себя? </sent> И пятый: «На вечное позорище бросаю ему это. Да засохнет и увянет он, как эта ветвь!» | Неужели он думал, что она привыкла позволять молодым мужчинам ласкать себя? |
L=80 O=80 «В Petit Parisien говорится, что Франции это совсем не понравится. И я уверен, что они этого не сделают. Мне бы это тоже не понравилось. <sent> Животное снова подошло примерно на тридцать шагов и осталось стоять. </sent> — Приятно познакомиться, — вежливо сказал Андриас. "Как дела? | Начало темнеть. Животное снова подошло ближе и остановилось шагах в тридцати. А за ним пять, шесть, восемь таких же животных появлялись из моря и нерешительно, покачиваясь и постукивая кончиками, пробирались туда, где Эйб защищал свою возлюбленную Ли. |
L=60 O=0 Оба смешались, как и было условлено, с официантами и крестьянами. <sent> «Однако я уверен, что она не счастлива», — сказал Кадрусс. </sent> — И какое отношение этот бандит имеет к приказу, который я дал своему кучеру, выехать через Порта-дель-Пополо и вернуться через Порта-Сан-Джованни? | «И все же я уверен, что она несчастлива», — сказал Кадрусс. |
L=60 O=40 Для тебя это не так уж и далеко. Мне нужно увидеться с сестрой, прежде чем вернуться на работу. Мы составим друг другу компанию. <sent> Каждый раз, вынимая в их присутствии из-под колпака часов сберегательную книжку Caisse d'Epargne, она весело говорила: </sent> И, высокая и мужественного вида, с костлявым носом и квадратными, как у гренадера, плечами, она начала: | Тогда ей тоже захотелось посмеяться и показать им, как охотно она рассталась с деньгами ради исцеления мужа. Каждый раз, вынимая в их присутствии из-под стеклянной башни с часами сберегательную книжку, она весело говорила: |
L=100 O=100 Я считаю, что в большинстве случаев людям противно смотреть, когда они смеются. Как правило, что-то вульгарное, что-то как бы унизительное вылезает на поверхность, когда человек смеется, хотя он почти не осознает того впечатления, которое он производит своим весельем, так же мало кто знает, как он выглядит, когда он спящий. Лицо одного человека во время сна будет выглядеть умным, тогда как лицо другого человека, умного в бодрствующем состоянии, будет выглядеть глупым и смешным, когда он спит. Я не знаю, от чего это происходит: я хочу только сказать, что люди, смеющиеся, как и спящие, понятия не имеют, как они выглядят. Подавляющее большинство людей вообще не умеют смеяться. Однако дело не в том, как это сделать: это дар, и его нельзя развивать. Его можно культивировать, пожалуй, только приучая себя отличаться от других, развиваясь и совершенствуясь, борясь со злыми инстинктами своего характера: тогда смех человека, весьма вероятно, может измениться к лучшему. Человек иногда полностью выдает себя своим смехом, и ты вдруг узнаешь его насквозь. Даже безошибочно умный смех иногда может быть отталкивающим. Самое существенное в смехе — это искренность, а где взять искренность? Хороший смех должен быть свободен от злобы, а люди постоянно смеются злобно. Искренний, свободный от злобы смех — это веселье, а где же теперь найти веселье? Люди не умеют быть веселыми (Версилов сделал это замечание по поводу веселья, и я его помню). Веселость мужчины – это то, что больше всего выдает всего человека с головы до ног. Иногда долго не сможешь разобрать характер, но если человек начнет смеяться, весь его характер вдруг раскроется перед тобой. Только у самых высоких и счастливых натур веселость заразительна, то есть добросердечна и неотразима. Я говорю не об интеллектуальном развитии, а о характере, обо всем человеке. Итак, если вы хотите заглянуть в человека и понять его душу, не сосредотачивайте своего внимания на том, как он говорит или молчит, на его слезах или на том волнении, которое он проявляет по поводу возвышенных идей; ты лучше увидишь его насквозь, когда он смеется. Если мужчина хорошо смеется, это значит, что он хороший человек. Обратите внимание на каждый оттенок; Например, смех мужчины никогда не должен казаться вам глупым, каким бы веселым и добродушным он ни был. Если вы заметите хоть малейший след глупости в его смехе, можете быть уверены, что этот человек обладает ограниченным интеллектом, хотя он постоянно отбрасывает идеи, куда бы он ни пошел. Даже если его смех не глуп, но сам этот человек кажется вам немного смешным, когда он смеется, вы можете быть уверены, что этому человеку все равно в некоторой степени недостает личного достоинства. Или если смех, хотя и заразительный, покажется вам почему-то вульгарным, то можете быть уверены, что натура этого человека вульгарна и все щедрые и высокие качества, которые вы видели в нем прежде, либо намеренно предполагаемы, либо бессознательно заимствованы и что человек обязательно деградирует, займётся выгодой и без сожаления отбросит свои благородные идеи, как ошибки и энтузиазм молодости. <sent> «Как у них у всех жестко на сердце! </sent> Наконец она встала и пошла; Вдруг вошел Тушар и с глупо-важным видом спросил ее: «Довольна ли она успехами сына?» Мать начала бессвязно бормотать слова «спасибо», подошла и Антонина Васильевна. был теперь так же хорош, как сирота, но обращаться с ним по-доброму. просить об одолжении у господ. Тушары этого не ожидали, и Антонина Васильевна, очевидно, смягчилась и пересмотрела свое мнение о чашке кофе, и с еще большим достоинством ответила Тушару, "что он не делает различия между детьми, что здесь". все были его дети, и он был их отцом, что я был почти на равных с сыновьями сенаторов и графов, и что она должна это ценить», и так далее, и так далее. Мать только поклонилась, но Наконец она повернулась ко мне и со слезами на глазах сказала: «Прощай, дорогой». | Я отправился домой; в моей душе был восторг. Мой мозг был в смятении, мое сердце было полно. Подойдя к дому матери, я вспомнил неблагодарность Лизы к Анне Андреевне, ее жестокие и чудовищные слова в то утро, и сердце у меня вдруг заболело за них всех! «Как у них тяжело на сердце! И Лиза тоже, что с ней?» — думал я, стоя на ступеньках. |
L=80 O=100 Они были на открытом воздухе! <sent> Здесь всегда на четверых. </sent> «Он вернется сегодня вечером? | «В этой форме, — сказал Анжольрас, — вы можете смешаться с строем и спастись; здесь хватит на четверых». И он бросил на землю, лишенную мостовой, четыре формы. |
L=100 O=100 На самом деле те, кто понимал это, по мнению Вронского, «правильно», не понимали никак, а вели себя вообще, как благовоспитанные люди, по отношению ко всем тем сложным и неразрешимым вопросам, которые окружают жизнь на всех фронтах. стороны – прилично, избегая намеков и неприятных вопросов. Они делали вид, что полностью понимают значение и смысл ситуации, признают и даже одобряют ее, но объяснять все это считали неуместным и ненужным. <sent> – Разумеется, офицеры вашего полка? </sent> — А дома ли они, любезный человек? — неопределенно сказала Дарья Александровна, даже не зная, как спросить мужика об Анне. | — Офицеры вашего полка, естественно. |
L=80 O=60 «Это все еврейское масонское мошенничество, мадам: организация, централизация…» <sent> И пойдет гулять по городу сплетня… Ах, уж этот Сергей Сергеич Лихутин: вы сейчас заплатите мне за ненужный позор! </sent> «Я не имею к этому никакого отношения…» | Софья Петровна все помнила: все выплывало перед ней с ужасной прозаичностью; как будто не существовало этого ада, этих танцующих масок и Всадника. Теперь маскировщики казались ей простыми проказниками, вероятно, знакомыми, тоже бывавшими у них в доме; и высокая, грустная фигура — вероятно, это был один из товарищей (она поблагодарила его за то, что он проводил ее до извозчика). Только теперь Софья Петровна с досадой закусила свою пухлую губку: как могла она ошибиться и перепутать знакомство с мужем? И нашептывать ему на ухо признания о какой-то совершенно бессмысленной вине? Да ведь теперь неизвестная знакомая (а она благодарила его за то, что он проводил ее до извозчика) будет говорить всем несусветную чушь, мол, она боится мужа. И по городу пошли бы сплетни... О, Сергей Сергеич Лихутин: скоро вы мне воздадите за это ненужное безобразие! |
L=100 O=60 Шум битвы все еще в этом дворе; ужас виден; смятение битвы застыло здесь; оно живет, умирание продолжается; это было вчера. Стены агонизируют, камни падают, проломы вопят; дыры — это раны; наклонившиеся и дрожащие деревья выглядят так, будто они напрягаются, чтобы убежать. <sent> Епископ хлопнул в ладоши. </sent> Было очевидно, что Жавера, должно быть, «вывели из строя», как говорится, раз он позволил себе обратиться к сержанту так, как он это сделал после просьбы мэра освободить Фантину. Мог ли он забыть о присутствии господина мэра? Убедил ли он себя в конце концов в невозможности того, чтобы какой-либо «авторитет» мог отдать такой приказ и что господин мэр наверняка сказал одно вместо другого, сам того не желая? Или ввиду безобразий, свидетелем которых он стал за последние два часа, сказал ли он себе, что необходимо действовать с предельной решимостью, что смиренный должен обрести величие, сыщик должен превратиться в судью, полицейский агент должен стать агент правосудия, и что в этой исключительной крайности он, Жавер, был олицетворением закона, порядка, морали, правительства, всего общества? | Епископ хлопнул в ладоши. |
L=80 O=100 оно было здесь! — крикнул Мук. – Нам придется попробовать Рекийара. <sent> Садовник должен был мыть посуду, садовник открывал калитку. </sent> — Я видела этот взгляд, — начала она, — когда ты пришел домой… Ты задавался вопросом, как же мы справимся, а? Эти продукты, конечно, вернули вам улыбку... Поверите ли, буржуа из Ла Пиолена не дал мне ни су. Ох, они ведь добрые, дали мне одежду для малышей, но мне было стыдно у них просить. Когда мне приходится так спрашивать, у меня застревает в горле». | В тот же день в Ла Пиолен состоялся грандиозный ужин, где праздновали помолвку Негреля и Сесиль. За предыдущие сутки в столовой и гостиной Грегуаров было много пыли и полировки. Мелани безраздельно властвовала на кухне, следя за приготовлением жаркого и помешивая соусы, запах которых разносился по всему дому до чердака. Было решено, что кучер Фрэнсис поможет Онорине прислуживать за столом. Жена садовника должна была мыть посуду, а сам садовник должен был открыть перед гостями ворота. Никогда еще такое праздничное событие не переворачивало с ног на голову этот величественный и хорошо обставленный дом. |
L=80 O=100 «Если письмо было не тебе, зачем ты его порвала?» — спросила девушка. — Я бы вернул его отправителю. <sent> Столбняк на тебя нашёл, что ли? </sent> — Громче! — сказала графиня. — Что с тобой, моя дорогая? Ты потерял голос или что? Подождите минуту…. Дай мне эту подставку для ног. Немного ближе. Что будет делать!' | «Что мне до тебя, моя дорогая? Вы были ошеломлены? Ты меня не слышишь и не понимаешь, что я говорю? … Я говорю достаточно ясно, слава богу, и еще не в маразме!» |
L=60 O=0 МЕРТВЫЕ ПРАВЫ, А ЖИВЫЕ НЕ НЕПРАВЫ <sent> Острые эмоции омрачили радость очищенной баррикады. </sent> Она приблизилась на шаг к хулиганам, она была ужасна, она расхохоталась: | Острые эмоции омрачили радость от освобожденной баррикады. |
L=100 O=100 Хотя этот комплимент был довольно злобным, он, тем не менее, оживил его больше, чем он был до сих пор. Он пригласил ее выпить с ним, и она тут же села, хотя была очень занята. Он поблагодарил ее за любезность, похвалил ее костюм и был в восторге от старой филигранной броши, которую она носила на шее. Она произвела хорошее впечатление: ее длинное аристократическое лицо с довольно большим носом было чрезвычайно тонким, почти болезненно тонким, и оно никогда не менялось; не было никаких нервных тиков. Она говорила со спокойным спокойствием, ее присутствие передавало чувство защищенности; она была леди, воплощением женщины. <sent> Нет, ответила Дагни. </sent> «Но она просто ответила: «Вы видите город?» | «Нет, — ответила Дагни. |
L=100 O=80 «Да, надо объяснить, что это не мы. К тому же отца не будет», — заметил Иван. <sent> Оба письма захватил он с собою – для чего? </sent> — Иван, а бессмертие какое-то есть, хоть чуть-чуть, хоть чуть-чуть? | Так оно и было. В тот вечер я не знал, что на следующий день у него день рождения. Я не выходил из дома последние несколько дней, так что у меня не было возможности услышать об этом от кого-либо. В этот день у него всегда было большое собрание, на которое приходили все жители города. Так было и в этот раз. После обеда он вышел на середину комнаты с бумагой в руке — официальное заявление начальнику своего отдела, который присутствовал. Это заявление он зачитал вслух всему собранию. Оно содержало полный отчет о преступлении, во всех подробностях. «Я отрезал себя от людей, как чудовище. Бог посетил меня», — сказал он в заключение. «Я хочу страдать за свой грех!» Затем он вынес и разложил на столе все вещи, которые он хранил четырнадцать лет и которые, как он думал, докажут его преступление: драгоценности убитой женщины, которые он украл, чтобы отвести подозрения, крест и медальон, снятые с ее шеи, с портретом ее жениха в медальоне, ее записную книжку и два письма; одно от ее жениха, сообщающее ей, что он скоро будет с ней, и ее незаконченный ответ, оставленный на столе, чтобы отправить на следующий день. Он унес эти два письма — зачем? Почему он хранил их четырнадцать лет после этого, вместо того чтобы уничтожить их как улики против себя? И вот что произошло: все были поражены и напуганы, все отказывались верить этому и думали, что он сумасшедший, хотя все слушали с напряженным любопытством. Несколько дней спустя было окончательно решено и согласилось в каждом доме, что несчастный человек был сумасшедшим. Правоохранительные органы не могли отказаться взяться за дело, но и они прекратили его. Хотя безделушки и письма заставили их задуматься, они решили, что даже если они и окажутся подлинными, на них одних нельзя основывать обвинение. Кроме того, она могла дать ему эти вещи как друг или попросить его позаботиться о них для нее. Однако я слышал впоследствии, что подлинность вещей была доказана друзьями и родственниками убитой женщины, и что в этом не было никаких сомнений. Но из этого ничего не вышло. Пять дней спустя все узнали, что он болен и что его жизнь в опасности. Природа его болезни я не могу объяснить, они сказали, что это болезнь сердца. Но стало известно, что врачи, по настоянию его жены, также исследовали его психическое состояние и пришли к выводу, что это случай безумия. Я ничего не выдал, хотя люди прибежали расспрашивать меня. Но когда я хотел навестить его, мне долгое время запрещали это делать, прежде всего его жена. «Это ты вызвал его болезнь», — сказала она мне; «он всегда был мрачен, но в течение последнего года люди заметили, что он был особенно возбужден и делал странные вещи, и теперь ты погубила его. Твои проповеди довели его до этого; в течение последнего месяца он всегда был с тобой». Действительно, не только его жена, но и весь город нападали на меня и обвиняли меня. «Это все твои дела», — говорили они. Я молчал и даже радовался в душе, ибо ясно видел милость Божию к человеку, который восстал против себя и наказал себя. Я не мог поверить в его безумие. Мне, наконец, позволили его увидеть, он настоял на том, чтобы проститься со мной. Я вошел к нему и сразу увидел, что не только дни его, но и часы его сочтены. Он был слаб, желт, руки его дрожали, он задыхался, но лицо его было полно нежного и радостного чувства. |
L=80 O=60 Но Дагни резко остановилась, посмотрела ему прямо в глаза и сказала, совершенно изумленная: — Но все произошло не так! Я слышал совсем другую историю. <sent> Я не могу его получить. </sent> Выражение его лица внезапно изменилось, когда он потянулся за медалью. | «Я просто не могу. |
L=60 O=20 — Я ничего не думаю, девочка, — проворчал капитан, — но у меня есть приказ от мистера Джесси Леба — по крайней мере, в том, что касается мистера Эйба. Все господа бросились в страстное обсуждение всех подробностей предприятия; Эйб подмигнул своей возлюбленной, ей уже пора было идти спать. Ли послушно пошел. «Знаешь, Эйб, — сказала она ему в своей каюте, — я думаю, это будет фантастический фильм! <sent> Море, затопившее разрушенную часть побережья, тогда называлось Шейхцер-Зее и было целью бесчисленных школьных поездок и экспедиций немецких детей, распевавших их любимый гимн саламандр: Solche Erfolche erreichen nur deutsche Molche. </sent> «И кто научил его этому? | Морю, образовавшемуся после того, как этот кусок побережья был снесен ветром, позже было присвоено название Шейхцер-Зее, и оно было местом бесчисленных школьных поездок немецких детей, распевая свой любимый тритоновый гимн Solche Erfolche erreichen nur deutsche Molche. |
L=100 O=60 «Ну, Консель, — сказал я, — это последний шанс прикарманить две тысячи долларов. <sent> Итак, честь господину де Лессепсу! </sent> «М. «Аронакс, — сказал капитан, — пожалуйста, раздели мой завтрак без церемоний, мы будем болтать во время еды. | «Да, господин Аронакс, вы имеете право гордиться своим земляком. Такой человек приносит нации больше чести, чем великие полководцы. Он начал, как и многие другие, с отвращения и отпора; но он победил, ибо обладает гением воли. И грустно думать, что такая работа, которая должна была быть международной работой и которой было бы достаточно, чтобы прославить царствование, увенчалась успехом благодаря энергии одного человека. Вся честь г-ну Лессесу! |
L=40 O=0 «Да, они довольно шумные. <sent> Скрипку прижал к животу и над ней изогнулся, упирая в колени ее широким концом; узкий конец он вдавил себе в подбородок; он одною рукой с наслаждением стал натягивать струны, а другою рукой – извлек звук: </sent> — Я... вообще-то... давно не приезжал... | Он прижал скрипку к животу и наклонился над ней, крепко прижимая ее широкий конец к коленям; он вставил узкий конец себе в подбородок; одной рукой он с удовольствием принялся натягивать струны, а другой извлекал звуки: |
L=80 O=100 Старый князь пришёл ужинать; это было, очевидно, из-за Пьера. И в течение двух дней визита молодого человека он был к нему чрезвычайно любезен и велел ему навестить их еще раз. <sent> «Как могут они быть недовольны чем-то, думала Наташа. </sent> После жаркого подали шампанское. Гости встали, чтобы поздравить старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему. | «Как люди могут быть чем-то недовольны?» — думала Наташа. «Особенно такой замечательный человек, как Безухов!» В глазах Наташи все люди на балу были одинаково хорошие, добрые и прекрасные люди, любящие друг друга; никто из них не способен причинить вред другому, и поэтому все они должны быть счастливы. |
L=100 O=100 «У меня нет никакого мнения, — огрызнулся он на меня. «И нет в таком случае об этом! Что вы все от меня хотите? У меня нет телефонной линии со Всемогущим Богом. Я ничего не сказал. Абсолютно ничего определенного. У меня нет мнения, я вообще ни во что не верю, не думаю и не обещаю. Да и вообще я слишком много наговорил, так что всему конец! Спасибо за вашу компанию. Лучше сразу повернитесь назад, а то ваше пальто промокнет! <sent> Дознание! </sent> С этой досадной глупости началась вся история. | И теперь я впервые увидел, как загорелся пепельный взгляд Кекешфальвы. Мое задание! Вопрос! Ответ мне предстояло узнать! Он тоже помнил. |
L=60 O=20 Граф де Туара отступил с гарнизоном в цитадель Сен-Мартен и бросил сотню человек в небольшой форт, известный как форт Ла Пре. <sent> «О, Боже мой!» — воскликнула Анна Австрийская с акцентом ужаса, который доказывал, насколько больший интерес, чем она хотела сказать, она приняла к герцогу. </sent> "Никогда. Только я помню, что во время нашей драки на улице Феру меня ударили шпагой, которая недели через две произвела точно такой же эффект. | «О, Боже мой! — воскликнула Анна Австрийская с испугом в голосе, доказывавшим, насколько больший интерес она питала к герцогу, чем готова была признать. |
L=60 O=60 «Прошу прощения, мосье, но вы намерены посмеяться над законом? <sent> А поскольку она была первой, кто поверил в привидения вообще и в привидение в Опере в частности, ей захотелось узнать об этом немедленно. </sent> Незнакомец продолжил жест, призывающий к осторожности, а затем, в тот момент, когда изумленный виконт собирался спросить причину своего таинственного вмешательства, поклонился и исчез. | Она вздрогнула, когда услышала, как маленький Жемм говорил о привидении, назвала ее «глупой дурочкой», а затем, поскольку она была первой, кто поверил в привидения вообще и в оперное привидение в частности, сразу же расспросила подробности: |
L=80 O=20 «О, наоборот! И мама тоже будет очень довольна... — вежливо и обходительно подтвердил Ганя. <sent> — А князь у меня с того и начнет, что модный романс споет, — заключил Фердыщенко, посматривая, что скажет Настасья Филипповна. </sent> Наконец принц покинул мрачный парк, по которому он долго бродил, как и вчера. Светлая, прозрачная ночь казалась еще светлее обычного; «Неужели еще так рано?» — подумал он. (Он забыл взять часы.) Где-то ему показалось, что он услышал далекую музыку: «Это, должно быть, в садах удовольствий, — подумал он снова, — они, конечно, сегодня туда не ходили», уловив это, он. увидел, что он стоит прямо возле их дачи; он знал, что в конце концов ему придется здесь кончить, и с замиранием сердца вышел на веранду. Никто не пришел его поприветствовать, и веранда была пуста. Он подождал немного и открыл дверь в гостиную. «Они никогда не держали эту дверь запертой», — мелькнуло у него в голове, но и в гостиной было пусто; там было почти совсем темно. Он стоял посреди комнаты в недоумении. Вдруг дверь отворилась, и вошла Александра Ивановна со свечой в руках. Увидев князя, она удивилась и остановилась перед ним, как бы задавая вопрос. Видимо, она просто проходила по комнате, от одной двери к другой, уж точно не ожидая встретить там кого-нибудь. | — Что ж, князь может для начала спеть нам популярный романс, — заключил Фердыщенко, ожидая, что скажет Настасья Филипповна. |
L=100 O=60 «Послушайте, вот что произошло: мой брат, который собирался меня спасти — если понадобится, силой, — встретил настоящего агента кардинала, который шел за мной. Он последовал за ним. Когда они подошли к одинокому и безлюдному участку дороги, он вытащил меч и потребовал документы, которые нес гонец. Посыльный пытался защититься, и мой брат убил его. <sent> — Так ты будешь меня ждать...? </sent> — А когда она позже вернулась, у нее был сундук? | «Тогда ты подожди меня. . . ? |
L=80 O=60 «Нет, мне это нравится, — сказала Анна. <sent> А, хорош! </sent> Он теперь все время был занят, так что не мог ответить на все письма и просьбы, адресованные ему. | "Ну вот. Мой квас!3 Неплохо, а? — сказал он, подмигивая. |
L=80 O=100 Герр Кистенмейкер был душеприказчиком и администратором поместья Будденброков и опекуном маленького Иоганна. Эти должности он пользовался большим уважением. Это была важная деятельность, которая давала ему право тереться головой о биржу со всеми признаками переутомления и говорить всем, что он просто изнуряет себя. Кроме того, он получал два процента доходов очень точно. Но он не слишком успешно справлялся со своими обязанностями, и вскоре у Герды Будденброк появились основания чувствовать неудовлетворенность. <sent> Жаль, как мало он понимал всех этих старых пластинок и бумаг. </sent> Том начал смеяться. «Боже, с ними надо ладить», — ответил он. - Как сказал на днях папа, это приходящие люди, а Меллендорпфы, например... И нельзя отрицать, что Хагенштробмы умны. Германн уже полезен в деле, а Мориц очень способный. Он блестяще окончил школу, несмотря на свою слабую грудь, и собирается изучать право». | Он все еще мог слышать, как старый Иоганн тихо напевал в спальне. Как жаль, что он так не любил эти старые пластинки! Он твердо стоял обеими ногами в настоящем и редко интересовался прошлым своей семьи. Однако в былые времена и он сделал несколько записей в позолоченной книге. |
L=80 O=40 Добрые монахини, столь уверенные в своем призвании, с большим удивлением заметили, что мадемуазель Руо как будто выходит из-под их контроля. Действительно, они устроили ей столько месс, ретритов, новен и проповедей, так тщательно проповедовали уважение к святым и мученикам и дали столько хороших советов относительно скромности тела и спасения ее души, что что она сделала то, что делают лошади, когда их тянут за поводья: остановилась, и удила выскользнули из ее зубов. Этот ее дух, практичный среди своих энтузиазмов, любивший церковь за ее цветы, музыку за слова ее песен и литературу за ее силу возбуждать страсти, восставал перед тайнами веры так же, как и она все возрастала. ее больше раздражала дисциплина, которая была антипатична ее натуре. Когда отец забрал ее из школы, никому не было жаль, что она ушла. Мать-Настоятельница даже подумала, что в последнее время она стала довольно непочтительной по отношению к общине. <sent> Ключ повернулся в замке, и она подошла прямо к третьей таблетке, так хорошо вела ее память, схватила синюю банку, оторвала пробку, сунула в нее руку и, вытащив ее полную белого порошка, она начал есть сам. </sent> «Никогда еще я не был так очарован чьей-либо компанией. | Ключ повернулся в замке, и она подошла прямо к третьей полке, так хорошо вела ее память, схватила синюю банку, выдернула пробку, сунула ее в руку и, вытащив ее, полную белого порошка, начала выкуси. |
L=80 O=100 Она шагает смело, без намека на колебание. Над воротником кимоно выступает хорошо сформированная шея, ярко контрастирующая с его мрачным оттенком. Этот контраст впервые бросается в глаза, когда она садится передо мной. <sent> — Ну тогда извини, — приветствует Ген-сан. </sent> Старуха поднимает рукава кимоно обратно на руки, завязывая шнурок поверх рабочей куртки без рукавов, а затем приседает перед огнем очага. Пока мы разговариваем, я достаю альбом и рисую ее профиль. | «Тогда, если вы меня извините, я пойду, — говорит генерал. |
L=100 O=0 «Я не собираюсь ссориться с Арулможи — более того, я бы отдал за него жизнь, если бы когда-нибудь возникла такая необходимость. Кстати говоря… иногда я задаюсь вопросом, не следует ли мне сесть на корабль и самому отправиться в Иланкай — в каком тяжелом положении мог бы не оказаться мой брат в этих несчастных землях? А тем временем я здесь, и мне нечего делать, кроме как есть и спать до оцепенения, в моем красивом дворце. Мои копье и меч ржавеют на своем месте, и каждое мгновение кажется мне вечностью! <sent> Мог ли он прийти сюда публично в день выпускного, когда там было это кольцо? </sent> «Каково значение баньянового листа? | «Так вы в безопасности? Вы ведь могли просто войти через главный вход среди бела дня? Зачем прятаться в этой душной темноте? |
L=80 O=100 "Быть по сему. <sent> - Ой ! </sent> «Сразу у заграждения. Пятнадцать минут пешком. Номер 87, Рю де Вожирар. | "Ой! ой! |
L=80 O=100 «Я ворковал, как вы выразились, с очень важной целью. Он окажется полезным для нашего дела, вот увидите. <sent> Те, кто осмелился бы смеяться, потеряли бы бесчисленное количество жизней! </sent> Немного к юго-западу от этого города находился Пажайярай, временная столица империи Чожа, великолепное зрелище с башнями, маадамами и храмовыми гопурамами, пронзающими небо. | Все эти мысли пронеслись в его голове за считанные секунды. Если бы те, кто осмелился насмехаться над ним, были мужчинами — ах, тогда все было бы совсем по-другому. Этим банкам пришлось бы стать свидетелями жестокой битвы; никто не был бы в живых, чтобы смеяться над ним! Эта хорошенькая маленькая Арисилаару унесла бы их кровь в моря вместо красной, насыщенной воды! Но это были женщины. Что он мог сделать, кроме как отстраниться от них и уйти? |
L=60 O=100 «Кто пойдет? Мне пойти? <sent> Внутри ринга злодей танцует высокими прыжками и, наконец, падает прямо возле котла, перепрыгивает через него и пьет. </sent> «Анна, Анна, — спрашивает Йёста, — что она имеет в виду? | Они отодвигают стулья, образуют кольцо вокруг котла, стоящего посреди черного пола, и кружатся в диком танце. В самом центре круга танцует дьявол, совершая дикие прыжки; и наконец он падает плашмя возле котла, переворачивает его и пьет. |
L=80 O=20 Ему нужна была хозяйская кружка, несколько серебряных ложек и еще какие-то предметы, которые, по мнению Оттилии, предвещали долгое путешествие и долгое отсутствие. <sent> Свинцовая глазурь на керамике и медная паста на медных сосудах доставляли ей немало беспокойств. </sent> И он никогда не возражал против того, чтобы его предоставили самому себе, так как большую часть дня он был занят съемкой живописных видов парка в портативную камеру-обскуру* и их зарисовкой, чтобы и он, и другие имели из своих путешествий что-то красивое и полезное. . | Свинцовая глазурь на глиняной посуде и ярь-медянка на медных сосудах вызывали у нее тревогу. |
L=80 O=80 «Кто это отрицает! Я поспешил ответить. «Все может случиться. Я убежден, что кто-то обидел тебя и что ты больше согрешил, чем согрешил. Я, конечно, ничего не знаю о вашей истории, но вряд ли такая девушка, как вы, пришла сюда по своей воле... <sent> — Это, знать, уж не папа, оставляющий Рим и уезжающий в Бразилию; это, знать, уж не бал на озере Комо! </sent> — Нет, нет, не воображайте ничего, — вскричал я, видя, что она вдруг покраснела. — Я не стыжусь своей бедности... Напротив, я с гордостью смотрю на свою бедность. Я беден, но честен... Можно быть бедным и честен, — пробормотал я. — Однако... хотите ли вы чаю?... | «Вот оно, вот оно наконец — контакт с реальной жизнью, — бормотал я, стремглав сбегая вниз по лестнице. — Это совсем не похоже на то, как Папа покидает Рим и отправляется в Бразилию, совсем не похоже на бал на озере Комо! |
L=80 O=60 А моя нежная, добрая и приветливая <sent> «Будет хорошо, — сказал Дон Кихот, — чтобы ваши величия выгнали отсюда этого дурака, который скажет тысячу ерунды». </sent> — Я имею в виду, — сказал Санчо, — что я хочу, чтобы вы выплатили мне фиксированную зарплату, которую вы будете платить мне каждый месяц, пока я вас обслуживаю, и я хочу, чтобы вы платили эту зарплату из своих регулярных зарплат. доходов, потому что я не хочу зависеть от подарков и милостей, они приходят слишком поздно, или портятся в пути, или вообще никогда не приходят, и помоги Бог каждому из нас в том, что по праву принадлежит ему. Короче говоря, сколько бы или мало я ни зарабатывал, я хочу знать, что это такое, потому что для того, чтобы курица снеслася, достаточно одного яйца, а из множества яиц получается михель, а что-то всегда лучше, чем ничего. Это правда, что если вы отдадите мне тот остров, который вы мне обещали, во что я не верю и не ожидаю, что вы когда-либо это сделаете, я не буду настолько неблагодарным и не буду так беспокоиться о фартинге или двух здесь или там, против чего я буду выступать. доходы с острова суммируются и исключаются из моей зарплаты из-за аборта». | «Было бы неплохо, — сказал Дон Кихот, — если бы Ваши Высочества выгнали этого дурака отсюда, потому что он собирается снова и снова вмешиваться в это». |
L=100 O=0 Около двух часов я был в гостиной, раскладывая свои записи, когда капитан открыл дверь и появился. Я поклонился. Он слегка наклонился в ответ, не говоря ни слова. Я возобновил свою работу, надеясь, что он, возможно, даст мне какое-то объяснение событий предыдущей ночи. Он ничего не сделал. Я посмотрел на него. Он казался утомленным; его тяжелые глаза не освежились сном; лицо его выглядело очень печальным. Он ходил взад и вперед, садился и снова вставал, брал случайный справочник, откладывал его, сверялся с инструментами, не делая привычных записей, и казался беспокойным и беспокойным. <sent> — С удовольствием, господин Аронакс. </sent> Все глаза были обращены к указанной точке. | «Конечно, господин Аронакс. |
L=80 O=0 «Нет, граф, — сказала баронесса, — было бы куда более галантно посадить дам первыми». <sent> Нуартье ответил лишь взглядом, от которого у Вильфора побежали мурашки по жилам. </sent> «В резиденцию барона Данглара на улице Шоссе д'Антен». Разговор этот состоялся, пока они стояли на террасе, с которой каменная лестница вела к подъезду к каретам. | Нуартье ответил лишь взглядом, от которого у Вильфора застыла кровь в жилах. |
L=40 O=40 Прибыл в Бриндизи в субботу, 5 октября, в 16:00. <sent> И из сумки, которую нес Паспарту, он вынул пачку ассигнаций и положил их на стол приказчика. </sent> «Ужасная спешка». | При этом он вынул из сумки, в которой Паспарту держал пачку ассигнаций, и положил ее на стол приказчика. |
L=60 O=80 Настанет ли день, когда кто-то откроет тайны этих сверхъестественных событий, этого отражения тени души, которая проявляется между пробуждением и сном, в состоянии чистилища и бессознательности? Я собираюсь рассказать только об одном из этих событий, которое я сам пережил и которое тронуло меня до такой степени, что я никогда его не забуду, и его зловещий след наполнит мою жизнь ядом до тех пор, пока я жив, со дня творения до того места, которое находится за пределами понимания человека. — Я написал «яд», но я хотел сказать, что я всегда носил и всегда буду носить его след, выжженный каленым железом. Я попытаюсь написать все, что я помню, все, что осталось в моей памяти от взаимосвязей событий, может быть, я смогу прийти к общему суждению об этом — Нет, может быть, для успокоения, или, по сути, чтобы я сам мог в это поверить — потому что для меня совершенно все равно, верят в это другие или нет, я боюсь только одного — что умру завтра и так и не узнаю себя — ибо в ходе своего жизненного опыта я пришел к пониманию того, что между мной и другими существует страшная пропасть, и я понял, что по возможности следует оставаться неслышимым, по возможности держать свои мысли при себе, и если теперь я решил писать, то только для того, чтобы представиться своей тени — согнутой тени на стене, и как будто чем больше я пишу, тем сильнее она ее пожирает — Именно для него я хочу провести эксперимент: посмотреть, сможем ли мы лучше узнать друг друга — потому что с того времени, как я отрезал себя от других, я хотел лучше узнать себя. Пустые мысли! — Может быть, но они мучают меня больше, чем любая реальность. — Разве эти люди, которые выглядят похожими на меня, которые на поверхности имеют те же потребности и желания, что и я, не для того ли они здесь, чтобы я был обманут? Разве они не просто горстка теней, которые были созданы для того, чтобы обманывать и издеваться надо мной? Разве все, что я чувствую, вижу и размышляю, не является совершенно иллюзорным, далеким от реальности? Я пишу только для своей тени, которая перед лампой отбрасывается на стену, я должен представиться ей. <sent> Воскреснув, моя любовь вдохнула в его тело - но я могла чувствовать запах мертвых, запах разложившихся мертвецов вблизи - на напряжении маленькие червячки порхали и две золотые пчелиные мухи улетели и перед светом свечи - он Он был совсем мертв, но почему, как его глаза открылись? </sent> Ее лицо сохраняло то же спокойное и неподвижное выражение, но казалось, что она стала тоньше и слабее. Она жевала указательный палец левой руки, пока лежала там. Цвет ее лица был подобен лунному свету, и за тонким черным платьем, облегавшим ее тело, я мог видеть очертания ее икры, рук и двух грудей, и всего ее тела. Поскольку она закрыла глаза, я наклонился, чтобы лучше ее рассмотреть, но чем больше я смотрел на ее лицо, тем дальше она казалась от меня. Внезапно я почувствовал, что нисколько не посвящен в тайны ее сердца и что между нами нет никакой связи. Мне захотелось что-то сказать. | Я был занят образом, который, как мне казалось, получился лучше остальных, но глаза, эти укоризненные глаза, которые, казалось, раскрыли непростительные грехи в моей персоне, я не мог вынести эти глаза на бумагу. Внезапно воспоминание и все существование этих глаз были стерты из моей памяти. Мои усилия были бесполезны, независимо от того, сколько раз я смотрел на ее лицо, я не мог вспомнить их выражения. Вдруг я увидел, что ее щеки медленно начали светиться жизнью, красным цветом jegarki1, как мясо в передней части мясной лавки, и ее широко открытые и чудесные глаза, глаза, которые собрали в себе все сияние жизни и которые сияли болезненным светом, ее болезненные, укоризненные глаза очень медленно открылись и посмотрели на мое лицо. Это был первый раз, когда она осознала меня, она посмотрела на меня, а затем ее глаза снова закрылись. Возможно, это событие длилось не дольше мгновения, но мне было достаточно, чтобы запечатлеть выражение ее глаз и принести на бумаге — кончиком кисти я нарисовал это выражение и на этот раз не разорвал картину. Затем я встал, медленно приблизился к ней, думая, что она все еще жива, что она ожила, что моя любовь вдохнула жизнь в ее труп. Но вблизи я ощутил запах мертвых, запах разлагающихся мертвецов — на ее теле маленькие черви извивались друг на друге, и две зеленые мухи кружили над ней, в свете свечи — Она была совершенно мертва, но почему, как ее глаза открылись? Я не знаю. Видел ли я это в воображаемом состоянии, была ли в этом хоть доля правды? |
L=60 O=0 «Что он говорил? <sent> «Зачем ты отдал ему свой перстень, который даже мне не отдал?» </sent> «Тамби, мне нужна твоя услуга, — сказал Намби очень сладким голосом. | «Почему ты дал ему свой перстень с печаткой, хотя никогда не дарил его мне? |
L=80 O=100 Тем не менее, его подчиненные дрогнули в присутствии своего начальника. На его добрый вопрос они ответили странным, не своим голосом, голосом, которым они никогда ни с кем не разговаривали. <sent> — И слава Богу! </sent> «Какая она простая, — подумал Обломов, — но что-то в ней есть». И она держит себя так чисто! | «И слава богу!» — сказал Штольц. |
L=80 O=40 Жавер, прислоненный спиной к столбу и настолько окруженный веревками, что не мог пошевелиться, поднял голову с бесстрашным спокойствием человека, который никогда не лгал. <sent> Грантер начал пить вторую бутылку и, возможно, вторую речь, когда из квадратного отверстия на лестнице появилось новое существо. </sent> В первые две недели апреля Жан Вальжан отправился в путешествие. Это, как известно читателю, происходило время от времени, через очень большие промежутки времени. Он отсутствовал день или два, самое большее. Куда он делся? Никто не знал, даже Козетта. Лишь однажды, во время одного из таких отъездов, она сопровождала его в наемной карете до маленького тупика, на углу которого она прочитала: «Тупик де ла Планшетт». Там он вышел, и карета отвезла Козетту обратно на улицу Вавилон. Обычно Жан Вальжан совершал такие небольшие путешествия, когда в доме не хватало денег. | Грантер нападал на свою вторую бутылку и, возможно, на свою вторую речь, когда из квадратного проема лестницы появился новый персонаж. Это был мальчик лет десяти, оборванный, очень маленький, жёлтый, со странной фигурой, живыми глазами, огромной копной мокрых от дождя волос и довольный видом. |
L=80 O=20 «Он поклялся мне, что так и будет», — продолжила добрая женщина. <sent> «Это все пустая трата времени», — сказала Эмма. </sent> Эмма, сидевшая напротив, наблюдала за ним; она не разделяла его унижения, она переживала унижение другого рода: что она воображала, что такой человек может чего-то стоить, как будто она еще раз двадцать не убедилась достаточно в его посредственности. | «Это все пустая трата усилий, — сказала Эмма. |
L=80 O=0 — «А сорок пять тысяч франков?» — осведомился Кадрусс хриплым голосом. <sent> Карета доставила его прямо к господину де Вильфору. </sent> «Ах, ты меня пугаешь. Что они могли сказать? | Аббат еще раз поклонился, открывая дверь, незнакомец поклонился и попрощался, а карета отвезла его прямо к дому г-на де Вильфора. |
L=60 O=40 «Дорогая мама, — вмешалась Рене, — ты прекрасно знаешь, что было решено, что все эти неприятные воспоминания следует навсегда оставить в стороне». <sent> «Бонапарту, — продолжал барон, — смертельно скучно; он проводит целые дни, наблюдая за работой своих шахтеров Порто-Лонгоне. </sent> — «Я убил вашего вождя Кукуметто, чье платье я теперь ношу, и поджег виллу Сан-Феличе, чтобы достать свадебное платье для моей невесты». | «Бонапарт, — продолжал барон, — смертельно устал и проводит целые дни, наблюдая за работой своих шахтеров в Порто-Лонгоне». |
L=80 O=100 Он всегда впадал в ярость, когда читал в газете, что пленных было схвачено еще больше. <sent> И эта Бернардина, эта сбежали от нас, когда здесь обыскивали дом». </sent> Он зашел в несколько бакалейных лавок, но как только он сказал: «Мне нужна бутылка масла, освященного епископом», они разразились смехом или в страхе спрятались за прилавком. Швейк все время сохранял серьезное выражение лица. | Затем она пошла застилать постель, расправляя все с необычайной тщательностью. Когда она присоединилась к Швейку на кухне, она со слезами на глазах заметила: «Те два щенка, сэр, которых мы держали во дворе, они умерли. А собака сенбернар убежала, когда полиция обыскивала это место. ." |
L=80 O=80 — Пожалуйста, давай больше не будем об этом говорить. Где лошади? Давай вернемся. <sent> Ее голова была поднята, руки скрещены, а оба глаза обращены к небу. </sent> «Я сама ему подарю, — думала она, — когда он придет. | Она сидела напротив него, прислонившись к стене маленькой каюты, и лунный свет лился на нее через открытую ставню. В своем черном платье, складки которого расходились вокруг нее веером, она выглядела выше и стройнее. Голова ее была поднята, руки скрещены, глаза устремлены к небу. В какой-то момент ее скроет тень ив; в следующий раз она внезапно снова появлялась в свете луны, как привидение. |
L=100 O=100 Между нами никогда не было особой братской любви. Мы много ссорились, когда были детьми, и я, будучи младшим, неизменно уходил из ссоры в слезах. Опять же, тот факт, что в университете мы изучали разные предметы, говорил о разнице наших характеров. Когда я учился в университете, и особенно после встречи с Сэнсэем, я смотрел на брата издалека и называл его каким-то животным. Он тогда жил далеко от меня, и мы не виделись несколько лет. Мы стали отчужденными как расстоянием, так и временем. Тем не менее, когда мы снова встретились после столь долгой разлуки, нас сблизило нежное, братское чувство, которое, казалось, естественным образом пришло неизвестно откуда. Несомненно, во многом этому способствовали обстоятельства нашего воссоединения. Мы, так сказать, держали друг друга за руку над умирающим телом того, кто был отцом нам обоим. <sent> «Вы пришли снова», сказал он. </sent> Я был необычайно послушен. Я не хотел злить отца перед уходом из дома. | «Ты снова вернулся, — сказал он. |
L=100 O=60 Приглушенный и глухой звук шторма и ревущего моря долетал до них через дерновые стены. Время от времени врывались порывы ветра, дышали на угли очага и заставляли пламя масляной лампы мерцать. В хижине не было никакой мебели; братья сидели на низкой земляной скамье, которая тянулась вдоль трех сторон комнаты, а между ними лежала доска Гуннульфа с чернильницей, его гусиное перо и свернутый пергамент. Гуннульф делал несколько заметок, пока его брат рассказывал ему о встречах и норвежских поселениях, о навигационных маркерах и погодных указаниях и словах на саамском языке — обо всем, что приходило в голову Эрленду. Гуннульф сам управлял судном; оно называлось Суннивасуден, потому что монахи выбрали святую Сунниву покровительницей своего начинания. <sent> Спустя некоторое время Кристин спросила: </sent> «Да, — сказал Хафтор. «Слишком долго нам здесь, на севере, приходилось довольствоваться запахом готовящегося супа, пока мы ложкой собирали холодную капусту. | Некоторое время спустя Кристин спросила: «Ты когда-нибудь тоскуешь по своим детям? |
L=80 O=40 Она накинула на себя белый плащ невинности. <sent> Но люди были неумолимы, ночью туда постоянно подбрасывали новые веточки. </sent> О поэт, самый сильный и самый слабый из людей, не на твоей шее должны были покоиться эти белые руки. | Наконец он просидел там целый день и наблюдал; но люди были беспощадны. Ночью всегда бросали новые ветки. |
L=80 O=100 — Это есть в «Мертвых душах» Гоголя, — отец, — сказал Коля и с опаской посмотрел на отца. <sent> Мы поговорим пред сном и завтра; но с тем, чтоб уж никогда не развертывать эти листы. </sent> Настасья Филипповна, довольно, моя дорогая, довольно, мой ангелочек, - сказала Дарья Алексеевна, не выдержавшая этого. Если они вам так надоели, зачем беспокоиться! Неужели вы могли бы связать свою судьбу с таким человеком, хотя бы за сто тысяч! Сто тысяч рублей — да, на это не чихнуть! Почему бы тебе просто не взять деньги и не отправить его собирать вещи, это единственный способ справиться с такими людьми! Эх, если бы от меня зависело, я бы их всех выгнал… Это единственный выход! | Ипполит, сказал князь, почему бы тебе не запереть свою рукопись и не отдать ее мне, тогда ты можешь пойти спать здесь, в моей комнате. Мы с вами немного поболтаем, прежде чем ты уснешь, и мы сможем продолжить разговор утром, но только с одним условием: ты никогда больше не будешь открывать эти страницы. Вы бы хотели это? |
L=60 O=40 Но с площадки донеслось рычание, и густой голос Маэ запнулся; <sent> Вагоны с углем поступали непосредственно по рецепту, а затем с помощью барабанов разсыпались в бункеры, длинные желоба из листового металла; а справа и слева от них сита, установленные на ступеньках, вооруженные лопатой и граблями, подбирали камни, толкали чистый уголь, который затем падал через воронки в вагоны железной дороги, установленные под навесом. </sent> «Да, сегодня утром». | Это было в огромном сарае с почерневшими от пороха балками и большими ставнями, через которые постоянно дул поток воздуха. Поезда с углем прибывали прямо из приемного зала и затем опрокидывались опрокидывающимися люльками в бункеры — длинные железные салазки; Справа и слева от них просеиватели, взобравшиеся на ступеньки и вооруженные лопатами и граблями, раскалывали камень и сметали чистый уголь, который затем падал через воронки в железнодорожные вагоны под навесом. |
L=80 O=0 «Как — весь день?» <sent> «Я ухожу от него», — сказал Кадрусс. </sent> 'Кто знает? Ночь очень черная, а Тибр находится совсем рядом с виа Мачелло. | — Я только что оставил их, — сказал Кадрусс. |
L=100 O=0 Желая узнать, кто прибывает, Вандия Деван обошла толпу и спросила пожилого мужчину: «Айя [10], кто эти солдаты на борту лодок? Кто-то важный прибывает сюда? «Разве ты не знаешь? <sent> Сундара Чола заметил это и посмотрел на прихожан широко раскрытыми глазами, как будто его выбросили. </sent> «Ах! Твои прекрасные руки коснулись моих и оттолкнули их! Мне действительно повезло. И ты совершил то, чем не может похвастаться ни один воин в этой стране. Но почему ты сердишься на меня? Я умираю от желания услышать твой голос, — взмолился старый солдат. | Чинна Пажуветараяр тут же обратился к королю со словами: «Мой господин, ранее вы говорили мне, что хотели бы услышать поэму периода Сангам. |
L=60 O=60 «Что за вопрос? Полгода назад! <sent> Тут Ганс Касторп не мог не ударить себя по колену и не воскликнуть, что ничего подобного он в жизни не слышал. </sent> «Вы, я полагаю, тут не играли?» — спросил Ганс Касторп. | В этот момент Ганс Касторп не удержался и хлопнул себя по колену и воскликнул, что никогда в жизни не слышал ничего подобного. |
L=80 O=0 Знакомство с «Журналом Печорина» <sent> – Смотрите не попадитесь… ведь на шести шагах! </sent> Грушницкий стоял, опустив голову на грудь, смущенный и мрачный. | «Смотрите, чтобы вас не поймали… Помните, расстояние — шесть шагов! |
L=80 O=100 «Я должен добавить», — продолжил он с некоторой официальностью, словно с трудом заставляя себя произнести эти слова, — «я должен добавить, что в 1854 году американец капитан Кейн на бриге «Адванс» отправился еще дальше на север, и что его лейтенант Мортон, путешествуя по льдам, поднял флаг Соединенных Штатов за восемьдесят вторым градусом. Сказав это однажды, я не буду к этому возвращаться. Теперь главное то, что капитаны «Нептуна», «Энтерпрайза», «Изабеллы» и «Адванса» согласны в утверждении, что за этими высокими широтами находится открытое полярное море, совершенно свободное ото льда». <sent> Доктор звал, кричал, стрелял из своего оружия; Дук добавил свой жалобный лай к своему голосу; но ничто не ответило двум друзьям капитана. </sent> «Во всяком случае, они не пытались; тем не менее, я стою за своих соотечественников. Есть одна вещь, которую я не должен забывать: невероятно, если кто-то может сомневаться в точности показаний очевидцев. Герцог Рагузский и доктор Юнг, француз и австриец, видели, как турок нырнул в ванну, температура которой составляла 170°». | Доктор громко крикнул и выстрелил из ружей; Дьюк добавил свой вой, но ответа не было. Тогда глубокая скорбь охватила Клобонни; его голова опустилась на руки, и его товарищи увидели, что он плачет. |
L=80 O=80 Поначалу все шло хорошо. У нас было — слава богу! - очень насыщенный день, совершающий различные движения по подготовке к маневрам и заканчивающийся «маршем», во время которого полк проезжает мимо командира в строю колонны эскадрона, каждая голова лошади, каждое острие меча «одеты» ' совершенно прямо. На таких парадах всегда чертовски много дел — десять, двадцать раз приходится начинать все сначала, следить за каждым отдельным уланом, а такое предельное усилие внимания требовалось со стороны Каждому из нас, офицеров, было ясно, что мои мысли были полностью сосредоточены на своих обязанностях, а все остальное я забыл. Но когда мы прервались минут на десять, чтобы дать лошадям передохнуть, мой взгляд случайно ускользнул за горизонт. <sent> Приходите завтра в клинику, я сказала, спешить некуда. </sent> — Нет, как вы предпочитаете, герр лейтенант! Пожалуйста, не церемоньтесь | «Нет», — кричала она мне в отчаянии. ' Нет нет нет! Ты не должен звонить. Целый день звонит телефон, все чего-то от него хотят, просят то и жалуются на то. Едва он откусил кусочек еды, как ему приходится вскочить. Приходите завтра в приемные часы, говорю вам. Это не может быть настолько срочно. Иногда ему нужно иметь немного времени для себя. А теперь уходи! Уходите, говорю вам! |
L=0 O=100 Все недуги сеются в Великий Пост; это истинная Семинария и родное Ложе всех Болезней; и она не только ослабляет и разлагает Тела, но и делает Души безумными и беспокойными; ибо тогда Дьяволы прилагают все усилия и ведут коварную торговлю, и Племя лицемерных Притворщиков вылезает из своих нор. <sent> 23. </sent> Вам здесь отведено место, но на виселице, Вы, мерзкие ребята. | ГЛАВА XXIV О том, как Панург советуется с Эпистемоном. |
L=80 O=40 — Ах! Да вы и в самом деле не шутите? — Кириллов посмотрел на него с некоторым удивлением. — Вы говорите горячо и просто... Неужели у таких, как вы, людей есть убеждения? <sent> – Вероятно, не то слово? </sent> «Ну же, не могли бы вы быть немного точнее?» | — Наверное, это не то слово? — быстро спросила Лиза. |
L=80 O=80 «Какого черта! Домовой с прекрасными локонами! Ты не мог этого вынести, не так ли? Ты бы пришел, включил электрический свет и вернул молодых людей на путь добродетели — это ведь то, что ты делаешь, не так ли?» — иронично сказал Ганс Касторп. Он довольно щедро выпил смешанного бургундского с шампанским. <sent> «Нет, Клаудия, ты знаешь, что это не так, как ты, и ты не можешь быть убежден в этом, j'en suis sûr. </sent> Ганс Касторп вскочил. Не сводя глаз с гофрат, стоящего там, расставив ноги и открыв рот, погруженного в раздумья, молодой человек начал торопливо собираться, в результате чего он сам себе не справился и неловко стянул с себя рубашку. Но в конце концов он предстал перед гофратом Беренсом, светловолосый, с белой кожей и узкой грудью. По сравнению с Иоахимом он выглядел отчетливо штатским. | — Нет, Клавдия, ты говоришь, что это так, что ты не знаешь, что это не так, и ты не убеждён, j’en suis sûr. La fièvre de mon corps et le battement de mon cœur harassé et le frissonement de membres, c'est le contraire d'un Incident, car ce n'est rien d'autre - и его бледное лицо с подергивающимися губами, наклоненными ближе ее — «rien d'autre que mon amour pour toi, oui, cet amour qui m'a saisi à l'instant, où mes yeux t'ont vue, ou, plutot, que j'ai reconnu quand je t'ai reconnue toi — et c’était lui, évidemment, qui m’a mené à cet endroit — |
L=80 O=80 И, обернувшись, она спросила: <sent> «Вы знаете, я ищу свое дерево. </sent> — Что ж, тогда останемся здесь. Я хочу поговорить с тобой. Конечно, нельзя быть жестоким. Вы меня поймете. Ты не позволишь мне уйти одному. Ой! не начинайте оправдываться. Я больше не возложу на тебя рук, потому что это тебя огорчает. Как видите, я сейчас совершенно спокоен. Мы поговорим тихо, как это бывало в старые времена, когда мы заблудились и не торопились найти его снова, чтобы у нас было больше времени поговорить вместе. | 'Нет; оставь меня, не беспокой меня; И она добавила серьезным тоном, хотя и попыталась изобразить шутку: «Вы знаете, что мне нужно поискать свое дерево». |
L=80 O=80 «Это больше, чем я могу вынести, Боже мой! Больше, чем я могу вынести!» <sent> Бижу, изгнанная из-под юбки молодой женщины, которая много ерзала, затрепетала перед малышкой. </sent> На графе все еще была грязная одежда, и его бледное, растерянное лицо выдавало блудного сына, вернувшегося после разгула. | Ребенок никогда не улыбался. С очень старым выражением он глядел на все эти толпы, как будто вид их наполнял его меланхолическими размышлениями. Бижу, изгнанная из-под юбки молодой женщины, которая много двигалась, прижалась, дрожа, к маленькому человечку. |
L=80 O=100 — А я же тебе еще в Великий пост говорил, трубы! он крикнул. <sent> Я не могу. </sent> Оставив училище очень молодым и блестящим офицером, он сразу же сблизился с богатыми петербургскими офицерами. Хотя он и совершал время от времени вылазки в петербургское общество, все его любовные интересы были вне общества. | «С другой стороны, она рассказала своему мужу. «Он всегда спит на той стороне. Переверните его. Он не любит звонить слуге. Я не могу этого сделать. Не могли бы вы? она обратилась к Марье Николаевне. |
L=60 O=20 "Давайте тогда! Пойдем! … повторили друг за другом хозяин и высокий парень, и оба пошли по улице. Окровавленный кузнец шел рядом с ними. За ними, разговаривая и крича, следовали рабочие и еще какие-то люди. <sent> — Non, dites lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manque parole. </sent> Почтительностью тона Ростов как будто показывал, что хотя он и считал бы для себя счастьем познакомиться с ней, но не хотел пользоваться случаем ее несчастья, чтобы сблизиться с нею. | «Non, dites-lui que je ne veux pas le voir, que je suis furieuse contre lui, parce qu'il m'a manqué parole. [531] |
L=80 O=0 Мама Купо увлекла Жервезу в соседнюю комнату. <sent> Это лучше, чем пинок под зад. </sent> — Вы знаете этого господина? сказала его мать. | «Это хорошая закуска перед супом», — пробормотал Боше. |
L=100 O=100 «Она, естественно, отказалась. Он расстроился и ушел, а теперь мне пора подводить итоги! Все это будет сделано на этой неделе. А вы? Почему ты спрятался в этой заводи? <sent> — Андрей! </sent> В его сердце не было места загадочным, загадочным мечтам. Все, что не могло быть подвергнуто анализу опыта и практической истины, было в его глазах оптической иллюзией, отражением лучей света и цветов на сетчатке органа зрения или, наконец, фактом, который еще предстоит выяснить. проверено опытом. | «Андрей! Вы когда-нибудь видели во мне безнравственного человека? |
L=60 O=0 — Ах, вздор! — воскликнул Петр Степанович сердито. — Все это можно выразить тоном, без рисунка. <sent> Он не подошел к окну, а остановился сзади нее в трех шагах; но она к нему не повернулась. </sent> — Ну, это не помешало тебе обрызгаться духами, когда ты собирался сделать предложение Даше, — вдруг сказала она страшным шепотом. Степан Трофимович остолбенел. | Он не подошел к окну, а остановился в трех шагах позади нее; она не обернулась к нему. |
L=80 O=0 — Обломов: Я вам часто о нем говорил. <sent> Кто ж был ее учителем? </sent> ОБЛОМОВ, дворянин по происхождению и коллежский секретарь по званию, последние двенадцать лет жил в Петербурге безвыездно. | «Боже мой, как она повзрослела! Как выросла эта маленькая девочка! Кто был ее учителем? Где она брала уроки жизни? От барона? Но он так гладок, что из его изысканно выверенных фраз ничему нельзя научиться! Не от Ильи, верно? |
L=60 O=20 «Дева говорила, пытаясь загладить свою ошибку. Я не обращала на него никакого внимания, мои глаза все время были прикованы к этому красному платью, идущему по улице. Трепет пробежал по моей груди, нежный, скользящий укол. <sent> Просто скажи, что я тебя послал. </sent> «Как член кабинета министров! Я ответил. «Как член кабинета министров! | Направляя трость на мою посылку, он говорит: «Я хотел бы порекомендовать моего портного для вашего костюма. Более модного портного, чем Исаксен, вы не найдете. Просто скажи, что я тебя послал. |
L=100 O=100 Что Пиноккио находит в рыбе-собаке Пиноккио находит в теле рыбы-собаки. . . кого он находит? Прочтите эту главу и вы все поймете. <sent> - И даже не мастера? </sent> «Я учу муравьев алфавиту». | — И господ тоже нет?.. |
L=80 O=80 «В каждой революции есть катастрофы, — ответил месье де Вильфор. — Ваш брат стал жертвой этой. Это прискорбно, но это не значит, что правительство что-то должно вашей семье. Если бы мы рассмотрели все случаи репрессий, которые сторонники узурпатора осуществляли по отношению к сторонникам короля, когда они были у власти, то вполне могло бы случиться, что ваш брат был бы приговорен к смерти. То, что произошло, было совершенно естественно, это закон возмездия. <sent> «Я полагаю, что бруцин возникает из-за ложной ангустрации», — сказала мадам де Вильфор. </sent> «Вы никогда не видели наших африканских солдат, месье?» — спросил Альбер. | «Я полагаю, что бруцин получают из nux vomica», — сказала мадам де Вильфор. |
L=60 O=20 «Вот мой друг Дюруа». <sent> Сначала мы прошли по тем тенистым тропинкам, которые всегда идут между двумя садами и которые делают Канны своего рода английским парком, затем вышли на дорогу на Антиб, идущую вдоль моря. </sent> Так они заходили в рабочие кафе, садились в глубине дымной хижины, на шаткие стулья, за старый деревянный стол. Облако едкого дыма, пронизанного запахом жареной рыбы, подаваемой за обедом, заполняло комнату; мужчины в комбинезонах кричали, осушая свои порции спиртного, а официант с удивлением смотрел на эту странную пару, ставя перед ними два стакана бренди вишневых вин. | Сначала они ехали по тенистым аллеям, по обеим сторонам которых раскинулись сады и которые делают Канны своего рода английским парком, затем свернули на дорогу к Антибам и поехали вдоль берега моря. |
L=80 O=40 Ее последнее слово, пристально и глубоко глядя мне в глаза: <sent> И то, что я писал вот сейчас о Единогласии, это все не нужно, не то, мне хочется все вычеркнуть, разорвать, выбросить. </sent> Это без конспекта, наспех, последнее | Через стену слева от меня женщина-номер перед зеркальной дверью чулана; она торопливо расстегивает униформу. На секунду, стремительно — глаза, губы, два острых, розовых… Занавес упал. Во мне мгновенно проснулось все, что произошло вчера, и теперь я уже не знаю, что я имел в виду, говоря: «кроме того… я больше не хочу — я не могу». Я хочу одного. Я хочу I-330. Я хочу, чтобы она каждую минуту, каждую секунду была со мной, ни с кем больше. Все, что я написал о Единогласии, не имеет никакой ценности; это не то, чего я хочу; У меня возникает желание его вычеркнуть, разорвать на куски и выбросить. Ибо я знаю (пусть это и кощунство, но это правда), что славный День возможен только с ней и только тогда, когда мы будем рядом, плечо к плечу. Без нее завтрашнее солнце покажется мне только кружочком, вырезанным из жести, и небо листом жести, выкрашенным в голубой цвет, а я сам... Я выхватил телефонную трубку. |
L=80 O=60 И, избавившись от не умеющего жить молодого человека, она вернулась к своим обязанностям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и выглядывать, готовая прийти на помощь в любой момент, где застопорится разговор. Как хозяин прядильной фабрики, расставив рабочих по местам, ходит по заведению, высматривая неработающие веретена или слишком громко визжащие, и спешит пойти и замедлить или пустить их в нужном темпе, — так Анна Павловна ходила по своей гостиной, подходя к замолкшему или слишком разговорчивому кружку и одним словом или перестановкой снова приводила разговорную машину в ровный и правильный ход. Но среди всех этих забот в ней все еще виднелся особый страх за Пьера. Она озабоченно поглядывала на него, когда он подходил послушать, о чем говорят около Мортемара, и переходил в другой кружок, где говорил аббат. Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первым, увиденным им в России. Он знал, что там собралась вся интеллигенция Петербурга, и, как ребенок в игрушечной лавке, он смотрел сразу везде. Он все боялся пропустить умные разговоры, которые он мог бы услышать. Глядя на самоуверенные и элегантные выражения лиц собравшихся здесь, он все ждал чего-то особенно умного. Наконец он подошел к Морио. Разговор показался ему интересным, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят делать молодые люди. <sent> Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь. </sent> «Vous savez que je ne suis pas bonapartiste, mon Prince. [168] | «Ничего не поделаешь, мой друг, — сказал князь, — они все такие, разводить нечего. Не бойся; я никому не скажу; а ты и сам знаешь. |
Subsets and Splits